Теперь, когда Господь явно продемонстрировал свое расположение, Андрей решил, что выбор во всех смыслах был правильным. Человеку, тяжко согрешившему, Бог не подал бы сразу добрый знак. Значит, малое зло предотвратило большее – Сергей в самом деле был способен использовать доверие во вред хозяину.
Собрав деньги в пакет, Абросимов-младший вышел из разгромленного кабинета и запер дверь на ключ.
– Сегодня и завтра я никого не принимаю, – сообщил он секретарше. – Сейчас пусть Девятаев подойдет ко мне в старый кабинет.
Услышав об ответственной миссии, предстоящей ему завтра, начальник службы безопасности просто просиял. Это был недвусмысленный знак полного восстановления доверия.
– Признаться, я рассчитывал на Сергея. Но он куда-то пропал, который час по мобильному не отвечает.
Девятаев кивнул, воздерживаясь от комментариев. Объяснить исчезновение Крупенина было трудно, но в любом случае оно подрывало его монополию на доверие Андрея Анатольевича.
– Надеюсь, ты проявишь себя с лучшей стороны. Завтра возможны любые подвохи.
– Конечно.
– Точное время еще неизвестно, придется ждать звонка. Пока экипируйся и подготовь машину. Мне понадобится только бронежилет, больше ничего.
Андрей не ожидал, что ему будет так легко упомянуть об исчезновении своего ставленника. Слушая себя, он оценил свое поведение как совершенно естественное. Выходит, он не боится, что раскроется истина. Дело во внутренней убежденности в собственной правоте. Теперь он не дрогнет ни перед кем, даже на неизбежном допросе у следователя. Впрочем, капитан Володя – тертый калач. Скорее всего он постарается организовать несчастный случай.
Глава тридцать девятая
Даша валялась там, где бросил ее насильник. На голове по-прежнему был надет мешок. Когда Сыч тронул ее за предплечье, она судорожно дернулась всем телом.
– Тихо ты. Вставай и застегивай штаны.
Сыч сопроводил девушку из одного подвального помещения в другое. Она едва волочила ноги, пришлось придерживать ее на ходу. Затолкнув Дашу внутрь, Сыч захлопнул дверь. Ольга сразу кинулась к дочери, стянула мешок с ее головы и поняла, что худшие предположения оправдались. Слезы брызнули у нее из глаз, она запричитала бессвязно и сбивчиво.
С чувством полнейшей беспомощности Никита Анатольевич отвернулся к стене и закрыл лицо ладонями. От него, мужчины, сейчас требовались не слезы и причитания, а действия. Но что он мог поделать – ровным счетом ничего.
– Этот?
Дверь в помещение резко раскрылась. На этот раз от пленников не потребовали натянуть мешки – сами преступники надели маски с прорезями. Двое стояли на ногах, третьего бросили на цементный пол – ему тоже позаботились надеть маску.
– Он тебя?
Даша стала молча отползать в сторону от бесчувственного человека в клетчатой рубашке, с красноватой сыпью на голом кадыке.
– Убирайтесь! – взвизгнула Ольга.
– Тихо ты, старая дура. Раз ублюдок провинился, мы его накажем прямо сейчас, у вас на глазах. Главное – подтвердить, он или не он.
Никита Анатольевич продолжал стоять отвернувшись, закрывая руками лицо. Черные туфли лежали возле матраца, он стоял на холодном полу в носках, на одном из которых обозначилась дырка. К нему даже не обращались, ожидая ответа от женщин – матери или дочери.
– Вы же сами заставляете нас каждый раз надевать мешки, – с неприкрытой ненавистью произнесла Ольга.
– Смотрите на ноги, кроссовки вы обе могли разглядеть. Он приходил или нет?
– Он, – нашла в себе силы вымолвить Даша.
Дальше случилось то, чего никто из пленников не ожидал. Один из двух людей в масках достал пистолет с насадкой-глушителем и выстрелил в голову валявшегося на полу насильника. Не было видно, как брызнула кровь, только пол поблизости от головы стал рябым от мелких пятнышек.
– Мы не звери, мы к человеку относимся по-человечески. А нарушителей караем строже, чем все поганые законы и менты.
Прихватив труп за шкирку, человек с пистолетом утянул его за собой. Второй постоял еще секунду, разглядывая пленников, потом молча вышел, не забыв запереть дверь. В подвальном помещении воцарилась полная тишина. Отчетливо пахло кровью и пороховыми газами.
Обе женщины отползли подальше от бисерных темных точек, которые удивительно отчетливо виднелись при свете маломощной лампочки. Сдвинув свой тощий матрац к самой стенке, Даша свернулась на нем, Ольга села рядом, в изголовье.
Никита Анатольевич будто этого и ждал. Подойдя к месту, где только что прикончили Вируса, он достал из кармана брюк чистый платок и стал стирать с пола свежие капли. По той тщательности, с какой он это делал, можно было подумать, что именно зримый след крови составляет главную проблему. Впрочем, возможно, так оно и было на самом деле…
* * *
Ложась спать, Катя не стала отключать мобильник. Ей снились бессвязные кошмары, в которых с некоторого момента стал преобладать звонок. Звонок был очень важным, но она никак не могла отыскать трубку, чтобы ответить. Лихорадочно рылась в сумочке, в шкафу, сбрасывала на пол лишние вещи, загромождающие диван и стол, но телефон найти не могла.
В отчаянье она ударила кулаком по оконному стеклу, но не почувствовала боли… Проснулась на диване, укрытая пледом. Мобильный в самом деле звонил, кто-то упорно хотел с ней говорить. Он лежал совсем рядом, нужно было только привстать, чтобы дотянуться.
– У меня мало времени, – поведал незнакомый голос. – Вам грозит серьезная опасность, нужно срочно принять меры.
– Постойте-постойте…
Катя рассчитывала еще хоть что-то разузнать, но неизвестный доброжелатель повесил трубку. Сбросив плед на пол, она вскочила на ноги. Нашла сумочку, из которой недавно во сне все выкинула на пол. На самом деле вся мелочовка осталась на месте, в том числе и гребешок. Торопливо причесываясь перед зеркалом, она заметила темные круги под глазами.
Да уж, вряд ли Ольге Абросимовой сейчас намного хуже. У Ольги, по крайней мере, относительная определенность. Сидеть взаперти и ждать освобождения днем раньше или днем позже. А вот у нее, у Кати, – полный мрак. Собственные
