увидел простые, свежие помидоры, но в какой-то фиолетовой слизи. Взяв её в колбу для анализа, Боря начал расспрашивать продавца о товаре. Тот вежливо объяснял, где скупает его; Борис всё записал и удалился. Сев в служебную машину, он вернулся в отдел и отдал пробник со слизью на экспертизу. Химик-криминалист Наталья Викторовна была сразу же удивлена этой находке Бориса; подобного рода вещество она уже встречала у летучих мышей, которых обнаружили на складе с наркотическими веществами. Но оно было не из наркотических, а иного происхождения. Все летучие мыши, которые находились в том складе, были в этой слизи. Наталья Викторовна немедленно принялась изучать эту субстанцию.
День клонился к вечеру. Сержант Андрей Викторович отправился домой. По пути он заехал в одно распутное место, какое имел привычку иногда посещать, оправдывая это тем, что необходим так сказать «расслабиться».
Глава 6
— Слыхал, что сказала эта кобыла? — Спросил “пророк”, то есть Василий.
— Что? — вторил Боря.
— Им тошно покупать наши свечи, видишь ли, брезгуют они. И давно уже это притеснение с нами идёт. У женщины, которая свечи делает, и заказы со всей Европы ей сыплются, так вот, лишь за то, что она русская, за рубежом их прекратили у неё брать. Понимаешь? — Повторил Василий.
— Так за что же? — Сказал Борис.
— Ты правильно понимаешь: лишь за то, что она русская. Английская королева прекратила брать у неё заказы! Как и все, лишь за то, что эта милая женщина, которая делает великолепные свечи — они престали их брать. Лишь за это?
— Такая подлость разве возможна? — Спрашивал Борис, не веря в подобные вещи, стремясь добраться до правды.
— А ты не веришь?
Тут Борис понял, что эта вещь очевидная! Он видел, замечал подобные вещи, но не отдавал себе в них доселе отчёта; русских “прессуют” лишь за то, что они русские. И именно слова Василия так пёстро врезались ему в ум, что сейчас он как-бы увидел всю картину целиком. «Так не справедливо.» — Подумал Боря, взглянув в небо.
Вместе с Василием оба находились у Бори в гостях. Его квартира располагалась недалеко от места работы, а большие окна выглядывали на зелёную местность в виде парка. Зима окончилась, март месяц.
Оба были в белых рубашках, классических чёрных брюках; обувь у каждого особенная, разная, без суеверий. Сидели за столом у окна, музыка звучала по радио, разная, одновременно мельком передавали новости, но в целом лишь развлекательные передачи. Боре нравилась такая атмосфера; сейчас он был счастлив.
На дворе же стояла атмосфера не мирная, приходилось действовать патриотично, порой жестко. С Василием они также говорили о нынешней работе Бориса; тот успел ему рассказать о новых заданиях с поимкой диверсанта. «Дело трудное.» — Признался Василий, который сам имел за плечами следственный опыт, выслушав Бориса. О погоде говорить не стали; слишком разряженная обстановка, поэтому говорили лишь о серьёзных делах. И поговорка: дела у прокурора, а у нас делишки — была не кстати.
Обсудили ситуацию с мэром. Убрав этого “предателя”, который лихо передавал сведения и активно сотрудничал с Британией. Но вместе с мэром, были и другие. Видимо с этим пришёл полковник, чтоб обозначить курс следующего дела; так сказать: навести мосты. Вернувшись к мэру, два товарища заключили, что успех заключался в молниеносной атаке, ибо диверсии планировались со стороны врага не менее активные. Нужно было дать понять главарям, что с ними поступят не менее жестко. Брать же доказательства и вести дело в суд было бесполезно: во-первых, из-за времени; во-вторых, по причине готовящихся нападений, и, в-третьих, по гибкости “оппонентов”. Посадили бы мэра — пришёл бы другой. Теперь же, когда сигнал для предателей и врагов был подан, все резкие выпаду пресекутся. Впрочем, желания врагов бегут быстрее их ног, а это значит, новые угрозы неизбежны.
То, что произошло с мэром — это трагедия. Василий иначе не мог. Нравственная пустота уже произошла, весь город Воронеж был в сильной опасности. Когда в кабинетах федеральной службы безопасности разрабатывался план пресечения теракта и актов анархии в отношении правительства, задачей врага было нанесения фатального ущерба населению и инфраструктуре, чтобы впоследствии подорвать влияние правительства. Затем следовал удар по самому правительству; под угрозой был кремль, совет федерации и дума. Изощрённому уму противника было противостоять трудно, лишь всех поймать и посадить, увы, было не просто нельзя, — а невозможно.
Мэр был не единственный, кого пришлось убить в процессе операции, но первый, кто погиб как русский человек. Работая вместе с агентами службы разведки и других государственных органах, Борис сделал всё что мог для защиты родины. Если бы не те предатели, к которым мэр решил приблизиться, то могилы как минимум одного бы не было. Увы, его сообщники, загнали его в могилу. Мэр выбрал не ту сторону.
Василий и Борис поняли это, и спокойно беседовали дальше. Так же полковник решил, что со своими задачами стоит обождать и дать время Борису окончить нынешние задачи.
Друзья сильно не пили, можно сказать совсем. Лишь для “фона” какой-то алкоголь был, но на нём никто не зацикливался.
Глава 7
Под Магаданской областью, в посёлке Шишкин, полиция окружила жилой небольшой дом. Японские диверсанты как оказалось осели здесь, под видом дальнобойщиков. Проводилась зачистка с максимальным сохранением жизни, как и принято у русских — прежде всего жизнь человека. Борис наблюдал за ситуацией, следил за развитием обстановки. Операция проводилась уверенно, никто не спешил и чётко выполнял приказы Бориса.
Началась осада. Бойцы вошли в помещение и после короткой перестрелки вывели трёх человек, один остался внутри навсегда. Всех увели.
Начался допрос. Капитан Ротмистров обратился к Борису:
— Как считаете, майор, каковы шансы на успех, что они нам хоть что-нибудь расскажут?
— Думаю, шансы весьма велики, но считаю, что главного успеха мы уже достигли.
— В чём же?
— То, что поймали
