Она уже возвращалась в дом, когда фургончик Бруно выехал из-за дома и промчался мимо нее по дороге.
— Бруно! — воскликнула она. — Что такое?
Но грузовичок, миновав ее, устремился в ту же сторону, где только что исчезла машина Болана.
Сара бессознательно спрятала лицо в ладонях и замерла на месте, а в ее голове сумасшедшим хороводом проносились какие-то беспорядочные обрывки фраз и мыслей.
Умереть в расцвете лет... Не жить затворницей... Сражаться, бороться, умирать, умирать, умирать тысячу раз... Но каков мир?
Помни о том, что я говорил тебе сегодня утром!
Помни, Сара, помни всегда.
Утром он сказал ей:
— Мир должен любить тебя, Сара, потому что ты — женщина. Женщина сама по себе — это уже целый мир, основа мироздания. Она является позитивной, сохраняющей и созидающей силой. Сара, ты — звено, соединяющее поколения. Именно ты должна защитить то, что мужчины разрушили бы... без тебя.
Она поняла, что он хотел сказать, хотя Болан иногда представлялся ей машиной, запрограммированной на убийство. Разумеется, это было не так. Он еще оказался мужчиной, удивительным мужчиной, который умеет любить и дарить любовь.
Сара выпрямилась и, расправив плечи, уверенным шагом направилась к дому.
Она вошла в гостиную, зажгла все лампы, включила проигрыватель и, поставив пластинку, принялась набрасывать в альбом для рисования свои летние наряды.
— Что у тебя, Хаггер?
— Мне нужна помощь. Тут кто-то устроил лагерь на обочине тридцать третьего шоссе, недалеко от парка с аттракционами. У меня нет желания идти туда одному с напарником-молокососом. Этот тип развел костер и все прочее.
— Где это, ты говоришь?
— В малом каньоне на дороге, которая огибает парк у нового шоссе.
— Эй, Хаггер, на нашей карте никакой каньон не обозначен.
— Ну так посмотри еще раз! Эй! Подожди-ка! Да! Никаких сомнений, это он, я уверен! Немедленно вышлите подкрепление!
— Босс приказывает тебе оставаться на месте. Один ничего не предпринимай. Мы едем!
На лице Болана мелькнула улыбка, но в ней не было ничего, похожего на радость или счастье. Он выключил рацию. Теперь оставалось только ждать, что-что, а уж ждать он умел.
Покинув ферму Тассили, он поехал не на восток, а напротив, на запад, в сторону Трентона. Возле небольшого поселка Мерсевилл Маку приглянулось одно местечко по соседству с обширным полем, на котором обычно устраивались передвижные ярмарки.
Будущий театр военных действий отнюдь не был идеальным местом для предстоящего сражения, но Болан хотел как можно дальше увести противника от восточной части штата. Дорогами, ведущими на восток, он рассчитывал воспользоваться позже, покончив с главным делом.
Для огневой позиции Мак выбрал отличное место: посередине редкой небольшой рощицы возвышался лысый холм. За ним петляла проселочная дорога, по которой потом можно было унести ноги.
Болан обошел в темноте каждый метр будущего поля боя, запоминая на нем каждую ямку, каждый бугорок. После этого он развел небольшой костер прямо у подножия холма, выгрузил все свое смертоносное снаряжение у огня, а машину поставил на вершине холма, что позволяло ему наблюдать за всем происходящим внизу.
Цель появится внизу, всего в пятидесяти метрах от его боевой позиции. Болану даже стало жалко тех глупцов, которые рискнут сунуться сюда.
Перед тем как вызвать свои жертвы по радио, Палач тщательно проверил пути отъезда и пришел к выводу, что машина пройдет по проселку, который он нашел за холмом. И лишь удостоверившись, что все в порядке, Болан вернулся к костру и принялся готовить засаду.
Он установил в нужных местах несколько прожекторов инфракрасной подсветки целей, вымерил расстояние, разложил три заряженных противотанковых гранатомета, несколько гранат и, лишь убедившись в исправности своего оружия, включил радиостанцию и поднял тревогу во вражеском лагере.
В числе новых приобретений Болана имелся карабин, специально подготовленный для ночной стрельбы Уильямом Мейером, торговцем оружием из Манхэттена.
В действительности Мейер был больше, чем просто торговец оружием. Он воевал во Вьетнаме и был ранен. Подобно Болану, он был талантливым оружейником и умел модифицировать оружие по заказам своих клиентов.
Война сделала его калекой, но Мейер нашел способ зарабатывать себе на жизнь так, чтобы ни в чем не испытывать недостатка. По крайней мере, именно так заявил он Болану во время его нью-йоркской кампании. Мейер на собственном опыте понял, что торговцы оружием всегда должны сохранять нейтралитет. Им достаточно просто поставлять участникам конфликтов средства, способные сеять смерть и проливать кровь.
В тот раз он намекнул Болану, что тот тоже входит в число дураков, о которых он вел разговор.
Болан не нашел тогда, что ответить, но это не помешало ему делать ту грязную работу, которую никто не хотел выполнять. Болан же хотел и мог ее делать. Быть может, он и был дураком, но как бы то ни было сейчас он находился в Нью-Джерси, на вершине невысокого холма, продуваемого всеми ветрами. И все это лишь для того, чтобы сделать свою работу и остановить других безумцев, не желающих сохранить определенную долю цивилизованности.
Ожидание Болана надолго не затянулось, наконец-то пожаловали его враги — неосторожные, как дьявольские создания, вышедшие из глубин ада, почувствовавшие запах крови и яростно бросавшиеся на свою добычу.
За двумя машинами показалась еще одна, колонну завершал фургон-дача, этакий дом на колесах, созданный для тех, кто хотел бы насладиться природой, не расставаясь при этом с современным комфортом.
Покачиваясь на неровностях проселка, обсаженного деревьями, караван въехал на поляну. Теперь Болан получил представление о том, что использует мафия в качестве передвижного командного пункта.
Мафиози заботились о своем комфорте, даже когда им поручали привести в исполнение смертный приговор.
Две первые машины, подпрыгивая на ухабах, въехали на поляну и разъехались в противоположные стороны. Третья машина, битком набитая «солдатами», остановилась на открытом месте, и из нее, как горох, посыпались мафиози — энергичные люди с оружием в руках. Быстро, не проронив ни слова, они рассредоточились по поляне.
Только после этого к поляне подъехал фургон-дача и остановился в конце дороги, не погашая фар.
«Слишком уж они самоуверенные, — подумал про себя Болан. — Однако довольно шустрые». Он с трудом пересчитал их, стараясь запомнить те места, где они расположились. Он увидел человек двенадцать, но на самом деле их должно было быть не менее двадцати, не считая тех, кто находился в доме на колесах.
Фары горели у всех четырех машин. Теперь они разъезжались так, чтобы осветить всю поляну, не оставив на ней ни одного темного места.
Болан улыбнулся и приник глазом к прицелу гранатомета.
Первой мишенью Мак выбрал дом на колесах и прицелился в рулевую колонку, отлично видную за большущим, во всю ширину ветровым стеклом. В это время от костра раздался крик:
— Эй, они оба здесь, мертвые.
— А где их машина? — послышался властный голос из громкоговорителя, установленного на крыше фургона-дачи.
В салоне явно сидела крупная шишка.
— Плюнь на нее, — ответил мафиози, стоявший у костра, и в его голосе явно послышались пессимистические нотки. — Этот тип уже смотался и, должно быть, прихватил машину с собой.
— Ошибаешься, — пробормотал себе под нос Болан, аккуратно нажимая на спусковой крючок гранатомета. — Этот тип никуда не смотался.
Маленький факел с головокружительной скоростью пересек поляну и, точно вонзившись в намеченную Боланом цель, взорвался с оглушительным грохотом. Передняя часть фургона исчезла в яростно клубящемся сгустке огня, окутанном густым черным дымом. Во все стороны полетели осколки стекол и рваные куски металла. Все, кто был рядом с фургоном, попадали на землю, пытаясь укрыться от града сыплющихся с неба обломков.
Болан отбросил в сторону разряженный гранатомет и перебрался на новую позицию. А внизу, на поляне, противника охватывала паника. После короткой паузы, последовавшей за взрывом, тишину разорвали нестройные вопли, крики и приказы.
Размахнувшись, Болан бросил вниз осколочную гранату, которая угодила прямо в костер, затем другую, разорвавшуюся под передним бампером лимузина, привезшего «солдат». Паника в рядах мафиози крепла и перерастала в полный хаос.
— Потушите фары, черт вас возьми!
— Черт, черт, черт... на помощь!
— Босс, босс! Ал серьезно ранен, а я...
— Наверх! Этот мерзавец наверху!
Болан приник глазом к окуляру инфракрасного телескопического прицела. Сжав челюсти и собрав нервы в кулак, он выстрелил в первую жертву, неловко ковыляющую в темноте, и почувствовал мощную отдачу крупнокалиберного карабина. В перекрестье прицела возникали все новые и новые силуэты, которые задерживались лишь на краткий миг, необходимый, чтобы нажать на курок. После этого они навсегда исчезали из поля зрения.
