* * *
К тому времени как он добрался до дома Босха, уже совсем стемнело. Парадная дверь была открыта, как и в прошлый раз, сетка на месте. Маккалеб постучал по деревянной раме и всмотрелся через ячейки в темноту. В гостиной горел один-единственный огонек – настольная лампа. Играла музыка – возможно, тот же самый диск Арта Пеппера, что звучал в его прошлый приход. Но хозяина видно не было.
Маккалеб отвел взгляд от двери, чтобы оглядеть улицу, а когда снова взглянул на дверь, то вздрогнул: у сетки стоял Босх. На нем был тот же костюм, в каком Маккалеб видел его в новостях. В руке детектив держал бутылку "Энкор стим".
– Терри. Входи. Я решил, что это репортер. Чертовски достает, когда они заявляются к тебе домой. Должно же быть хоть одно место, куда им не попасть.
– Понимаю, о чем ты. Они просто заполонили яхту. Мне пришлось удрать.
Маккалеб прошел мимо Босха по коридору и шагнул в гостиную.
– А не считая репортеров, как оно, Гарри?
– Как нельзя лучше. Хороший день для нашей стороны. Как твоя шея?
– Чертовски болит. Но я жив.
– Угу, это самое главное. Хочешь пива?
– М-м, хорошо бы.
Босх отправился за пивом, а Маккалеб вышел на террасу.
Босх выключил свет на террасе, отчего городские огни вдали стали ярче. Снизу доносился неумолчный гул шоссе. Лучи прожекторов прорезали небо. Подошел Босх, подал ему пиво.
– Стакан не нужен, верно?
– Верно.
Некоторое время они смотрели в ночь и молча пили пиво. Маккалеб думал о том, как ему сказать то, что он хотел сказать. Слова подбирались с трудом.
– Когда я удрал, они как раз увозили машину Таферо.
Босх кивнул:
– Как яхта? С ней закончили?
– Угу.
– Как там, все вверх дном? После них всегда все вверх дном.
– Вероятно. Я еще не был внутри.
Босх кивнул. Маккалеб сделал большой глоток пива и поставил бутылку на перила.
– Хорошо? – спросил Босх.
– Ага, превосходно. – Он вытер губы тыльной стороной ладони. – Гарри, я приехал сказать тебе, что больше не буду твоим другом.
Босх засмеялся было, но умолк.
– Что?
Маккалеб посмотрел на него. Взгляд Босха пронзал тьму.
– Тебе следовало бы немного задержаться сегодня утром, когда Джей допрашивала Таферо.
– У меня не было времени.
– Она спросила его о "линкольне", и он сказал, что это была тайная машина. Сказал, что пользовался ею, когда не хотел, чтобы его смогли отследить. Там краденые номера. И фальшивая регистрация.
– Такому типу имеет смысл держать машину для мокрых дел.
– Ты еще не уловил?
Босх допил пиво. Он стоял, облокотившись на перила. Отодрал этикетку с бутылки, порвал и теперь бросал клочки во тьму.
– Нет, не уловил, Терри. Объясни.
Маккалеб взялся за пиво, но поставил обратно, не пригубив.
– Его настоящая машина, та, которой он пользовался каждый день, – "мерседес". Именно на эту машину выписали штраф. За парковку у почты, когда он посылал денежный перевод.
– Ладно, у этого типа было две машины. Тайная и напоказ. И что это означает?
– Это означает, что ты знал что-то, чего не должен был бы знать.
– О чем ты говоришь? Что я знал?
– Вчера ночью я спросил тебя, почему ты пришел ко мне на яхту. Ты ответил, что увидел "линкольн" Таферо и понял, что что-то неладно. Откуда ты знал, что этот "линкольн" его?
Босх долго молчал, глядя в ночь. Потом кивнул.
– Я спас тебе жизнь, – сказал он.
– А я – тебе.
– Значит, мы квиты. И хватит об этом, Терри.
Маккалеб покачал головой. Ощущение было такое, будто кто-то кулаком тычет в грудь, пытаясь достать до сердца.
– Думаю, ты знал тот "линкольн" и знал, что он означает неприятности для меня, потому что еще до этого следил за Таферо. Может быть, в ту ночь, когда он пользовался "линкольном". Может быть, в ту ночь, когда он следил за Ганном и готовил удар. Может быть, в ту ночь, когда он нанес удар. Ты спас мне жизнь, Гарри, потому что что-то знал.
Мгновение Маккалеб молчал, предоставив Босху возможность что-то сказать в свою защиту.
– Так много "может быть", Терри.
– Угу. Так много "может быть" и одна догадка. Догадка такова: ты каким-то образом узнал или вычислил, что Таферо снюхался со Стори и им надо будет напасть на тебя в суде. Поэтому следил за Таферо и увидел, что тот нацеливается на Ганна. Ты знал, что должно произойти, и допустил это. – Маккалеб сделал еще один большой глоток пива и снова поставил бутылку на перила. – Опасная игра, Гарри. Еще немного – и у них получилось бы. Но, полагаю, если бы я не влез, ты бы сам придумал, как обратить это против них.
Босх смотрел во тьму и молчал.
– Надеюсь только, что не ты настучал Таферо, что Ганн оказался в вытрезвителе. Скажи мне, что это не ты позвонил ему, Гарри. Скажи мне, что не ты помог вытащить Ганна, чтобы они смогли убить его вот так.
И снова Босх промолчал.
Маккалеб кивнул.
– Если хочешь пожать кому-то руку, Гарри, пожми себе.
Босх опустил голову и посмотрел во тьму внизу. Маккалеб внимательно наблюдал за ним и увидел, что тот медленно качает головой.
– Мы делаем то, что должны делать, – тихо сказал Босх. – Иногда выбор есть. Иногда выбора нет – только рок. Видишь, что что-то происходит, и знаешь, что это неправильно... но каким-то образом все-таки правильно.
Он долго молчал. Маккалеб ждал.
– Я не звонил, – сказал Босх.
Он повернулся и посмотрел на Маккалеба. И снова Маккалеб увидел блестящие точки света в черноте его глаз.
– Три человека – три чудовища – ушли навек.
– Но не таким образом. Мы не делаем это таким образом.
Босх кивнул.
– А как насчет твоей игры, Терри? Протолкнуться в кабинет мимо младшего братца. Вероятно, ты не подумал, что завариваешь кашу. Своим маленьким ходом ты подтолкнул действие – и знаешь это.
Маккалеб почувствовал, что краснеет под пристальным взглядом Босха. Он не ответил. Не знал, что сказать.
– У тебя был свой собственный план, Терри. Так в чем же разница?
– Разница? Если ты не видишь ее, значит, ты сбился с пути.
– Что ж, может быть, сбился, а может, наоборот. Надо подумать. А ты тем временем просто ступай домой. Возвращайся на свой маленький островок, к своей маленькой девочке. Спрячься за тем, что, по-твоему, ты видишь в ее глазах. Притворись, будто мир не таков, каков он есть.
Маккалеб кивнул. Он сказал то, что хотел сказать. Отступил от перил, оставив пиво, и пошел в дом. Уже в дверях его настигли слова Босха – как удар в спину.
– Думаешь, если назвать ребенка в честь девочки, до которой никому не было дела, которую никто не любил, это может что-то поправить для той, неизвестной? Ну, такты ошибаешься, приятель. Так что просто иди домой и продолжай грезить.
Маккалеб оглянулся:
– До свидания, Гарри.
– До свидания.
Маккалеб прошел через дом. На подлокотнике кресла, рядом с которым был включен свет, он заметил распечатку составленного им психологического портрета Босха. Не остановился. Вышел через парадную дверь и закрыл ее за собой.
47
Босх стоял, сложив руки на перилах и опустив голову. Он думал о словах Маккалеба – и произнесенных, и напечатанных. Они пронзили его, словно осколки раскаленной шрапнели. Казалось, что-то схватило его изнутри и тащит в черную дыру, пробитую им же самим в ничто.
– Что я наделал... – прошептал он. – Что я наделал...
Выпрямился и увидел на перилах бутылку без наклейки. Взял ее и швырнул как можно дальше во тьму. Смотрел, как она летит, – полет можно было проследить, потому что лунный свет отражался в коричневом стекле. Бутылка разбилась в кустах на каменистом склоне холма.
В доме на подлокотнике кресла он заметил распечатку и в клочья порвал обе страницы. Пошел на кухню, пустил воду и бросил обрывки в раковину. Включил размельчитель отходов. Потом просто стоял, глядя, как льется в раковину вода.