Ознакомительная версия.
Он слышал, как Жанна выбежала из квартиры, как застучали-затопали ее туфельки по лестнице, гулко отдаваясь по всему подъезду (дверь она не заперла и оставила ее чуть приоткрытой), и даже слабый, зовущий Бориса ее крик. Но потом стало тихо, она бесшумно вернулась, разулась, прошла в комнату, села на диван и покачала головой:
– Он ушел. Я бы на его месте тоже ушла. А ведь он может не вернуться… Что же мне делать? Вам легко говорить, вы – мужчина, у вас может быть много женщин.
А я? Я всегда была одна. До тех пор, пока не появился он.
Меня постоянно окружают пары, а я; повторяю, всегда ОДНА. Пусть у Бориса много недостатков, но он не мог убить мою маму, не мог.
– А где те драгоценности, которые она покупала у Альфиша?
– А вы и его знаете? Я продала их.
– И кому же?
– Не знаю, этим занимался Борис. Мне нужно было заплатить долги, я потратила все мамины деньги на ее похороны, а мне хотелось поставить ей памятник…
– И сколько же ты выручила за эти драгоценности?
– Нашими деньгами около пяти тысяч.
Беркович вдруг достал из внутреннего кармана куртки, лежащей на стуле, бархатистый, сильно потертый футляр, в каких раньше продавались старинные парфюмерные наборы, и, открыв его, высыпал все содержимое на стол:
– Эти?
Жанна, прикрыв ладонью рот, широко раскрытыми глазами смотрела на рассыпанные по скатерти золотые кольца и серьги, броши и ожерелья, принадлежавшие когда-то ее матери.
– Но каким образом они оказались у вас?
– Да очень просто. Я выкупил их у того же Альфиша, которому, заметь, их продали почти за настоящую цену.
А ты знаешь, сколько это было?
И он назвал сумму, от которой у Жанны перехватило дыхание.
– Твой дружок обманывал тебя, как обманывает до сих пор. Я и шел, чтобы сказать тебе об этом…
– А почему же вы не подошли ко мне, скажем, на улице, а пытались встретиться таким вот странным способом, забравшись в мою квартиру?
– Так я и хотел назначить встречу у «Букиниста».
Двадцать девятого января в три часа я ждал тебя там, но ты не пришла, и тогда я понял, что тебе просто не передали письмо. Вернее, его перехватили. Понимаешь, будь моя воля, я бы давно уже припер его к стенке, но я уважаю твои чувства, потому что знаю, что такое любовь, что такое привязанность и как бывает больно, когда ты вынужден жить один… А приходил я сюда ночью для того, чтобы, пока ты спишь, проверить кладовку.
– А что там?
– Золото. В слитках. Когда-то, очень давно, у меня была возможность открыть богатейший сейф… Но я был не один. Подельника моего схватили, и мне долгое время приходилось скрываться. Я не знал, рассказал он обо мне или нет, но дело было настолько крупное, что если бы меня взяли, то я загремел бы на всю оставшуюся жизнь и уже не имел бы возможности помогать вам с матерью так, как я это делал, находясь на свободе. Человек, с которым мы взяли сейф, буквально через месяц умер в тюрьме от сердечного приступа. А на меня вышли люди, которым были нужны лишь мои руки… И тогда я понял, что мой товарищ меня не заложил… Господи, прости мою душу… – Беркович перекрестился.
Растопырив пальцы, он уперся ими в край стола, и Жанна только сейчас заметила, что они какого-то желтоватого оттенка.
– А что с вашими руками? – Она была настолько утомлена разговором и обрушившейся на нее информацией, что уже с трудом воспринимала ее. И, даже задавая этот вопрос, она была не готова выслушать ответ: он вырвался у нее непроизвольно.
– Это специальные перчатки. Я очень берегу руки.
У меня чрезвычайно чувствительны кончики пальцев…
Словом, не обращай внимания. Я вижу, что ты едва стоишь на ногах. Предлагаю сделать так. Сейчас мы с тобой пройдем в кладовку, я проверю, все ли там на месте, и, если твоя мама не сделала глупость, мы добавим к тому золоту ЭТО.
– Но зачем вам так много золота?
– Для спокойствия. Я бы хотел вообще увезти тебя отсюда. Ну что, пойдем?
Шубин и Юля всю ночь проговорили с Астрахановым в доме Виктора Ерохина. Надя Щукина все еще оставалась в больнице, возле нее дежурил Крымов. Видеть Чайкина она не хотела, и ему, бедолаге, пришлось устроиться на ночлег в ординаторской. Два водителя снегоходов, те самые, что привезли Крымова с Шубиным в М., вот уже несколько дней пропивали в местной гостинице полученные от Сазонова и Крымова деньги.
И у всех, быть может, за исключением водителей снегоходов, по-прежнему оставалось ощущение бессмысленности каждого их шага. Так много страданий, переживаний, жертв – и все понапрасну?! Маньяк, этот убийца-некрофил, водил их за нос, смертельно пугая и держа в постоянном нервном напряжении оба города.
И тогда Кречетов, рискуя быть уволенным, а то и вовсе расстрелянным (хотя в последнее верилось с трудом:
«Мало ли мальчишек лазает по подземелью, но никого же еще не пристрелили!»), все-таки проник со своими ребятами в подземелье. Собака, взяв след Земцовой (ей дали понюхать принадлежавшую Юле одежду), от ерохинской теплицы привела к еще одной прямоугольной яме, находящейся уже в стороне от Графского озера – в саду Лизы Удачиной! Каково же было удивление Кречетова, который, вернувшись снова на Графское озеро и предложив собаке понюхать трусики Щукиной (это была единственная принадлежавшая ей вещь, поскольку последнюю рубашку с нее сняли еще в С.), следуя за ней вместе со своими людьми, тоже вышел в удачинский сад.
Значит, убийца или тот, кто был с ним связан, привозил своих пленниц – Юлю и Надю – именно сюда, в сад…
Кречетов приехал к Крымову в больницу, и они, воспользовавшись тем, что Надя после ужина уснула, уединились в комнате отдыха для больных.
Кречетов рассказал о результатах своего путешествия по подземелью, взяв с Крымова обещание не проговориться об этом его руководству, после чего вдруг сказал:
– Слушай, Крымов, а тебе не кажется, что мы с тобой полные идиоты?
– Кажется. А в чем дело?
– А в том, что мы разъезжаем на снегоходах, а ведь между С. и М. есть еще одна дорога, причем та, которую чистят по два раза в день. По ней и ехал похититель, в машине которого была твоя Надя… Она ведь говорила, что была в машине? Но чудес не бывает. Посуди сам. Преступник схватил ее в твоем загородном доме и посадил В МАШИНУ, уж никак не в снегоход… Я посмотрел на карте, где находится твой дом. Все сходится.
– Что сходится?
– А то, что от твоего дома рукой подать до трассы, ведущей в М., но только через два моста до М-ского молочного комбината. Сначала они проезжали пост ГАИ, это уж обязательно, и вот там, чтобы еще больше запугать вас, преступник и оставил прямо на дороге красную сорочку Щукиной с запиской, мол, знай наших… А дальше он свернул к мосту и спокойно поехал по расчищенной дороге.
– Я что-то не понял.., основная трасса, значит, не чистится, а та, что ведет через два моста на молокозавод, расчищена?
– Ты все правильно понял. Молокозавод построили немцы, и если у нашей администрации не нашлось денег на технику и чтобы заплатить водителям, то у молокозавода, который работает как часы, деньги на эту самую технику НАШЛИСЬ. Пойми, молоко не должно прокиснуть. Согласен, дорога на М. в этом случае становится в полтора раза длинней, потому что приходится делать объезд, но зато к нам МОЖНО было добраться на машине!
– Ничего себе… А для нас Сазонов расстарался – снегоходы добывал, представляешь!
– Представляю. Одного вот только представить не могу – на чем же тогда Земцову увозили с крыльца? Уж там-то, у Ерохина, на задах снега было вообще по горло, машина бы точно не прошла. Выходит, что у преступника есть и снегоход, и машина.
– Или их ДВОЕ?
– Необязательно. В таких делах они, как правило, действуют в одиночку. Ты видел, Крымов, что он с нашими девчатами сотворил? Это нормальный человек?
Скажи, нормальный человек мог бы сначала убить девушку, потом изнасиловать, а уж потом и вовсе разрубить на куски? Вот те крест, ни разу у меня еще не было такого дела. И если вы поможете мне в нем разобраться – буду век благодарен.
– А тебя ничего не смущает?
– В смысле?
– Да ведь все следы ведут в удачинский сад. Ты же там еще один выход из подземелья нашел… Тебя это не удивило?
– Как же не удивило? Но ее-то самой дома нет. Они с художником еще не вернулись…
– То-то и оно, что не вернулись. Вот только где они?
– Как где? В городе, конечно. Может, у знакомых живут… Не знаю. Вы же сами рассказывали, что они собаку свою возили в ветлечебницу.
– Правильно, возили. Но когда это было? Дней десять назад. А что, если они уже здесь?.. В общем, так.
Я думаю, что, если Надя будет завтра чувствовать себя получше и сможет перенести дорогу в машине, пусть даже в объезд через ваш молокозавод, мы вернемся в С., а пока что я могу позвонить Сазонову, чтобы он попытался разыскать Удачину с Рождественским. Не нравится мне все это… Да, вот что еще. Постарайся узнать все про Романа Трубникова.
Ознакомительная версия.
