— Мы даже любим темноту, — ласково пробормотал мужчина, и девушка засмеялась, видимо, отбиваясь от его ласк.
— Позови лучше Нгуйена, — попросила она.
— Везет же моему другу, — засмеялся мужчина и негромко крикнул в темноту: — Нгуйен, выходи, к тебе гости!
Рэмбо сделал еще несколько шагов и увидел, что в зарослях стоит бамбуковая хижина. Циновка, закрывающая вход, поднялась, и в проеме, слабо освещенном изнутри фонарем, показалась фигура вооруженного солдата.
— Здравствуй, любовь моя, — сказал он девушке. — Ты не боишься ездить по ночам?
— Это наш лес, Нгуйен, и он защищает своих.
— Однако от села добрых три мили, — возразил Нгуйен и тихо засмеялся. — И все же я рад, что ты приехала. Дуньти, — обратился он к товарищу, — будь добр, покарауль уж заодно мой автомат и пояс В следующий раз я тоже не откажу тебе.
Нгуйен положил у ног своего товарища автомат и пояс с ножом, обнял девушку за талию и повел ее в заросли.
— Не забудь, — крикнул ему вслед часовой, — что через час ты сменяешь меня. Поторапливайся!
Но Нгуйен его уже не слышал — он весело болтал с девушкой.
Рэмбо осторожно обогнул хижину и приблизился к тому месту, куда направился Нгуйен с девушкой. Из их болтовни можно было кое-что и узнать — ведь не о любви они будут говорить целый час! И что о ней вообще можно говорить?
Он услышал их голоса совсем рядом и остановился. Он мог, если бы захотел, даже увидеть их, но ему это совсем было не нужно. Поэтому Рэмбо нащупал ладонью гладкий корень, удобно устроился на нем и стал слушать.
— Когда лагерь закроют, ты уедешь отсюда, и мы больше не увидимся, — тихо сказала девушка.
— Нашла о чем беспокоиться, — весело ответил Нгуйен. — Эти американцы живучие, и их еще около двухсот человек. На наш век хватит!
— А их не могут перевести куда-нибудь дальше?
— Не волнуйся — такой товар опасно перевозить по стране. Лагерь останется здесь до тех пор, пока в нем будет хоть один американец. Здесь самое тихое место в стране, никому и в голову не придет искать их здесь. Так что, любовь моя, живи и наслаждайся!
Послышался звук поцелуя, девушка счастливо засмеялась, и Рэмбо поднялся. Значит, этот пустой лагерь держат для отвода глаз. Чтобы отвлечь внимание любопытных и назойливых. И Мэрдок знает, что лагерь пустой. И когда он затеял эту грязную операцию с полевым штабом, напичканным электроникой, он устраивал спектакль, который должен был успокоить общественное мнение там, в Штатах. Они послали сюда Рэмбо для того, чтобы он сыграл заранее написанную для него роль без слов. Но он не станет ее играть. Достаточно того, что он однажды уже сыграл в одном спектакле и в благодарность заслужил от правительства и Конгресса более десятка наград, а от соотечественников — презрение и клеймо убийцы. И это еще ему повезло. А вот для этих сотен несчастных спектакль все еще продолжается — страшная трагедия, которую кому-то очень хочется скрыть. Но теперь вряд ли им это удастся.
Рэмбо вернулся к хижине, подошел к ее задней стене и прислушался. В хижине стояла тишина. Потом он услышал тихий храп — спокойный, безмятежный. Рэмбо вставил лезвие ножа между бамбуковыми стволами и осторожно повернул его. Бамбук чуть скрипнул, но не нарушил покой спящего — он по-прежнему храпел ровно и самозабвенно. Рэмбо заглянул в образовавшуюся щель. Под потолком висел электрический фонарь и освещал четырех одетых солдат, спавших на циновках посреди хижины. Рядом с ними лежали автоматы и пояса с ножами.
Рэмбо вытащил из щели нож и стал искать сторожевую вышку. Если есть лагерь, должна быть и вышка. И он нашел ее. Она была невысокая — всего футов пятнадцать. На верхней площадке темнел силуэт часового. Он курил сигарету, и красноватый ее огонек отражался в стекле прожектора. Рэмбо проследил, куда был направлен прожектор. Обычно его держат направленным на охраняемый объект. Тогда в случае тревоги часовому достаточно будет только включить его и не тратить время на установку.
Рэмбо снова подошел к хижине, теперь уже с той ее стороны, где стоял часовой и охранял оружие Нгуйена. Рэмбо не хотел его сейчас трогать, чтобы не вызвать преждевременной паники. Но потом подумал, что раньше чем через сорок минут Нгуйен не вернется, а смена должна отдыхать почти до утра, и решился. Да и два автомата могут пригодиться Ма, когда он пойдет искать лагерь.
Рэмбо не стал даже таиться, он быстро подошел к часовому сзади, и когда тот удивленно обернулся, видимо, подумав, что возвратился Нгуйен, все было кончено. Рэмбо взял автоматы, пояс Нгуйена, оттащил труп часового в заросли и вернулся к Ма.
Начальник караула перестал храпеть и зачмокал во сне губами. Потом окончательно проснулся. Ему захотелось выйти, но лень было вставать. Наконец, он пересилил себя и сел. Рука потянулась к автомату, но на полпути остановилась. Не хватало еще и по нужде ходить с автоматом.
Он вышел из хижины и не увидел часового. Зашел за угол, заметил на тропинке мотоцикл и все вспомнил. К Нгуйену приехала девушка из соседнего села и теперь она наверняка тешит любовью и часового, и его смену. Солдаты совсем распустились в этой глуши. Только и жди, что скоро построят еще одну хижину и устроят в ней публичный дом. Что ж, денег хватает, а тратить их не на что.
Он отошел в сторону, сделал свое дело и хотел уже окликнуть Нгуйена: может, и для начальника найдется там местечко? Но раздумал, а утром решил все же задать обоим хорошую взбучку.
Он вошел в хижину, и, укладываясь, задел локтем соседа. Тот проснулся и мутными спросонья глазами посмотрел на начальника.
— Что тебе не спится?
— Часовые устроили секс-шоу во время дежурства. Я не стал им мешать. Но утром я им вправлю мозги.
— Позавидовал?
— Спи! — зашипел на него начальник. — А то подниму тревогу и заставлю вас всю ночь бегать по джунглям, — он уткнулся носом в потные руки и через минуту захрапел.
Его сосед так ничего и не понял. Он повернулся на другой бок и сразу же заснул.
Ма увидела Рэмбо с двумя автоматами на плече и ни о чем не спросила. Он положил автоматы и бросил на них пояс с ножом.
— Это может тебе пригодиться, — сказал он. — А может и не пригодится. Пусть будет с тобой.
— Ты хочешь снова идти? — спросила Ма.
— Да. Я хочу посмотреть кое-что.
— Но ведь ты убедился, что лагерь пуст. Ты выполнил задание.
— Нет. Я еще не выполнил задание. Они требуют доказательств. И я иду сейчас за ними.
Мы не могла понять, какие ему еще нужны доказательства и где он их сможет достать.
— Что же ты хочешь делать? — спросила она.
— Ты останешься здесь и будешь ждать меня. А я скоро вернусь.
— С доказательствами? — Да.
Рэмбо достал из чехла лук, колчан со стрелами и повесил все это за спину.
— Зачем тебе это? — спросила Ма.
— Я не люблю шум. Обычно они первыми начинают шуметь. Но тут уж ничего не поделаешь.
Ма чувствовала, что теперь его не остановят никакие силы, но все же еще раз напомнила ему:
— Рэмбо, ты выполнил задание. Мне сказали, что ты не будешь драться. Ты нарушаешь приказ.
Рэмбо посмотрел на нее темными, как омут, глазами.
— Приказ? Хватит мне приказывать! Я свободный человек и делаю то, что велит мне моя совесть. Тот, кто мне приказывает, — лжец. Такие не имеют права приказывать. — Он наклонился к Ма и попросил: — Ведь ты подождешь меня? Я должен идти, иначе я не прощу себе этого. Я скоро вернусь, Ма. И ты меня жди.
Рэмбо посмотрел на часы: через десять минут Нгуйен должен сменять часового, и вряд ли он заступит на пост хоть минутой раньше. Пожалуй, это единственный воинский ритуал во всех армиях мира, который соблюдается неукоснительно и в годы мира, и в годы войны — смена караула. Потому что здесь действует не столько приказ — орудие насилия старшего над младшим, сколько чувство солдатской солидарности, уважение к товарищу по оружию.
Нгуйен уважал своего дуньти — друга, товарища, и поэтому готов был сменить его минута в минуту. Он стоял, прислонившись спиной к каштану, курил сигарету и молча смотрел, как его подруга приводит себя в порядок.
Эта девушка больше всего сейчас беспокоила Рэмбо. Он не воевал с женщинами, его врагами были солдаты. Но теперь она встала между ним и солдатами, и с ней надо было что-то делать. Ему нужен был Нгуйен. Но его подруга могла наделать столько шума, создать такую панику, какую не вызовет даже одиночный выстрел. Выстрел может быть и случайным, женский крик о помощи — совсем другое дело. А Рэмбо не хотел убивать ее, он просто не мог этого сделать, чтобы не потерять уважения к самому себе. И он решил действовать по обстановке, тем более никто не мешал ему быть хозяином положения.
