Погода в этот день не благоприятствовала: с утра начали разрастаться мощные кучевые облака, грозя разразиться грозами и ливнями. Вершина горы Чабан уже была в «шапке». Что ж, под этой «шапкой» тоже можно будет укрыться в случае интенсивного обстрела. А что обстрел будет сильный, сомневаться не приходилось.
На помощь разведчикам решено было послать два «Су-24». Следовало уточнить на маршруте боевую и метеорологическую обстановку. Первым вылетел Голубков.
Здесь, как и на маршруте от Чабанмахи до Дургели, рельеф местности отличался особой сложностью – горы, узкие распадки и перевалы, плюс облака, – приходилось вести самолет на малой высоте, лавируя между скал, и от напряжения пот ручьем лился по лицу.
На боевые порядки бандитов выскочили внезапно. Под фюзеляжем самолета мелькнули позиции огневых точек – минометов, крупнокалиберных пулеметов, траншей с боевиками. Ни пилоты, ни бандиты не успели произвести ни одного выстрела. Но теперь те и другие изготовились к бою.
Высота полета была предельно малой, и наносить удар ракетами нельзя – осколки срикошетят по самолету. Придется обойтись только крупнокалиберным пулеметом…
Боевики ожидают появления самолета с запада, куда улетел разведчик. Справа и слева горы, так что развернуться, кроме этой долины, негде. А надо… Есть впереди одно узкое ущелье. Очень узкое, и вряд ли какой пилот рискнет тут заниматься эквилибристикой. А он, Геннадий Голубков, рискнул. Не зря учился летать по-истребительски. И разведчик-бомбардировщик появился совсем не с той стороны, с которой ожидали боевики. Огненные трассы впились в группу боевиков, мечущихся у миномета.
Одна огневая точка прекратила существование. Правда, с других позиций по самолету открыли огонь из стрелкового оружия, но «Су-24» скрылся в облаках. А спустя несколько минут снова появился над позициями и нанес новый удар по другой огневой точке. Потом еще раз, и еще.
Когда отошли от цели, сработала противопожарная система. Приятный женский голос сообщил очень неприятное: пожар в правом отсеке двигателя. Если пламя дотянется до топливного бака… Найти посадочную площадку в горах – что втиснуться в берлогу со спящим медведем… Геннадий включил противопожарную систему, но милая женщина твердила свое: пожар в правом отсеке двигателя. Пришлось отключать систему питания правого двигателя. Сразу же почувствовалось, как отяжелел самолет и сбавил скорость. Лететь на одном двигателе между скал, где то и дело приходится маневрировать, все равно, что бежать по минному полю…
И все-таки Геннадий дотянул «сушку» до своего аэродрома.
За смелые и решительные действия, за летное мастерство капитан Геннадий Голубков был награжден орденом Мужества…
Исследование самолета обещало задержку перелета на несколько дней, если не недель. Синицын принял решение – Соболеву и Кононову вылететь самостоятельно. И Геннадию томительные дни пришлось коротать со своим летчиком-штурманом Васей Захаровым.
На четвертый день их вынужденного бездействия после обеда Геннадий лег отдохнуть и почитать взятый в дорогу роман Анатолия Иванкина «Конец гончих псов», начатый еще в Бутурлиновке, захвативший его острым сюжетом и зримо выписанными героями. Василий ложиться отказался: «И так все бока уже отлежал», – и отправился по достопримечательным местам города.
Геннадий так увлекся чтением, что не сразу понял, что это за стук в дверь, разрешил войти с запозданием. Он лишь приподнялся на диване, ожидая увидеть дежурную по гостинице, пожаловавшую либо убрать в номере, либо с каким-то вопросом. И чуть не вскочил от неожиданности и удивления: в номер вошла Тоня. Тоня, его прежняя возлюбленная! Она была в светло-голубом плаще, из-под такой же беретки выбивались золотисто-русые волнистые волосы. Лицо чистое, как яичко, чуть подкрашенные губы изогнуты в милой улыбке; голубые очаровательные глаза – таких он никогда и ни у кого не видел – смотрели на него тепло и доверчиво, как раньше. Ему хотелось вскочить, броситься к ней и заключить в объятия. Но ноги его будто приросли к полу, тело одеревенело. «Что со мной происходит?» – невольно мелькнула мысль. Непонятное в небе, теперь здесь. Уснул он или бредит, или просто какое-то наваждение? Тоня никак не могла оказаться здесь. Не могла знать, где он…
– Что, не узнал? – услышал он ее мягкий голос. – Я сильно изменилась?
Он отрицательно помотал головой. И тело, кажется, ожило. Он встал, сделал к ней шаг.
– Не верю своим глазам, – произнес наконец. – Ты стала еще красивее. Какими путями?
– Я живу здесь, – ответила Тоня. – Прочитала о тебе в газете, думала, однофамилец, а когда увидела твой портрет, обрадовалась и решила во что бы то ни стало повидаться с тобой и рассказать о том, что произошло в Петровске.
Не сон и не наваждение.
– Раздевайся, я сейчас кофе или чай закажу, – запоздало засуетился он.
– Нет, – помотала головой Тоня. – Оденься, пойдем куда-нибудь. Я с трудом переступила порог гостиницы, с тех пор видеть их не могу. Посидим, поговорим. Ради этого я бросила все и помчалась к тебе. Не оправдываться, но ты должен знать, что случилось тогда.
Геннадий надел летную форму. Тоня внимательно осмотрела его с ног до головы.
– Ты стал еще симпатичнее, представительнее и мужественнее. Только вот прядка седых волос выскочила.
Геннадий глянул на себя в зеркало. Действительно, слева от лба к затылку тянулась седая полоска. А он и не видел. На миг вспомнилась вспышка в небе. Как он остался жив?.. Обнял Тоню крепко, как бывало раньше, и поцеловал, пряча в складках плаща выступившие на глазах слезы.
Они вышли из гостиницы, и Тоня повела его по малолюдной улице довольно немаленького и запруженного автомобилями и троллейбусами города. Стала неторопливо, с грустью рассказывать:
– Я говорила тебе, что в Петровске жила моя сестра Наталья. Она два года назад вышла замуж за старшего лейтенанта Сорокина. А до этого встречалась с курсантом Медведевым. Любила его, и он вроде бы был от нее без ума, обещал после окончания училища жениться. Но незадолго до выпуска его пригласил к себе домой командир полка, помочь с ремонтом то ли машины, то ли гаража. Медведев, конечно же, отказать не мог. Был воскресный день, они управились в гараже до обеда, и командир пригласил курсанта в дом перекусить. Даже бутылку водки на стол поставил. За столом к ним присоединились жена командира и перезревшая дочка, растолстевшая не по годам. Ей было двадцать пять, а выглядела на все тридцать. И лицом довольно ординарная. Работала врачом в училищной поликлинике. Папа, разумеется, познакомил дочку с перспективным лейтенантом (ради чего и было приглашение Медведева) и пожурил при нем ее, засидевшуюся в девках:
– Очень уж скромная и несмелая наша Рита. Сколько раз говорил ей, чтобы сходила в Дом офицеров на танцы, познакомилась бы с кем-то, ни в какую. Ты, Миша, возьми над ней шефство, выведи ее в люди.
Миша, послушный курсант, не посмел отказать командиру. Теперь выходные проводил только с ней. Не знаю, как уж получилось, но пышногрудая девица затащила Мишу в постель, а потом заявила, что забеременела. Послушный курсант понимал, какие его ожидают неблагоприятные последствия после окончания училища, и сделал Рите предложение. Встретился с Наташей и со слезами на глазах объяснил, в какую безвыходную ситуацию попал.
Наташа не стала его упрекать. Пожелала счастья, и они расстались. Медведева после получения офицерского звания оставили в училище летчиком-инструктором, перевели в Петровск. Наташа в отместку возлюбленному тоже не стала бегать по танцулькам, вышла замуж за коллегу Медведева, старшего лейтенанта Сорокина. И тоже оказалась в Петровске. Как-то встретила на улице Мишеньку, поговорили, и любовь вспыхнула снова…
– Вот мы и пришли, – прервала Тоня свой рассказ, останавливаясь у кафе «Встреча». – Зайдем, только ненадолго, я ведь теперь тоже замужем.
– Счастлива? – вырвался у Геннадия вопрос.
– Не жалуюсь, – без всяких эмоций ответила Тоня. – Евгений, муж мой, вполне порядочный человек, любит меня. Мы понимаем друг друга и живем дружно.
Кафе было непрезентабельное, и народу немного; Геннадий и Тоня устроились в уголке, заказали кофе и пирожное – так пожелала Тоня. Пригубляя горячий напиток, бывшая его возлюбленная продолжила рассказ:
– Я тогда остановилась в гостинице, потому что не хотела, чтобы кто-то был свидетелем наших интимных отношений, даже сестра. Но я, разумеется, навестила ее и рассказала, к кому приехала. Она, когда ты сдавал экзамены, зашла ко мне в номер. А потом попросила разрешения встретиться там с Медведевым. Я не могла отказать. Когда Михаил пришел, я оставила их одних, всего на час, как просила Наталья. На другой день такое свидание повторилось. И на третий. А кто-то из дежурных хорошо знал Риту, врача местной поликлиники, жену Медведева, и тут же информировал ее. И вот на третий день, когда я вернулась в номер, Михаил собирался уже уходить. Наташа зашла в ванную, и в это время в номер ворвалась Рита. Как разъяренная дворняжка бросилась на меня. Михаил никак не мог справиться с ней. И тут появился ты. Далее все тебе известно. Объяснить все сразу я не могла, не хотела выдавать Наташу. У нее все обошлось, а я… а я потеряла тебя. – Тоня замолчала.
