золотого яичка.
Андрея покоробила бесцеремонность сравнения, но он никак этого не показал.
– Где все случилось? Могу я съездить на место?
– Нечего вам там делать. Только нервы напрасно истреплете.
– Как же случилось, что эти ублюдки ушли из-под носа? Кто-то их предупредил?
– Не знаю. Я бы тоже хотел понять. Может, представится шанс спросить у них на суде. Но вам с Никитой скорее радоваться нужно. Застать их врасплох все равно не удалось бы, а что бы случилось с заложниками во время заварушки, одному Господу Богу известно.
– Да-да, конечно, – поспешно закивал Андрей. – Я просто хочу понять, что происходит: откуда вдруг эти внутренние разборки, взяла ли милиция след?
– Разборки у таких типажей бывают по одной причине: слишком рано начали делить шкуру неубитого медведя. Заняться им нечем, скука смертная. Вот и возвращаются раз за разом к самой животрепещущей теме… Насчет Кольчугина и его группы вам пока тревожиться не стоит – великими достижениями и близко не пахнет.
Настало время затронуть новую тему.
– Есть у меня один парень, – начал Абросимов-младший. – Сам же я его и привел в нашу службу безопасности. Хотел выдвинуть наверх, а он меня разочаровал. Увольнять человека надо, не знаю, как это лучше сделать.
– Спокойно, не моргнув глазом.
– Много чего он успел узнать. А народ у нас последнее время злопамятным стал. От чеченцев, наверное, научились – с кем люди воюют, на тех и становятся похожи.
– Можно припугнуть. Жена, дети есть?
– Молодой еще.
– Тогда хуже. Лучше сплавить пока на тормозах, перевести на тихую работу с сохранением прежнего оклада. Подождать, пока сведения станут неактуальными, и потом уже отправлять с выходным пособием.
– Парень он честолюбивый. Деньги не так его волнуют, как перспектива. Успел уже раскатать губу, сразу почует неладное.
Гость пожал плечами, показывая, что исчерпал свой запас полезных рекомендаций.
– К несчастью, он знает о капитане, с которым мы дружим.
Балашов неплохо владел собой, но безразличие слетело с него, как шелуха.
– Издеваетесь? Да я вообще больше не буду иметь с вами дела!
«Будешь как миленький, – сказал себе Абросимов-младший. – Разве что возьмешь подороже».
– Вижу, «Сибстали» без Никиты Анатольевича придется несладко. С такими методами работы вы весь бизнес за год развалите!
Балашов «повелся» на блеф. Для пользы дела Андрей разрешил поливать себя грязью, принял вид оскорбленный, но виноватый.
– Ничего страшного пока не случилось. Давайте подумаем, как решить вопрос с парнем.
– Сами, черт возьми, создали проблемы, сами и решайте! Чего вы от меня ждете?
– В этих делах я не слишком искушен. Один раз я с ним ошибся и боюсь ошибиться повторно.
– Как легко и просто: «ошибся». Завтра ошибусь я или Кольчугин, и вся семейка вашего братца отправится в полном составе на тот свет. «Как же так?» – спросите вы. А я наберусь наглости и попрошу вас же о каком-нибудь великом одолжении, как вы меня сейчас.
– О каком таком великом одолжении, интересно, я вас прошу?
– Не делайте вид, что вам понадобилась консультация.
Андрей собрался протестовать, но капитан остановил его.
– Достаточно. Закроем тему.
Стало ясно, что он понял намек и в самом ближайшем времени примет свои меры. Ему не нужно ни называть фамилию, ни указывать на Крупенина пальцем. Он сам разберется, кого приняли в службу безопасности последним по счету. От Андрея требуется придумать для Сергея задание где-нибудь за городом и отправить его одного.
Абросимов-младший так и сделал. Поэтому Крупенин никак не мог поехать с ним на обмен в качестве сопровождающего, пришлось остановиться на кандидатуре Девятаева. Подозрения, возникшие сразу после похищения брата, успели развеяться. Пока Девятаев и его служба безопасности ничем не отметились, хотя пресс расследования уже ослаб и никто не отвлекал их от работы. Но, как ни странно, именно отсутствие успехов окончательно обелило начальника охраны в глазах Андрея. Если б этот человек был замешан в похищении, он старался бы сейчас изо всех сил, проявил бы себя с наилучшей стороны…
Поглощенный этими мыслями, Андрей чисто механически продолжал свои «изыскания» в кабинете. Перебрался в комнату для отдыха, оттуда в небольшой, без особых излишеств туалет, выложенный черной и белой плиткой. Впрочем, сам унитаз был дорогим, японским, с небольшим пультом управления, вделанным в стену.
Пиктограммы делали назначение кнопок совершенно понятным. Стоя возле унитаза, Андрей задумчиво слил воду, включил и выключил подогрев сиденья. Потом нажал какую-то клавишу, после этого все остальные перестали подавать команды – только набирали буквы на строчном табло.
«А буквы зачем? – подумал Абросимов-младший. – Чтобы грамоту не забыть, пока сидишь? Или некоторые чересчур хитроумные действия этой машине можно объяснить только словами?»
Вдруг он подумал, что именно здесь, в неподходящем на первый взгляд месте, брат мог держать наличность. Раскурочить весь туалет к чертовой матери, чтобы долго не теряться в догадках?
Андрей внимательно осмотрел плитки стены и пола, ища незаполненных раствором швов. Не мог же Никита каждый раз выбивать плитку, чтобы доложить наличку или забрать. Хотя, возможно, это не нужно было делать регулярно? Для текущего пользования наверняка служил домашний сейф.
Не открывая крышки унитаза, он присел на нее, потирая лоб красивыми длинными пальцами. Протянул руку и снова набрал на пульте управления несколько букв. Неожиданно набралась детская кличка, которую ему присвоили во дворе. Сто лет он про нее не вспоминал, откуда она вдруг всплыла? Или это подсказка свыше?
У брата тоже было дворовое прозвище, неизвестное сейчас никому в его окружении. Вдруг Никита использовал свою кличку в качестве кода?
Абросимов-младший ввел по буквам «Кит», но никакой реакции не последовало, даже вода не полилась в унитаз. Всего два десятка дворовых ребят пользовались когда-то этим прозвищем. Всех их раскидало по жизни, но, вполне возможно, Никита счел это слово достаточно памятным в узких кругах.
Было у него
