Ознакомительная версия.
– За последние двое суток, особенно за сегодняшний день, акции компаний, занятых в добыче и переработке углеводородного сырья, резко пошли вниз, – бодро запричитал помощник мистера Стэнсона. – Зато поднимаются в цене акции компаний, специализирующихся на производстве и эксплуатации атомных реакторов.
– А наши?
– Сейчас, сейчас, господин Стэнсон, – подчиненный снова вперился глазами в монитор. – Вот! «Вестингауз Электрик Компани». На тридцать процентов! – оптимистически подтвердил догадку шефа Вильям. – Точнее, на тридцать целых и две десятых…
– Плевать мне на десятые, – довольно промурлыкал босс, – с меня хватит и целых.
Хохотнув для приличия, поверенный продолжал доклад:
– Похожая картина наблюдается по всем мировым биржам – лондонской, нью-йоркской, цюрихской… даже графики биржевого движения индексов австралийских «Олл Ординарис» и гонконгского «Ханг Сенг» и то колеблются…
– Да-а-а, Вильям, – задумчиво пробормотал хозяин и жестом пригласил верного исполнителя за свой столик. – Этот российский энергетический саммит встал нам, конечно, как кость в горле. – Он щедро налил себе и своему подчиненному подостывшего уже пунша. – Но, поверьте мне, друг, не в нем дело… Совсем не в нем.
– Разве? – поинтересовался поверенный. – А я думал, что именно на нем и решится, кому отдавать куш: нам, атомщикам, за которыми, я считаю, будущее мировой энергетики, или построить грязные и бесперспективные электростанции на газе и мазуте. И при этом еще стать, извините меня, в некрасивую позу и подставиться России с ее поставками газа по Трансбалтийскому трубопроводу.
– В том-то и дело, мой дорогой, в том-то и дело, – озабоченно выдохнул мистер Стэнсон. – Эта игра может длиться бесконечно долго. Европейцы всеми зубами уцепились за свой кусок пирога и всячески саботируют строительство атомных реакторов на своей территории…
– Сэр, но ведь мы же выиграли тендер, – недоуменно пожал плечами Вильям, – в конце концов, существуют договоренности, взятые на себя обязательства…
– Много мы соблюдаем договоренностей и обязательств, когда дело касается таких колоссальных прибылей, – резонно заметил мистер Стэнсон. – Они там хотят присосаться к русскому газу, поэтому щедро финансируют всякие «гринписы», «партии зеленых», «серо-буро-малиновых» и прочих защитников окружающей среды.
– Ну и что? – не совсем понял Вильям ход мыслей своего патрона. – Мы ведь тоже, в свою очередь, финансируем МАГАТЭ и корпорации, которые специализируются на атомной энергетике, своих лоббистов в средствах массовой информации, финансовые институты, которые разбросаны по всему миру…
– В том-то и дело, – снова задумался шеф. – Все верно. Но с некоторых пор меня, как держателя контрольного пакета акций и председателя совета директоров компании «Вестингауз Электрик Компани», которая специализируется на производстве именно атомных реакторов, а не углеводородных, очень сильно беспокоит такое положение дел, когда война атома и газа принимает затяжной и, что самое дерьмовое, непредсказуемый характер. Сорвется саммит у русских – пройдет у немцев, испанцев, лягушатников или еще в какой другой стране – какая разница? Проблемы останутся те же, противники только наберут силу, и я могу потерять этот контракт.
– Да, но… – растерянно произнес поверенный. – Так было всегда. Что уж тут поделаешь? Все дерутся за деньги. Бизнес есть бизнес. Кто сильнее, тот и победил.
– Вот потому, Вильям Голдберг, ты хоть и вышел из бедной семьи, – с сарказмом начал мистер Стэнсон, – хоть и прошел весь путь по карьерной лестнице самостоятельно, за что я тебя, безусловно, уважаю, ты никогда не станешь мною – Стэнли Стэнсоном! – с пафосом воскликнул миллиардер. – Ладно, ты прав, такова жизнь. – Он ободряюще хлопнул по плечу своего подчиненного. – Поэтому нам надо воспользоваться тем моментом, который так удачно возник для нас и неудачно для русских, чтобы нанести сокрушительный, окончательный удар и по ним, и по всем остальным конкурентам. В том числе – и по ближайшим. – Он одним глотком допил пунш и проворно встал с кресла, готовый действовать немедленно. – Я не могу себе позволить болтаться в неизвестности и терять деньги, которые по праву принадлежат мне. – Он склонился над плечом помощника, несколько секунд изучая на экране дисплея изменчивые цифры финансовых индексов, затем сделал в толстом кожаном блокноте несколько коротких записей и распорядился:
– Вильям, немедленно свяжитесь с нашими русскими друзьями и предупредите их, что послезавтра мы вылетаем в Москву. Пусть готовятся к встрече…
– Хорошо, мистер Стэнсон. – Вильям с готовностью взялся за телефон.
– Нет, – остановил его босс, секунду поразмышляв. – Железо надо ковать, пока оно горячо. Вылетаем завтра. Распорядитесь, чтобы подготовили мой самолет.
– Ну вот, ребята, мы почти на месте. – Начальник разведывательного управления Балтийского флота глянул в иллюминатор вертолета с опознавательными знаками ВМФ России и тут же отпрянул. – Не переношу высоту. С детства. Все ребята с нашего двора после Гагарина о космосе и об авиации грезили, а я – только о море. Ладно, я по карте, а вы уж сверху полюбуйтесь, если не страшно, – с этими словами он извлек из планшета затертую на сгибах карту и разложил ее на коленях.
Кроме пилотов-вертолетчиков в кабине крылатой машины находились еще трое членов мобильной группы: капитан третьего ранга Малиновский, старший лейтенант Павлов и гидролог Наталья Стежко. Все они прильнули к толстым стеклам иллюминаторов вертолета.
– Да-а-а, – несколько разочарованно произнес Полундра, – народу-то здесь немного, жиденькая местность. Это что за река? Тосна? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Я сверху тоже плохо ориентируюсь. Все больше по карте или под водой…
– Точно так, товарищ старший лейтенант, – отозвался со своего места разведчик, – она самая. Товарищ гидролог поддержала ваши предположения, что следы подрывников следует искать где-то здесь…
– Так потому что в этих краях – самые идеальные места для постоянной базы, – пробормотал Полундра, зачарованный открывшимися с высоты полета российскими пейзажами.
– Почему ты так думаешь? – засомневался Малиновский. – Местность как раз малонаселенная, скрыться от посторонних глаз не так-то и просто…
– Катакомбы, – вступила в беседу гидролог. – Никто к ним давно не проявляет особого интереса. Зато неподалеку довольно оживленное шоссе, три поселка и все остальное.
– Саблинские катакомбы, что ли? – поинтересовался капитан третьего ранга. – А я почему-то был уверен, что они гораздо ближе к Питеру…
– Наталья Григорьевна, – попросил девушку начальник разведки, – пока мы тут кружимся, прошу вас, прочтите Геннадию Геннадьевичу небольшую лекцию об этих местах. Ему, да и нам всем, будет полезно. Вы ведь специалист по этим местам.
– А я думала, что товарищ капитан третьего ранга… – начала было девушка, но офицер неодобрительно зыркнул на нее и довольно жестко приструнил:
– Вы, дамочка, поменьше думайте. Лучше исполняйте, что вам приказывают старшие по званию. А из глубокого уважения к вам я, так и быть, удовлетворю ваше любопытство и сообщу, что по Ленинградской области я не профессор. Я, знаете ли, как-то все больше по Атлантике специализировался.
Офицер разведки и Полундра неприметно улыбнулись, услышав отповедь Малиновского.
«Вот попадет впросак командир, – подумал Александр, – если мамзель и в самом деле окажется старше по званию. А что, у ученых это – запросто. Откопал неизвестную лягушку – степень, премия, звание. Хотя, пожалуй, нет. До кап-два вряд ли она могла дослужиться. Больно уж молода. И красива. Такие обычно с норовом, а норовистых карьера не любит». – И он искоса глянул на лик девушки. Та обожгла Полундру обиженным взглядом, однако голос ее не выдавал никаких эмоций.
– Река в этом месте образует настоящий каньон с крутыми, а в некоторых местах почти отвесными берегами, – начала она свой короткий экскурс, как ни в чем не бывало продолжая рассматривать местность. – Катакомбы расположены на обоих берегах, выше и ниже моста автодороги Саблино – Ивановская.
– Вон того? – поинтересовался Малиновский, ткнув пальцем в толстое стекло иллюминатора.
– Да, этого, – кивнула головой девушка и продолжила: – Когда-то, еще в конце восемнадцатого века, здесь добывали кварцевый песчаник.
– И долго добывали? – спросил Полундра, чтобы не остаться в стороне от разговора.
– Почти двести лет, – ответила гидролог.
– Ого, – озаботился Малиновский, – так тут, наверное, за два века прилично нарыли…
– Саблинские катакомбы включают в себя восемь пещер общей протяженностью ходов более пятнадцати километров, – подтвердила его догадку девушка. – Это только относительно изученная часть. Какая протяженность катакомб на самом деле, никто точно не знает.
Ознакомительная версия.