Лисси, смутившись, умолкла.
– О чем я думаю? Дорогая, ты, наверное, просто разрываешься между горем и счастьем. Помолвка – и одновременно смерть матери. Но жизнь продолжается, помни об этом.
– Спасибо, Лисси. – Тори сумела наконец освободить руку.
– Тори, дай мне знать, не могу ли я быть чем-нибудь полезна. Я все сделаю. Все абсолютно. Мы с Дуайтом будем просто счастливы, если потребуется наша помощь. Правда, Дуайт?
– Правда. – И он обнял Лисси. – А теперь мы пойдем, но вы звоните, если что понадобится. Не провожайте, мы найдем дорогу.
И он повел Лисси к выходу.
– Спасибо.
– Вообрази! Только вообрази, – начала Лисси, едва они вышли за порог, – у нее помолвка, и как раз сегодня она узнает, что ее палочка убил ее мамочку. Не знаю, Дуайт, что и думать. Она планирует свадьбу и похороны одновременно. Я же говорила тебе, что она очень странная.
– Да, ты говорила, милая. – Дуайт втолкнул ее в машину и захлопнул дверцу. – Да, ты точно мне об этом говорила.
Кейд сел за стол. С минуту они с Тори молча, внимательно глядели друг на друга.
– Извини, – сказал он наконец.
– За что?
– Дуайт мой друг, но он к тому же муж Лисси.
– Она глупая женщина. Не слишком хитрая и не очень плохая. Она живет тем, что сует нос в чужие дела, дурные и хорошие. Сейчас она просто ума не приложит, как ей себя вести. Виктория Боден в центре скандала, и в то же время она помолвлена с одним из самых выдающихся людей округа. Дуайту не удалось бы вытащить ее отсюда так быстро, если бы она не жаждала поскорее припасть к телефонной трубке и приступить к распространению информации.
– И это тебя беспокоит?
– Да. – Тори вышла из-за стола. – Я знала, что, когда приеду, все мои действия будут рассматриваться под микроскопом. И я была готова к этому. Я приехала сюда, чтобы наконец решить загадку, что случилось с Хоуп, или по крайней мере научиться с этим жить. Я знала, что будут разговоры, пересуды, взгляды, любопытство. Я хотела их использовать в своих целях, привлечь любопытных в магазин. И я это сделала. Это холодный расчет.
– Нет, это здравый смысл, – возразил Кейд. – Может быть, жестковатый, но нехолодный.
– Я приехала, чтобы вернуться к себе самой. Доказать, что я многое смогу. И знала, что за это придется платить. Но я не ожидала, что со мной будешь ты.
Он встал, подошел и откинул ей волосы со лба.
– Придется тебе к этому привыкать.
– Кейд, мой отец… Что бы он ни представлял собой, это частично передалось и мне. И ты должен все взвесить еще раз, прежде чем связать свою жизнь с моей.
– Наверное, ты права. – И Кейд увлек ее в спальню. – Но тогда ты должна знать о моем прадедушке Горэсе, который состоял в плотской связи с братом жены. Когда она узнала об этом и пригрозила ему, что обо всем расскажет, Горэс и его любовник расчленили ее и скормили крокодилам.
– Ты это выдумал.
– Нет, честное слово, нет. И он положил ее на постель.
– Ну, крокодилы – это семейная легенда. Некоторые говорят, что жена Горэса просто-напросто сбежала в Саванну и прожила там в тоскливом одиночестве до девяноста шести лет. Но как бы то ни было, этот эпизод не украшает родословную Лэвеллов.
Тори повернулась к Кейду и положила голову ему на плечо.
– Хорошо, что у меня нет братьев.
– Это точно. А теперь поспи, Тори. Главное, что мы с тобой вместе. И это единственное, что имеет значение.
Она заснула, а он лежал без сна и прислушивался к звукам в ночи.
Глава 28
– Кейд, мне не стоит идти туда. – Тори окинула взглядом башни «Прекрасных грез». – Я не хочу видеться с твоей матерью. Это никому из нас не пойдет на пользу.
– Но мне необходимо с ней поговорить, и я не хочу отпускать тебя одну в город. Не хочу спускать с тебя глаз, пока эта история не кончится.
– Но ведь я могу подождать в машине, – предложила Тори.
– Давай заключим компромисс. Ты подождешь меня в кухне. Моя мать не часто там появляется.
Тори снова хотела возразить, но уступила. Слишком она устала, чтобы спорить. От многочисленных ночных сновидений. От множества дневных образов, теснящихся в мозгу. «Пока эта история не кончится», – сказал он, словно она может закончиться.
Она вышла из машины и пошла с ним по дорожке между кустами цветущих роз, мимо камелии с блестящими листьями, где однажды маленькая девочка спрятала свой хорошенький розовый велосипед, мимо отцветших азалий и ароматных зарослей лаванды, которая будет благоухать вплоть до самой зимы…
Это был мир Маргарет, такой же совершенный, как мир внутри дома. Ничто не должно его омрачать, ничто не должно меняться. И какое несчастье, если чужаку удастся проникнуть в эти заповедные края и нарушить хорошо сбалансированное здешнее бытие.
– Ты ее не понимаешь.
– Извини, что ты сказала?
– Ты совершенно не понимаешь свою мать. Это ее мир, Кейд. Это ее жизнь. Ее дом и сад. Вид из окон. Она много лет сохраняла этот мир, в то же время его совершенствуя. Она должна владеть им, прикасаться к нему и делать все, чтобы ничто не менялось. Не отнимай этот мир у нее.
– Я не отнимаю. – Кейд обхватил ладонями лицо Тори и прижался к нему своим. – Но я также не позволю ей использовать дом или поместье как оружие против меня, как средство удержать меня под своей пятой.
– Но можно поискать компромисс. Ты сам об этом сказал.
– Да, но не со всеми людьми он возможен. Не проси меня об этом, Виктория. Не проси меня покупать ее одобрение за счет нашего счастья. И если хочешь знать, она никогда не одобряла мои поступки.
Это было так странно: Кейд вырос в сказочном замке, но был так же обделен вниманием, как она.
– Тебе это больно. Извини, я этого не понимала раньше.
– Старая рана. Она уже не так кровоточит, как раньше.
«Но все же иногда бывает», – подумала она, идя рядом с ним. Здесь были другие методы расправы с ребенком, обходились без ремня и не пускали в ход кулаки.
– Я хочу детей.
Кейд остановился, словно споткнувшись.
– Что ты сказала?
– Хочу детей, – повторила она. – Устала от пустых дворов, тихих садов и чопорных комнат. Если мы будем здесь жить, пусть будет шумно и весело, пусть на полу валяются игрушки и фантики от конфет. Я не хочу жить в безжизненном доме.
Он улыбнулся, вспомнив о мальчике, который так хотел построить на дворе крепость.
– Интересное совпадение. Я тоже думал о парочке ребят для начала.
Он наклонился и сорвал веточку розмарина. «Чтобы помнила, – с чувством произнес он и подал ей, – что нам предстоит спланировать нашу общую жизнь с маленькими детьми и беспорядком в комнатах».
Они вошли в дом через кухню и увидели Лайлу. Пахло кофе, бисквитом и розовой водой, которой каждое утро Лайла опрыскивала стены.
– Поздновато вы пришли к завтраку, – ворчливо сказала она, – но, к счастью для вас, я сегодня в хорошем настроении.
Она уже несколько минут наблюдала за ними из окна. Они хорошо смотрелись вместе. А Лайла уже давно хотела видеть своего мальчика вместе с подходящей ему женщиной.
– Ну, садитесь. Кофе еще горячий.
– Мать наверху?
– Она заседает с судьей в парадной гостиной. Лайла уже ставила на стол кружки.
– Она даже ни словечка мне сегодня не сказала. Долго разговаривала по телефону, сидя у себя в комнате с закрытой дверью. Твоя сестрица не удосужилась ночевать сегодня дома.
– Фэйф нет? – В душе Кейда закралась тревога.
– Не беспокойся, она у дока Уэйда. Упорхнула вчера, сказав, куда направляется, но, когда вернется, не знает. Никто, кроме меня, наверное, не ночует в своей постели… Садитесь и поешьте.
– Мне надо поговорить с матерью. А ее покорми, – распорядился Кейд, кивнув на Тори.
– Но я не щенок, – пробормотала Тори, – не беспокойся, Лайла, мне ничего не надо.
– Садись и убери с лица страдальческое выражение. Это его дом, и он сам уладит дела со своей матушкой, тебе незачем ломать себе голову, как все устроить. – Лайла поставила на стол кофейник. – И съешь все, что я положу тебе на тарелку.
