Ознакомительная версия.
Грядущий день обещал новые события и я почувствовал прилив свежих сил ― как солдат перед битвой, после которой ему светит стать сержантом.
Напевая что-то бравурное, я принял душ, чередуя ледяные струи и кипятком, насухо вытерся одноразовым полотенцем и сел за компьютер.
Мой миниатюрный ноут-бук, помимо неизбежных игрушек и деловых бумаг был забит еще кой-какой весьма полезной информацией.
В частности, там имелась огромная база данных, дублирующая адресный стол, сеть налоговой полиции плюс некоторые закрытые адреса и телефоны, полученные в свое время по эмвэдэшным каналам.
Задав в системе поиска фамилию Соломатин, я в считанные секунды получил информацию.
Я смог выяснить, что человек с подобной фамилией и инициалом С. (тезка, черт побери!), проживает у черта на куличках на северном краю города, среди заводских труб и барачных построек.
Что ж, уже неплохо.
Вот мы и навестим гражданина Соломатина через часок с небольшим.
А сейчас нужно заехать в «Ледокол» и распланировать рабочий день своей команды.
Когда я уже собирался уходить, в дверь коротко позвонили, а затем я услышал, как в замочной скважине поворачивается ключ.
― Клавдия Владиславовна? ― на всякий случай крикнул я из комнаты. ― Это вы?
В ответ мне раздалось хмурое «да» и шелест полиэтиленовых мешков.
Домработница приходила дважды в неделю и приводила мое жилище в божий вид.
Не могу сказать, чтобы я вокруг сильно пакостил ― одинокое существование по определению не предполагает буйных оргий.
И, тем не менее, оба мусорных бака во дворе оказывались заполненными до отказа.
Примерно девять десятых их содержимого составляли предметы, которые наиболее сильно ранили простое сердце Клавдии Владиславовны.
Один раз по простоте душевной она даже попыталась направить меня на путь истинный, но я лишь недоуменно пожал плечами.
Если вы думаете, что речь идет о пустых бутылках из под виски, то ошибаетесь.
Этих пузатиков в моем мусоре тоже, конечно, хватало, но предметы одноразового использования прочно держали пальму первенства.
И, кстати, на этот раз вы тоже ошибаетесь, если думаете о...
Я говорю вовсе не о презервативах, а о бритвах, полотенцах, простынях и тому подобное.
Просто по жизни я как-то не очень привязываюсь к вещам и предпочитаю общаться с окружающими меня предметами быстро и функционально.
А моя домработница наверное, думает, что это так принято у новых русских.
Поверьте мне, она глубоко ошибается, я скорее исключение, чем правило.
Давая указания домработнице, я кивнул Клавдии Владиславовне на емкость с бумажной трухой ― измельчитель бумаги, который стоял возле стола.
С тех пор, как произошел один досадный инцидент с исходящей бумажкой «Ледокола», выуженой из мусорки (как-нибудь расскажу поподробнее), я не выпуская из квартиры ни одного целого листа бумаги.
― Тут пятнышко от сигарного пепла, ― показал я на обивку кресла. ― Как вы думаете, отстирается или выкинуть его к чертовой матери?
При этих, на мой взгляд, вполне невинных словах Клавдия Владиславовна так на меня посмотрела, словно я между делом рассказал ей о сногсшибательных успехах своего чада на панели.
― Я попробую отстирать, Сергей Радимович, ― кротко сказала она, ― обязательно попробую. Если не получился, я оставлю вам записку.
― Замечательно, ― отозвался я. ― Простыни слева, рубашки справа. Или наоборот. В общем, разберетесь. Всего вам доброго, я уже убегаю.
Напоследок окинув взглядом беглым взглядом квартиру, я оставил Клавдию Владиславовну прибираться, а сам спустился в гараж.
Подходя к машине, я вдруг подумал, что девять десятых моих знакомых, узнав, что я оставляю у себя домработницу одну дома, без присмотра, долго бы крутили указательными у виска.
Смешные люди, право слово.
Меня вот, например, часто спрашивают: почему я хожу без охраны?
Могли бы с таким же успехом и спросить: почему я столь легкомысленно доверяю свою квартиру женщине, которая не очень-то меня жалует?
Ведь, при желании, можно было бы снять информацию с винта моего ноут-бука.
А кое-кому эта информация оказалась бы очень даже полезной...
Но все очень просто, господа. Гораздо проще, чем вам кажется.
Пролистайте на досуге газетки и вы увидите, что заказные убийства удавались всегда, как бы тщательно не охранялся объект.
Какой бы ни был человек толстокожий, но пули-то от него не отскакивают.
Особенно от головы.
Не придумали пока еще для кумпола нечто вроде бронежилета. Впрочем, тогда бы он назывался бронешарф, или бронемаска.
А что касается Клавдии Владиславовны, то тут все еще проще.
Я могу кое-чего не знать в этой жизни, но людей я успел изучить.
И пусть моя домработница подчас дарит меня неободрительными взглядами.
Я уверен, что она меня никогда не предаст. Ее честность подчас приобретает патологические черты, но это даже к лучшему.
На работе меня ждал очередной сюрприз ― это становилось уже нормой жизни.
Услышав новость, которую мне сообщил начальник нашей службы безопасности, я только молча покачал головой и заперся у себя в кабинете.
Да, похоже дела нефтяные в этом городе еще попортят мне кровушки!
Оказывается, через два с небольшим часа после того, как депутат демократической ориентации Вадим Поснов покинул мой офис, две какие-то темные личности подкараулили представителя законодательной власти в его собственном подъезде, причем охранник куда-то отлучился.
Вадим Поснов был довольно крепким парнем, но тут он не смог противостоять неожиданному напору и только считал удары.
В общем, хорошенько отмутузив Поснова, эти парни сломали ему два ребра.
Газеты глухо намекали, что инцидент связан с профессиональной деятельностью депутата: Поснов входил к комитет по приватизации и читатели могли сделать вывод, что Вадим то ли кому-то что-то недодел, то ли, наоборот, взял у кого-то «не по чину».
Подобную шелуху, разумеется, нельзя было принимать всерьез.
Местная дума была для меня прозрачнее родниковой воды и я прекрасно знал, что к Вадиму на сегодняшний день никаких претензий быть не может.
Значит, на Поснова грубо наехали именно из-за визита ко мне.
Что же, выходит, можно считать это предупреждением? Или объявлением войны?
Я отдавал себе отчет, что Вадим ― крепкий орешек и что он может извлечь пользу для себя практически из любой ситуации. Так и оказалось.
Когда я заехал к нему в больницу с охапкой роз, апельсинами и пузатой бутылочкой джина, Поснов давал интервью прямо в палате.
Подмигнув мне с постели, Вадим продолжал распространяться о своих заслугах перед российской демократией, туманно намекая на темные силы, которые стремятся затормозить необратимый ход реформ.
― Есть определенные круги, которые хотели бы повернуть ход времени вспять, ― распинался он. ― Они уже не раз предпринимали подобные попытки. Консервативные силы готовятся взять реванш...
Эту словесную жвачку господа политики усвоили еще с перестроечных времен и, как ни странно, она еще оказывала какое-то действие.
Пяти минут беседы с Посновым посте того, как он отстрелялся с патлатыми газетчиками, оказалось вполне достаточным, чтобы я еще раз получил заверения в возможной поддержке с его стороны.
С разумной оговоркой, само собой, что план, который я предложу, должен быть реальным и сработать на все сто процентов.
Тогда получается, что все довольны ― и демократ Вадим оказывается на своем либеральном коне, и треклятый конкурс по нефтяным скважинам проводится, несмотря ни на что. И я его выигрываю.
Поснов поведал мне, что сегодня должны быть объявлены два претенденты на заключительный тур ― «Ледокол» и «Черное золото».
Последняя фирма была настолько крошечной, что ей бы с лихвой хватило двух бензоколонок, да и то бы пришлось влезать в долги.
Правительство явно играло на публику ― смотрите, мы честно ведем к тому, что лицензию на разработку должен получить «Ледокол».
Но вот, что получается, сограждане: Дума решила по иному.
А против решения народных избранников, сокрушится администрация, не попрешь.
В данном, конкретном случае, разумеется. Во всех остальных конкретных случаях мнение законодательной власти не очень-то учитывалось.
Трактовка событий, которые состоятся в ближайшее время, если я, конечно, не сорву планы чиновников, будет примерно такой: плохие дяди-коммунисты сорвали хорошее дело, ясно тебе, народ?
Так что голосуйте за проправительственный блок на следующих выборах, а то, что мы сами приберем к рукам эти скважины тебе, народ, знать не надо. А в крайнем случае, мы объясним как-нибудь...
Мой красный «феррари» с визгом затормозил возле сгнившего в незапамятные времена остова грузовой машины, едва не раздавив голубя, хлебавшего из лужицы с нефтяными разводами остатки какой-то влаги.
Я вылез из машины, захлопнул дверцу и осмотрелся по сторонам.
Ознакомительная версия.
