У Комбата прямо-таки зудели пальцы нажать на спусковой крючок и разрядить в каждого из этих двух гадов всю обойму в пистолете и в автомате.
«Но нужно быть экономным, патроны мне еще понадобятся. Да и шум поднимать ни к чему».
Бандит мелкими шагами, боясь сделать лишнее движение рукой, двинулся к висящему на крюке Андрею Подберезскому.
– Сними его и аккуратно, осторожно, – Комбат руководил, время от времени бросая косые недоброжелательные взгляды то на Стаса, то на высокого бандита, который возился, распутывая узел.
Наконец тот снял Подберезского и тут же, не удержавшись под его тяжестью, упал на пол в лужу воды и крови.
– Дай ему пить! – приказал Комбат, сам оставаясь на месте, понимая, что это самая выгодная позиция, хотя спина у него была не защищена и из темноты хранилища в любой момент мог прогреметь выстрел.
И если бы Стас не толкнул стол на Комбата, то может быть, он остался бы в живых.
Но Стас решил рискнуть, понимая, что он в западне и из охотника превратился в дичь. Резким ударом ноги он перевернул стол и упал на пол. Комбат сделал пружинящий прыжок в сторону и трижды нажал на курок. Три пули пробили доски стола. Затем Борис Рублев отшвырнул стол.
На полу корчился с тремя смертельными ранениями Стас. Он хрипел, скреб бетон ногтями, и жизнь вместе с кровью вытекала из его тела. Высокий бандит, прижав к себе Подберезского, лежал без движения. И Комбат понял – этот ему уже не соперник.
Он одной рукой приподнял Андрея, приложил палец к артерии на шее. Та едва слышно вздрагивала.
– Ничего, ничего, Андрюха, мы с тобой и не из такого дерьма выбирались. И на этот раз выберемся. Я же с тобой. Держись, браток, держись.
Бандит попытался отползти к стене, но нога Комбата в тяжелом башмаке настигла его.
Удар в голову был настолько сильным, что бандит отлетел к стене и замер бездыханным.
– Вот так-то! Таким ты мне больше нравишься, ублюдок! Сейчас, сейчас, Андрюха, я тебе подсоблю, – Комбат опустился на колени перед своим избитым, потерявшим сознание другом. – Ну, давай же, давай! Открой глаза Он взвалил Андрея на плечи и двинулся из комнатки. Рублев прекрасно понимал, что те трое, ушедшие сменять пост у входа, выстрелы услышали и через пару минут окажутся здесь. И еще Комбат понимал, выйти из подземного хранилища через ворота ему не удастся. Значит, надо искать другой путь.
Он хорошо помнил план, который ему дал Бахрушин, знал об узких лабиринтах, о штреках, которые ведут к люкам на полигоне. Вот одним из них Комбат и решил воспользоваться. Он двинулся в темноту склада.
* * *
Минут через десять полковник Иваницкий уже был у входа на склад, а три бандита рыскали в подземельях, разыскивая Комбата. Когда они добрались до маленькой комнатки, где мучили Подберезского, то нашли три трупа.
И буквально озверели. Они бегали по складу, прячась за колонны, и кричали:
– Эй, козел, мент! Иди сюда, мы с тобой разберемся! Тебе отсюда живым не выбраться!
Комбат и без их истошных воплей понимал, выбраться ему будет очень сложно. Но он обязан был это сделать, ведь надо спасти Андрея Подберезского, надо вытащить его из этого гнусного подземелья.
Позвонили Гапону и рассказали о том, что произошло. Гапон был вне себя от ярости:
– А Иваницкий где? – спросил он у Гоши – у того бандита, который минировал подземное хранилище.
– Иваницкий в подземном складе.
– Гоша, взрывай!
– Так там же наши!
– Я знаю, не тупой, но я тебе сказал взрывай, значит взрывай. И быстрее!
Гоша забрался в машину и та, взревев мотором, понеслась к воротам за территорию, огороженную колючей проволокой. Гоша понимал, что если он не выполнит приказ Гапона, он не жилец. Отъехав на километр, он вытащил передатчик, положил его на соседнее сиденье и посмотрел на часы.
Борис Рублев в это время тащил Андрея Подберезского по узкой бетонной штольне.
– Скорее, скорее! Держись, Андрюха, держись! Скоро будем на свободе. Я тебе это обещаю.
Он добрался до штрека-колодца со ржавыми ступенями-скобами, вмурованными в бетон.
– Ну вот, теперь наверх. Только бы люк открылся!
Комбату повезло. Это был люк, который закрывался изнутри. Открыть его снаружи было невозможно, поэтому его и не заваривали. Такие же люки Комбат видел, когда в первый раз с Андреем лез в хранилище с бомбами и снарядами.
– Ну, ну! – Комбату казалось, у него не хватит силы открыть тяжелый ржавый люк, повернуть задвижку. – Да мать твою!..
Комбат упирался изо всех сил. Ругательство помогло ему справиться.., металл взвизгнул, задвижка подалась на один сантиметр.
– Ну вот! Еще! Еще! Давай, пошла, родная! – Комбат упирался, его кости хрустели и казалось, вот-вот из-под ногтей брызнет кровь. – Ну же! Ну!
Металл опять взвизгнул, задвижка отошла еще на пару сантиметров. Затем он тихо приподнял люк, упершись в него спиной, и сбросив на землю, полез вниз – туда, где лежал Андрей.
– Ну, Андрюха, приди же в себя! Приди!
Обхвати меня за шею, держись! Сейчас выберемся, я тебе это обещаю, поверь мне, браток.
Андрей пришел в себя и его разбитые губы приоткрылись в улыбке.
– Брось меня, Комбат, брось! Сам выбирайся!
– Да ты что, мать твою! Я брошу? Ты за кого меня держишь, Андрюха? Цепляйся, держись, сейчас полезем вверх.
И Комбат взвалил Андрея на плечи, поддерживая одной рукой его невероятно тяжелое тело, и принялся карабкаться вверх. Пот заливал глаза, но Комбат не обращал на это никакого внимания. Колодец был глубокий, метров девять.
В конце концов Комбат преодолел восемнадцать железных ступенек-скоб и выбрался наружу. Он рухнул на траву рядом с Андреем.
– Комбат, комбат… – тихо-тихо прошептал Андрей Подберезский.
– Держись, держись, сейчас мы будем уходить. Здесь уже посвободнее.
Хорошо, что стоял туман. Комбат опять взвалил на плечи Подберезского и пошатываясь, быстро двинулся вперед, провалился в густой белый туман. Минут через пятнадцать он уже добрался до колючей проволоки.
Здесь он не церемонился, просто рубил штык-ножом, лезвие которого было в крови, проволоку. Затем он поднял Андрея и двинулся по бетонной дороге, которая шла вдоль колючки.
– Ну вот, теперь мы в безопасности. Только бы добраться до машины. Туман, никак не могу сориентироваться где мы.
И в этот момент земля задрожала, пошатнулась под ногами Комбата, и Борис Рублев упал, накрывая собой Андрея Подберезского.
* * *
Прошло трое суток, а на законсервированном полигоне все еще продолжали, сотрясая землю, рваться запасы снарядов и авиабомб. Огромная территория полигона была похожа на страшное поле боя. Земля дымилась, черные облака гари плыли на запад, гонимые восточным ветром. К полигону уже стянули силы, подсчитывали потери.
Правда, жертв было немного. Погибло три солдата и один прапорщик. И еще несколько получили ранения.
– Так это ты все сделал? – каким-то одеревеневшим голосом спросил Матвей Гаврилович Супонев у широкоплечего мужчины, который стоял с пистолетом в руке у его кровати на втором этаже загородного дома.
– Нет, это ты сделал, – ответил Комбат.
– Слушай, может мы договоримся? Я человек не бедный, тебя не обижу. А если ты хочешь, можешь пойти работать ко мне. Будем партнерами по бизнесу. Ты станешь богатым, мужик ты крутой, мне такие нужны.
– Я с таким дерьмом не вожусь.
– Я тебе дам денег, много денег.
– Мне не нужны твои вонючие деньги. Ты урод и твое место на кладбище. Ты гнусный пес!
– Ладно тебе, ладно… Только посмотри сколько у меня денег!
– Мне не нужны твои деньги.
– А что тебе нужно? – спросил Супонев, облизав пересохшие губы.
– Мне нужна твоя шкура, ублюдок!
– Не горячись, не горячись, мужик! Кто тебя прислал? На кого ты работаешь?
– Я ни на кого не работаю.
– А кому ты служишь?
– Кому я служу – не твое дело. Да и не поймешь ты. Из разного мы с тобой теста слеплены.
– Ты из этого дома не выберешься, ты не уйдешь отсюда живым! Повсюду во дворе мои люди, они держат сейчас под прицелом окна.
– А вот это мы посмотрим, – сказал Комбат, подходя к Супоневу, – еще как выберусь.
Сядем сейчас в машину, возьмем все бумаги и поедем. Ты меня понял? – почти шепотом сказал Комбат, вытаскивая из правого кармана кожанки ребристую гранату. – Ты знаешь что это такое?
– Что? – спросил Супонев.
– Что вот это? – Комбат сунул указательный палец левой руки в кольцо. – Мы сейчас будем выходить отсюда вместе.
Но вначале возьмем документы. Если со мной что-нибудь случится, мы с тобой отправимся на тот свет вместе. Ты меня понял, Гапон? – и Комбат вырвал чеку, крепко прижав скобу к гранате. – Я буду держать тебя под руку, мы станем с тобой неразлучными, куда я туда и ты, ты меня понял?
Комбату не нужны были деньги, не нужны были алмазы, которые показал ему Супонев, его интересовали лишь документы – те несколько страниц с фамилиями, суммами, датами. Эти страницы Комбат сложил вчетверо и сунул во внутренний карман своей кожанки.
