А у Веселова все о руководящей роли руководства. Отсюда и желание постоянно находиться в поле зрения прямого начальства и всячески подчеркивать свою к нему принадлежность, которую Веселов при каждом удобном случае выказывал. Создавалось такое впечатление, что от Телятьева замполит роты не отступал ни на шаг. И везде – и на марше, и в блиндаже, и в ходе боя, он, как тень, возле ротного. «Мы с товарищем капитаном то… мы с товарищем капитаном это…»
VI
На Коптюка замполит натолкнулся в тот самый момент, когда взводный вместе со своими обоими замами и ординарцем направлялся в командный пункт роты. Дерюжному было поручено уточнить вопрос кормежки и недополученных накануне фронтовых ста грамм. Второму замкомвзвода, Довганюку, бывшему связисту, поручалась наладка связи между взводом и КНП роты. О том, что на рубеже будут работать связисты, на совещании предупредил ПНШ батальона по связи капитан Овсянников, попутно обратившись к командирам взводов, по возможности обеспечить помощь в прокладке проводов, переносе катушек и аппаратов.
Взводный намеревался уточнить в штабе относительно обещанной на взвод подводы с боеприпасами, а также, если получится узнать в санпункте насчет индивидуальных перевязочных пакетов, запас которых там имелся, по непроверенной информации ординарца Степы. Степанков сам порывался этот вопрос выяснить и ИПП пренепременно добыть, но командир неожиданно заупрямился, буркнув, что «выяснит все сам».
– О, смотрите, Несмеяна чешет… – прошептал Довганюк.
Он ляпнул это с такой интонацией, что ни Дерюжный, ни Степанков не смогли удержаться от смеха.
Коптюк, прицыкнув на подчиненных, поздоровался с зардевшимся старшим лейтенантом. Веселов отличался крайней мнительностью и прекрасно знал о прозвище, которое к нему приклеили во взводе Коптюка, вину за это заочно возлагая на самого командира. Вот и сейчас, увидев, какую реакцию вызвало его приближение, тут же на это отреагировал красными пятнами на лице.
VII
С натянутым и насупившимся выражением лица замполит с ходу сообщил, что на сегодня в роте намечены занятия по политической подготовке. Поскольку должности политруков взводов, к сожалению, в батальоне сокращены, то такие занятия будут проведены замполитом роты поочередно, при активном содействии командиров взводов, от которых и требовалось эту очередность выработать и согласовать.
Командир второго взвода в ответ заметил, что конкретно перед его взводом поставлена конкретная задача по обустройству вверенных бойцам позиций. В данном вопросе очередность выполнения всех работ выработана, согласована и выполняется неукоснительно, в частности в настоящий момент заканчивается рытье траншей и начата заготовка материала для укрепления стенок окопов, создания так называемой одежды крутостей.
– Вы, товарищ Веселов, конечно же, знаете, что заготовка материалов для одежды крутостей – дело хлопотное и трудоемкое? – с излишней серьезностью спросил Коптюк.
На вытянутом, гладком, как горькая редька, лице замполита обозначилось замешательство. Одежда крутостей явно поставила его в тупик.
– Ну ладно… – неуверенно произнес замполит. – Пусть… это… занимайтесь тогда подготовкой… то есть заготовкой… к этой… одежде крутостей… А я это… сейчас тогда пойду к Дудареву.
Замполит спешно удалился вдоль траншеи.
– Эк вы нашего комиссара… с толку сбили… – хмыкнул Довганюк в спину ушедшему. – Одежда крутостей!
Степанков громко засмеялся.
– Отставить зубоскальство… – строго одернул его Коптюк.
Как ни крути, Веселов не только заведовал в роте политчастью, но и являлся офицером. Запанибрата вышучивать старшего лейтенанта с подчиненными «переменниками» Коптюк не собирался. Так никакой дисциплины во взводе не добьешься.
– Кстати, Степа… раз в тебе энергии много, вон аж звенит твое зычное «га-га-га» и из грудной клетки норовит выпрыгнуть… – как бы размышляя, проговорил он, окидывая попутно оценивающим взглядом своего ординарца, – будет тебе поручение, как раз по части одежды крутостей. Ты на марше все живописно так рассказывал, что избу без единого гвоздя можешь сладить?
– Ну, не то чтобы без единого… – неуверенно проговорил Степанков и одновременно оглянулся за помощью в сторону обоих замкомвзвода.
– Кто у нас, Семеныч, на заготовке жердей? – поворачиваясь к Дерюжному, спросил взводный.
– Снарядил Зябликова и Зарайского… Оба из отделения Потапова. Потому как топора на взвод – всего два, а работа плотницкой квалификации… не требует…
– Вот то-то, что не требовала. А теперь потребует… – отозвался Коптюк, прислушиваясь к стуку топоров, доносящемуся из леса. – Степино умение нам и пригодится…
VIII
Этот звук, такой мирный здесь, на передовой, совершенно не ладился к гулу канонады и то и дело бьющим по нервам резко и громко хлопкам минных разрывов.
– Так в чем умение-то, Федор Кондратьевич?.. – не утерпев, присмиревшим голосом спросил Степанков, обращаясь к притихшему вдруг взводному нарочито по имени-отчеству. – Куда нужен-то?..
– Топорное твое умение и нужно, избяных дел мастер… – с легкой иронией ответил Коптюк. – Телятьев просил двоих от каждого взвода отрядить на строительство блиндажа. Чтоб в три наката… Вот с Зябликовым и Зарайским и пойдете блиндаж для ротного возводить. Как они с жердями для окопов закончат. Ты старший в группе. Пойди поторопи их… Уяснил? Твои прямые обязанности – быть посыльным в роту. Как раз и будешь при ротном находиться.
– Я-то уяснил… – хмыкнув, ответил Степанков и, натолкнувшись на буравящие его черные зрачки старшего лейтенанта, – … вас понял, товарищ командир!..
Тут же, выдохнув и заломив офицерскую ушанку на затылок, Степа веселым голосом добавил:
– Нет, в три наката, конечно, дело плевое… Это не то что хоромы какие отстроить, в три этажа…
– Смотри, щас немец тебе нагородит, огород в три грядки… – откликнулся Довганюк. – А еще того пуще, придет замполит и построит: вот тут тебе базу, а тут – надстройки…
– Довганюк у нас настолько подкованный в политэкономии и прочих вопросах, может, и политбеседу проведешь, заместо замполита? А, Вася? – пробурчал Степанков.
Настроение у ординарца, после полученного от взводного задания, явно испортилось.
– Ага, только по телефону, – с готовностью согласился бывший связист. – После того как кабель протянем, я тебе хоть трансляцию песни и пляски организую.
IX
Неподалеку от КНП их уже поджидали связисты, посланные ПНШ по связи капитаном Овсянниковым. Довганюк, только увидев деревянные ящики с телефонными аппаратами, бросился к ним, точно к старым знакомым, которых сто лет не видел. Три ящика были поставлены прямо на палую листву, возле дерева, рядом с внушительными катушками с телефонным проводом.
– Никак, УНАФы? – спросил Довганюк, приоткрывая створку одного из ящиков и заглядывая внутрь.
– Ага, – с готовностью ответил один из связистов – невысокий боец с темным, мужицким лицом.
При приближении старшего лейтенанта связисты выпрямились и отдали воинское приветствие. Коптюк пожал им руки.
– На каждый взвод – по одной штуке, товарищ старший лейтенант… – произнес другой связист, высокий парень с открытым, совсем еще мальчишеским лицом и русым чубом, который лихо торчал из заломленной назад шапки-ушанки.
– Вот вам в подмогу боец, – отрекомендовал взводный Довганюка. – Дорогу покажет и физической силой поможет…
– Эх, ну что, братушки? – с ходу взбодрился Довганюк.
Тут же, наклонившись, он поднял с земли тяжеленную катушку.
– Вперед и с песней?
– Без песен оно будет лучше… – хмыкнув, сказал невысокий. – Чтоб немца лишний раз не дразнить… А вот табачку бы нам… Не угостите махорочкой?
Запасливый замкомвзвода отсыпал связистам махорку из своего кисета.
– Моршанская? – втягивая ноздрями табачный дух из своих ладоней, куда в пригоршню Дерюжный ссыпал махорку, смакуя, проговорил невысокий. Темное лицо его вдруг посветлело от предвкушения скорой затяжки.
X
Вокруг КНП кипела работа, сновали бойцы с горбылем и жердями. Коптюк высматривал во все стороны, надеясь увидеть Степаниду. Хорошо было бы встретить ее как бы случайно, по пути. Когда старший лейтенант начинал думать о санинструкторе, внутри начинала нарастать горячая волна какого-то необъяснимого состояния, где переплетались, с одной стороны, сильнейшее желание глядеть в бездонные серые глаза санинструктора, говорить с ней, слушать ее грудной, будто бы воркующий голос, а с другой – сильнейшее смущение и невозможность произнести те самые слова, которые хотелось ей высказать.
Замкомвзвода Дерюжный направился в батальон, с ответственным и нелегким заданием выяснить о судьбе провизии для взвода на вечер у помощника начпрода Мурзенко.
