Ирина курила глубокими нервными затяжками, глядя, как в ветровом стекле разгорается и гаснет красно-оранжевый огонек – отражение тлеющего кончика ее сигареты. Мысли теснились в голове, как пассажиры метро в час пик, стремящиеся во что бы то ни стало успеть на поезд, и, как пассажиров метро, их было чересчур много.
Сигарета догорела слишком быстро. Ирина сунула окурок в пепельницу и сейчас же закурила снова, горько сожалея о том, что под рукой нет ядовитой отечественной "Примы", а еще лучше – "Беломора", которым они, помнится, баловались, проходя практику после второго курса института. Заграничная дрянь, которую она курила в данный момент, казалось, вообще не имела вкуса.
Минуты тянулись, как века, зато мысли неслись бешеным аллюром, обгоняя друг друга, и прошло довольно много времени, прежде чем Ирина заметила, что они движутся по замкнутому кругу. Иначе просто не могло быть; догадки и предположения ничего не стоили, пока не были подтверждены фактами. Именно за подтверждением она сюда и явилась, хотя понимала, что легче ей от этого не станет.
Спустя какое-то время на корявом асфальте двора заплясали отблески фар приближающегося автомобиля. Ирина на всякий случай потушила сигарету. Ей хотелось посмотреть на часы, но она не отважилась зажечь огонь, чтобы не выдать себя. И без часов было ясно, что время ее ожидания близится к концу.
Ирина была почти уверена, что увидит такси, но вместо такси в поле ее зрения появился черный "БМВ", который остановился прямо напротив того самого подъезда, за которым наблюдала Ирина. Двигатель "БМВ" заглох, фары погасли, но из машины никто не вышел. "Так, – подумала Ирина, ощущая, как сильно, словно в предчувствии беды, забилось сердце. – Значит, все это неспроста. Значит, это не мои фантазии, значит, за всем этим действительно что-то есть..."
Протянув руку, она коснулась лежавшей на соседнем сиденье сумочки. Сумочка была непривычно тяжелой, потому что там, внутри, находился странный подарок Глеба Петровича – австрийский семнадцатизарядный пистолет, сделанный, как с непонятной Ирине гордостью объяснил Сиверов, из композитных материалов и потому не обнаруживаемый детекторами металла. Теперь, когда Ирина сидела в темном чужом дворе, глядя на черный "БМВ" с тонированными стеклами, этот подарок больше не казался ей странным и неуместным; более того, ей пришло в голову, что преподнесен этот подарочек был неспроста, а с некой задней мыслью, которая, похоже, имела прямую связь с застольной беседой. Можно было подумать, что Глеб Петрович заранее предвидел, что Ирина приедет в этот двор, и позаботился о том, чтобы она явилась сюда не с пустыми руками. И... черт подери, неужели он все это нарочно подстроил?
Ирина понимала, что это полнейшая чепуха, однако думать об этом было все-таки легче, чем о...
Она яростно тряхнула головой, прогоняя мысли, которые не давали ей покоя уже не первый день. Сказать, что эти мысли были неприятными, было все равно что назвать торнадо легким ветерком; адская машина, которую Ирина мысленно начала собирать, сидя за столом на берегу канала и слушая генерала Потапчука, приобрела законченный вид и была готова к действию. Ее можно было разобрать до последнего винтика и разбросать детали в разные стороны; еще можно было повернуть рычаг и разнести в клочья уютный мир, в котором Ирина жила до сих пор. Или одно, или другое; третьего пути просто не существовало, и, что было хуже всего, Ирина уже не могла выбирать. Выбор был сделан не ею, и произошло это очень давно; она могла только ждать, чтобы понять наконец, на какой путь толкнули ее обстоятельства.
В темноте снова блеснули фары, и Ирина поняла, что все ее сомнения разрешатся с минуты на минуту. Она решительно подтянула к себе сумочку, вынула оттуда пистолет и, как учил Сиверов, поставила его на боевой взвод. Пистолет был тяжелый, и он вовсе не придал Ирине уверенности в себе, как это описывают в детективных романах. Наоборот, сидя за рулем спортивной "хонды" с заряженным "глоком" в руке, Ирина чувствовала себя какой-то самозванкой, влезшей не в свое дело. Это ведь не по картонкам стрелять!
К подъезду, тарахтя, подъехала желтая таксопарковская "Волга" и остановилась, на время закрыв от Ирины черный "БМВ". Задняя дверь открылась, и оттуда выбралась девушка в облегающих джинсах и легкой спортивной курточке. Наклонившись, она взяла из салона дорожную сумку и обернулась, глядя еще на одну машину, которая появилась во дворе вслед за такси. Машина, темный, сильно потрепанный "опель", остановилась поодаль. Ирина удивилась: она была уверена, что убийца поджидает Митрофанову в припаркованном у подъезда черном "БМВ".
Такси отъехало; девушка, бросив в сторону "опеля" слегка обеспокоенный взгляд, направилась к подъезду.
– Эй, слышь! Как тебя там... Лизавета! – окликнул девушку водитель "опеля", открывая дверцу и выбираясь из машины. – Да погоди ты! – негромко крикнул он, видя, что девушка не остановилась, а, наоборот, пошла быстрее. – Меня к тебе Игорек послал.
Девушка остановилась. Водитель двинулся к ней, и Ирина закусила губу, когда фонарь над подъездом осветил его лицо с вдавленной, пересеченной старым шрамом переносицей, широкими скулами и характерным, выдающим восточное происхождение разрезом глаз. Все стало ясно; рычаг притаившейся у нее в мозгу адской машинки пришел в движение и начал неумолимо опускаться.
Ирина нащупала слева от себя дверную ручку и осторожно, стараясь не производить шума, повернула ее. Замок чуть слышно щелкнул, дверь открылась, и Ирина Андронова выскользнула из машины, держа в руке пистолет, который вдруг перестал быть громоздким и неудобным. Она вдруг поняла, что, если понадобится, воспользуется им без колебаний – просто направит ствол в нужную сторону и спустит курок, а там будь что будет. Сиверов прав: стреляя в человека с расстояния в полтора-два метра, промахнуться практически невозможно...
О том, что убийца с перебитым носом может выстрелить раньше, Ирина даже не подумала. Вернее, подумала, конечно, но как-то вскользь, мимоходом, и мысль эта не показалась ей заслуживающей внимания. Ну выстрелит... Ну и что? Разъезжая по городу на своей "хонде", она каждый божий день рисковала ничуть не меньше, а может быть, и больше, чем сейчас. Разница заключалась лишь в том, что тот риск был ей привычен, а привыкнуть лезть под пули ей еще только предстояло.
Она остановилась в густой тени "ракушек", вдыхая запахи пыльного асфальта, пролитой солярки и мочи, не зная, на что решиться, как вести себя дальше. Ей вдруг подумалось, что она ошиблась: возможно, девушку никто не собирался убивать и здесь, у подъезда, происходил разговор двух сообщников. В таком случае ей оставалось только порадоваться своей удаче. Вот только очень уж хорошо и гладко все совпало... Подумав, Ирина решила, что такие совпадения случаются только в кино; и стоило только ей прийти к этому выводу, как в руке у водителя "опеля" маслянистым блеском сверкнуло лезвие ножа.
Ирина подняла пистолет и шагнула вперед, собираясь закричать, а может быть, и выстрелить, но тут передняя дверь черного "БМВ" распахнулась, и на асфальте выросла еще одна темная фигура, заслонив от нее тех, что стояли на освещенном пятачке у подъезда.
Человек стоял к ней спиной, и лица его Ирина не видела, но голос был ей хорошо знаком, хотя раньше она никогда не слышала металлических ноток, которые звучали в нем сейчас.
– Кончай придуриваться, Бура, – сказал Глеб Сиверов, и Ирина отчетливо услышала щелчок взведенного курка. – Брось перо и садись в машину.
Ирина опустила пистолет, чувствуя себя полной идиоткой. Это было подстроено, подстроено нарочно, подстроено с самого начала и до конца; это была ловушка, в которую кандидат искусствоведения Ирина Андронова чуть было не влетела вместе с человеком по имени Бура. Для кого была приготовлена эта ловушка, сомневаться не приходилось. Если бы Сиверов или Потапчук высказал ей свои подозрения словесно, она, пожалуй, расхохоталась бы в ответ, а то и съездила бы кому-нибудь по физиономии – кто под руку подвернулся, тот и схлопотал бы. Видимо, потому они ей ничего и не сказали, что заранее предвидели ее реакцию... Или на то были иные, куда более веские причины?
Ирина с трудом подавила желание изо всех сил хватить себя по лбу рукой с зажатым в ней тяжеленным пистолетом. Боже мой! Ну конечно же! Они с самого начала подозревали ее! И между прочим, не без оснований, потому что она была в их компании современным эквивалентом троянского коня. Троянской кобылы, если уж называть вещи своими именами...
А у подъезда события разворачивались в полном соответствии с канонами детективного жанра: явно насмотревшийся телевизора Бура схватил Лизку Митрофанову, приставил к ее горлу нож и, прикрываясь ею как щитом, вовсю качал права.
– Отвянь, ментяра! – сипло орал он в тишине уснувшего двора. Ирина заметила, что в некоторых окнах загорелся свет, а в других, наоборот, погас, и там, в темноте, колыхались занавески и льнули к черным оконным стеклам бледные пятна лиц. – Брось ствол! Ключи от машины отдай, не то я эту сучку сейчас на твоих глазах заколю, как свинью! Ну, кому сказано?!
