Минуту или две мы все, то есть Эухения, Вика, Зина и я, стояли, как идиоты, и недоуменно переглядывались, слушая все те «барбарамей кергуду», которые выговаривал в рацию Сарториус и которые ему выхрюкивались обратно из динамика.
Наконец «Чиж» с настороженно-непроницаемой миной на лице подал мне рацию и сказал по-русски:
— На, можешь побеседовать с Морено.
Я взял рацию, нажал кнопку и сказал, как по телефону:
— Это Баринов. Слушаю вас, дон Фелипе.
— О, сеньор Баринов! — Голос президента Хайди и владельца «Каса бланки де Лос-Панчос» я узнал тут же, несмотря на эфирные шорохи и трески. — Вы должны меня спасти! Вы должны спасти весь остров, а может быть, все человечество! Как слышите меня? Прием.
Приятно было слышать, что тебя считают такой важной персоной, черт побери! Это ж надо — за спасителя человечества почитают! Правда, это дело стремное — один спасал-спасал, а его взяли да и распяли на горке.
— Нормально вас слышу, сеньор президент. Насчет спасения человечества и всего остального надо поконкретнее, дон Фелипе. Если можно, излагайте побыстрее. Прием!
— Два ваших подчиненных, несмотря на объявленное нами по договоренности с вашим отцом прекращение огня, продолжают боевые действия. Сеньор Серхио объяснил мне, что они подчиняются только вам и никто другой не в силах их остановить. Они настроены исключительно на выполнение ваших приказов. Это правда? Прием.
— Да, это так, дон Фелипе. Где они сейчас находятся? Прием.
— Они в пяти километрах от Сан-Исидро, на подступах к базе батальона «тигров». Только что полковник Гарсиа доложил, что они атакуют блок-пост у поворота на базу. Вы меня поняли? Прием.
— Понял вас, дон Фелипе. Сколько «тигров» защищают блокпост? Прием.
— Всего пятнадцать, они и часа не продержатся! А от базы до блок-поста всего пятьсот метров! Прием.
— Пятнадцать человек против двух? Не продержатся и часа? В укреплении? Я вас правильно понял, сеньор президент? Прием.
— Да, да! Правильно поняли! Какой там час! Дай Бог полчаса! Я взываю к вашему человеколюбию! Не заставляйте меня идти на отчаянный шаг! Если вы согласны, через десять минут за вами прилетит вертолет, если нет — через пять минут «Горное Шале» будет подвергнуто бомбардировке с воздуха. Пилоты уже в кабинах ждут приказа. Как поняли, прием?!
— Я вас понял, дон Фелипе. Вы представляете все последствия такого налета? Прием.
— Да! Я понимаю, что это может привести к ядерной войне, и отдаю себе в этом отчет. Но у меня нет другого выхода! Я в отчаянии, сеньор Баринов! Я в отчаянии! Прием.
Совсем весело! Насчет ядерной войны я как-то уж и думать позабыл… То ли Чудо-юдо неудачно припугнул президента, тс ли еще чего произошло — хрен знает!
— Дон Фелипе, — сказал я, — вы можете высылать вертолет. Но в нем не должно быть никого, кроме пилота. Один пилот, как поняли?
— Понял, понял! — почти с восторгом в голосе забубнил Морено.
В это время Сарториус прямо-таки выдернул рацию у меня из рук:
— Сеньор президент! Это говорит Умберто Сарториус, вы меня слышите?
— Да, слышу. У вас какие-то дополнительные условия?
— Именно так. В вертолете, кроме пилота, должны быть вы лично Это гарантия вашей честности и правильного поведения, прием.
— А где гарантия, что меня не возьмут в заложники? — забеспокоился дон Фелипе.
— Гарантия в том, что вы мне абсолютно не нужны, — заявил Сорокин. — Если не согласны, можете начинать бомбардировку. После этого вам не поможет даже система Лопесовских убежищ. Вы умрете в гнилых подземельях как крыса.
— Нет-нет! — возопил Морено, видимо, хорошо знавший, во что превратились подземные бункеры за последние четырнадцать лет демократического правления.
— Я готов рискнуть собой ради спасения страны! Кроме того, сеньор Сарториус, не забывайте, что в молодости я сочувствовал социалистам…
Я аж закашлялся от этих шибко знакомых интонаций. А Сарториус железным тоном революционного фаната продолжал диктовать президенту свои условия:
— Вертолет должен сесть точно посреди посадочного круга на крыше главного здания виллы. Сначала к вертолету подойдет осмотровая группа. Если вас в вертолете не окажется, Дмитрий в него не сядет, а вертолет мы уничтожим. Далее. Вы должны оставаться в машине и никуда не выходить. После того, как в вертолет сядут Дмитрий и его сопровождающие, взлет будет разрешен. Связь с землей будет контролироваться Дмитрием.
— Мы исполним это непременно!
— И вы должны немедленно отдать приказ, отменяющий бомбардировку «Горного Шале». Прием.
— Господи, зачем теперь мне это нужно? Вертолет уже взлетает! До встречи, сеньор Сарториус!
Эухения просияла. Похоже, что такой исход переговоров был для нее самым оптимальным.
— Сеньор Умберто, Деметрио, я так рада! Господи, только бы все уладилось!
— Надо надеяться, — сухо сказал Сарториус, — что мы не стали жертвой очередного коварства.
— Вот именно, — заметила Вика, — все это очень странно. Я не верю ни одному его слову. Чтобы весь хайдийский спецназ не мог сладить с двумя пацанами? Даже после «Зомби-8» они еще не стали бессмертными…
Я промолчал. Мне тоже все казалось стопроцентной липой. Точнее, почти стопроцентной, потому что я хоть и представлял себе в общих чертах, насколько убедительно может лгать «Black Box» или даже просто дон Фелипе Морено, но все-таки мог допустить какую-то долю истины во всех этих воплях души. В общем и целом я неплохо знал боевые возможности Вани и Валета, но, конечно, не мог поверить, что пятнадцать «тигров», сидящих в укрепленном блок-посту, не смогут отразить их атаку. Но с расстояния метров в 100 при обычной плотности огня, которую могут создать пятнадцать автоматов или даже десять автоматов и пять ручных пулеметов, Ваня и Валет почти неуязвимы. Вместе с тем точность их огня вполне позволяет им поражать солдат противника через бойницы. И пулями, и гранатами из подствольников, если последние у них еще остались… А что? Влепят три-четыре ВОГа в укрытие, переранят и переглушат всех, кто там сидит, потом, проскочив стометровку секунд за десять — им это запросто, даже в ботинках и при полной навьючке! — добьют тех, кто еще дышит. У них ведь приказ — уничтожать. Но если их подпустят поближе и выпалят длинными метров с 20 — 25, эффективность огня возрастет. Если попадут в ногу, особенно в кость, то могут свалить. А тут уж долби не хочу.
Нет, нереально, чтоб хайдийские коммандос были такими уж лохами, чтоб не справиться с Ваней и Валетом. Где ж их вертолеты, БТРы, танки, наконец? Минометы и гранатометы? Против бронетехники у биороботов были только одноразовая «муха» да два выстрела к «РПГ-9». А в той роте, которую они, по утверждению Морено, расколотили, должно быть пятнадцать «М-113» или «М-114», если штаты техники в хайдийской армии не поменялись. Ну, даже если и поменялись, то уж меньше десяти БТРов в роте быть не может.
И тем не менее принять все стенания Морено за абсолютную лажу я почему-то не мог. Каким-то подсознанием я чуял, что если по радио я говорил действительно с ним, а не с каким-либо искусственным образованием,
смоделированным «черным ящиком», то паника у хайдийского президента быласлишком естественная, чтобы быть наигранной. Морено издревле славился изворотливостью и трусостью, а потому, наверно, не стал бы так рисковать, если б действительно не пришел в отчаяние.
— Пять минут прошло, — сказала Зинка, — вроде бы нас не бомбят.
— Не сглазь! — проворчала Вика.
Сорокин повернулся к баррикаде, за которой все еще находились Агафон и Налим.
— Агафон! Гребешка и Лузу — ко мне. С вещами! Агафон скрылся за дверь, и через полминуты оттуда выскочили Гребешок и Луза. Конечно, «с вещами», то есть с оружием.
— Эухения, проводите нас на крышу, — очень твердо попросил Сергей Николаевич.
— Пожалуйста, — вздохнула супергадалка, — если вам так спокойнее…
— Мы тоже пойдем, — сказала Вика, — на всякий случай.
Я поприкинул, где у нее может быть оружие, но ничего путного не придумал. Разве что под титьками могла укрыть. Конечно, Вика и голыми руками могла хорошо достать, но все-таки, ежели на крышу сядет вместо вертолета с президентом вертолет с «тиграми», лучше иметь что-нибудь стреляющее.
Эухения проводила нас на крышу самым прямым маршрутом — на лифте. Памятуя, как несколько часов назад мне пришлось застрять в кабине на 50-метровой глубине, в кабину я входил с опаской. Но лифт работал прекрасно и тихо вознес нас прямо на край вертолетного круга.
Вертолетный круг находился на самой высокой точке виллы. Отсюда было удобно обозревать окрестности, в частности наблюдать за тем, что и откуда летит в направлении «Горного Шале».
В прошлый раз, три года назад, я уже побывал тут. Правда, тогда рассматривал виллу, находясь чуточку ниже, на просторной веранде. Но и с веранды я, помнится, разглядел, что строение, где мне тогда пришлось ночевать, состояло из нескольких прямоугольных корпусов-блоков, соединенных переходами, и в проекции похоже на букву Ш. Эти корпуса ступенями поднимались по склону, и «перекладина» Ш была где-то на сорок метров ниже, чем верхушка правой «палочки», на которой я находился в тот момент. Окружающая территория представляла собой маленькую — меньше километра в диаметре — горную котловину, заросшую джунглями. Из этих джунглей сумели сделать более-менее нормальный парк, а из застойного озерца-болотца на самом дне котловины соорудили прелестный просторный бассейн. Опять же, помнится, мне тогда пришло в голову, что здесь вполне можно устроить место отдыха для лиц с доходом выше среднего, но хозяйка этого заведения, должно быть, не собиралась выжимать отсюда деньги.
