Но одноразовых посылают только на мелкую дичь. К солидному человеку они подхода не найдут. Например, к такому, как Разводной. Чтобы замочить такого лося, нужен спец, умелец. Техника нужна соответствующая, разведка, обеспечение. И прежде всего — трезвая, умная голова. Это не рецидивисты, у которых пальчики в десяти местах отпечатаны и морды весь УР Российской Федерации и бывшего СССР выучил наизусть. Никто их физиономий не знает и по малинам их искать бесполезно. Живут себе и трудятся, женятся и разводятся, детей воспитывают и учат их быть добрыми и честными… Наверно, и жены их, когда мужья в командировку уезжают, — погуливают. Живет человек в Сыктывкаре, а на работу приезжает в Москву. На какой-нибудь неприметной дачке лежит его рабочий инструмент — спортивная мелкашка, старый добрый мосинский винтарь с оптикой времен финской войны, армейская дылда «СВД» или, как в нашем случае, 9-миллиметровый «винторез» — спецназовская техника бесшумного и очень точного убийства. Ее на базаре из-под полы не купишь. Значит, есть у нашего незнакомого друга хороший спонсор, который может ему сделать такой подарок. А значит, есть фирма, которая такие заказы берет и выполняет. Вот тут-то вся путаница и началась. Во всяком случае, в нашем конкретном деле.
Когда уважаемый в блатном и коммерческом мире Костя Разводной потерял способность радоваться жизни, из-за сквозной дыры через все мозги, народное хозяйство, принадлежавшее его фирме, очень сильно заколебалось. Некоторые граждане сказали, что дела они хотят вести сами, а на официального Костиного преемника Гошу Гуманоида положили с прибором… Гоша сразу заподозрил, что все дело в этих нехороших и некультурных гражданах, в частности, по этому списку проходил и гражданин Круглов Андрей Михайлович, на данный момент уже покойный и перемолотый вместе со шлаком в неплохой наполнитель для строительных блоков.
Гоша, однако, имел все основания думать, что в Москве у него мало шансов дожить до глубокой старости, ибо желающих обратного было очень много. Поэтому он провернул несколько многоходовых перекидок капитала на фиктивные счета каких-то липовых инофирм, поставлявших нечто эфемерное из очень дальнего зарубежья, а с этих счетов все уплыло еще дальше. Далее уплыл и сам Гоша, оставив московскую общественность наедине с тем самым прибором, который эта общественность собиралась положить на Гошу.
Впрочем, такова была официальная версия. Распространялась она как раз теми гражданами, которые не считали Гошу властителем своих умов. Те, которые держались за Гошин хвост во время его кратковременного царствования, считали, что все это лажа, и Гоша не убегал никуда дальше МКАД, в ремонтируемый асфальт которой его и закатали. А вот кто закатал, у них были разные мнения.
Все эти скандалы в благородном семействе вроде бы никак не колыхали честную совет…, ну блин, никак не привыкну!.. российскую фирму «Барма», а тем более ее трудоголика-референта по специальным вопросам со свободным графиком посещения. В конце концов, могли бы и сами разобраться, кому выпускать кишки, а кого превращать в шлак. Если Гоша вместо того, чтобы эвакуироваться, дал себя закатать в асфальт, то это были его личные трудности.
Однако довольно давно уже, кстати, господина референта по специальным вопросам вежливо просили выполнять разовые поручения, несколько удаленные от той специальности, которая была указана в его дипломе. И генеральный директор «Бармы», дражайший братец Михаил Сергеевич — вот дал Господь имя и отчество! — имел к этим поручениям весьма отдаленное отношение.
История с Кругловым началась всего-навсего позавчера, когда Чудо-юдо после завтрака поднялся со мной в свой кабинет и пояснил, что надо сделать с Кругловым и о чем его перед этим спросить. Такие задачи я получал уже не раз и не два. Были и покруче. При этом отец давал ровно столько объяснений и указаний, которых было достаточно, чтобы я по ошибке не превратил в шлак какую-нибудь постороннюю личность, а о сути проблемы имел самое смутное представление. «Догадайся с трех раз!» — как любил говорить Варан. Догадываться, что есть что, мне в принципе не запрещалось, но вот показывать свою догадливость не следовало. Даже отцу родному. Я еще в самом начале своей последембельской карьеры убедился, что он может все. Или почти все. В том числе и убрать своего собственного сына, которого вернул себе через двадцать с лишним лет, вопреки козням цыган, питерской и московской ментур, учреждений Минздрава и Минпроса, Советской Армии и непонятных зарубежных структур.
Нагоняи от Чуда-юда я получал довольно часто. Прежде всего, из-за привычки лазить самому в те места, куда человеку из приличного дома соваться не следует. Родителю отчего-то казалось, что такие толковые ребятки, как Варан, Мартын или Фриц, все могут сделать сами, а мне достаточно осуществлять над ними чуткое руководство и оплачивать услуги. В теории оно, конечно, было верно. Засветиться, особенно на ранних стадиях деятельности, пока я еще не набрался наглости, опыта и бессердечия, а также еще не окончательно потерял совесть, было очень даже просто. А это могло плохо отразиться на финансовом положении Сергея Сергеевича и потребовать таких дополнительных расходов, которые превысили бы прибыль от проводимых мною мероприятий. Боюсь, что тогда папочка предпочел бы рентабельности ради организовать мне внезапную кончину от сердечного приступа. Во всяком случае, он пару раз мне на такую возможность намекал. И опять-таки, с точки зрения теории, он был бы прав на все сто процентов.
Однако теория теорией, а практика практикой. Согласно теории, мы уже давно должны были жить при коммунизме, однако вместо этого въехали в довольно странный капитализм, который начали строить бывшие партработники и пламенные комсомольцы, вроде разных там Михаил Сергеевичей… По теории я не должен был лазить по котельным и поджаривать клиентам пятки, но иногда это делать нужно и даже необходимо. Да, у меня уже имелось несколько групп, которым можно было дать работать самостоятельно. Все они работали, не ведая о том, что существуют другие, но хорошо зная, что я — командир, Капрал, Барин, Змей и прочая, и прочая. В одних городах знали Барбароссу — там я появлялся с рыжей бородой и в кудрявом парике — прямо клоун какой-то. В других — Джипа — мама родная не узнала бы меня с такой цыганской мордой и карими контактными линзами в глазах. В принципе Еремей Соломонович, профессиональный гример, которому поручалось придавать мне тот или иной образ, мог бы сделать из меня и негра, и даже еврея. Однако от негра отказывался я — слишком в глаза бросается, а от еврея он меня сам отговаривал:
— Дима, еврей — это не внешность, это состояние души…
И поскольку душа у меня, несмотря на остатки памяти Ричарда Брауна, все-таки оставалась русской, я с ним соглашался.
Каждая из групп начинала с того, что знакомилась со мной и делала пару-тройку работ при моем непременном участии. За это время я успевал разглядеть, чего стоит каждый из команды и кто у них сможет стать моей заменой. А они успевали понять, с кем имеют дело и на какие приятные и неприятные моменты могут рассчитывать. Приятным, разумеется, было получение «хрустов», а вот неприятных было гораздо больше. Речь шла не только о перспективе проглотить в процессе работы лишнюю дозу свинца, но и о некоторых психологических нагрузках. Если я видел, что кому-то неприятно осмаливать клиента паяльной лампой или проглаживать утюгом, то старался приучить его к этому. Если он, наоборот, слишком увлекался этим делом и забывал, что все это делается отнюдь не ради отдыха и веселого времяпрепровождения, то объяснял данному товарищу некоторые из христианских заповедей и ставил на вид — то есть на морду — пару фингалов. Если же дальнейшие воспитательные меры становились бесперспективными, товарищ обычно переставал функционировать и выходил в тираж погашения. Публика должна была убояться таинственной и страшной личности, которая нигде не живет, но везде присутствует. Лишь потом, когда находился прочный зам, на которого можно
было положиться и держать на поводке через связника, я оставлял эту группуна самообеспечении с обязанностью выполнять все, что придет через моих связных.
Варан и Ко были одной из московских групп. Вышел я на них одним из традиционных способов: через ментовку. Они, видишь ли, решили рэкетом заняться. Самостийным и незалежным, як та ненька Украина. По молодости и глупости, если б не попали в милицию, то могли бы нарваться и на худшие проблемы. Некий Филон, чью территорию они начали стричь, даже выпучил глаза от такой наглости. Он-то честно платил по центробежной линии в вышестоящие инстанции и никогда не превышал полномочий в отношении подзащитных ларечников. Естественно, что для молодых нахалов он был готов пойти на снисхождение и обеспечить им только полтора месяца отдыха в санатории имени Склифосовского. На первый раз. Это было еще очень гуманно. Если бы юная борзота сунулась на другую толкучку, допустим, туда, где командовал Сослан,
