Тусклые желтые лампы освещали только бар, остальная часть помещения была погружена в темноту. Игорный зал, прилегающий к бару, напоминал черную яму.
– И где же моя любимая собака? – спросил я.
– Пэттон? Где-то наверху, в квартире, спит и видит свои собачьи сны. – Джерри задвинул дверную задвижку, что заставило нас с Филом оглянуться.
Он улыбнулся.
– Нечего тут делать всяким пьяницам, еще устроят дебош за то, что рано закрылся.
– Конечно, это ни к чему, – заметил Фил и рассмеялся каким-то идиотским смехом.
Джерри одарил его насмешливым взглядом, затем посмотрел на меня.
Я пожал плечами.
– Мы оба почти не спали, Джерри.
Его лицо тут же обрело выражение глубочайшего сочувствия.
– Чуть не забыл! Господи. Ведь Энджи была ранена прошлой ночью, так?
– Да, – сказал Фил, и на этот раз его голос прозвучал слишком твердо.
Джерри пошел за стойку.
– Вот беда. Но с ней все обойдется?
– Да, все нормально, – сказал я.
– Садитесь, садитесь, – сказал Джерри и полез в холодильник. Стоя к нам спиной, он сказал: – Энджи, она ведь особенная. Вы это знаете?
Когда мы уселись, он поставил на стол две бутылки пива. Я снял куртку и попытался принять естественный вид, стряхнув с рук капли дождя.
– Да, – сказал я. – Она такая.
Хмурясь, Джерри откупорил бутылки.
– Она... как бы это сказать, в этом городе время от времени рождается кто-то совершенно уникальный. Полный воодушевления и жизни. Энджи как раз из них. Я скорей бы умер сам, чем позволил кому-то причинить вред такой девушке.
Фил так сильно сжал свою бутылку пива, что я испугался, не треснет ли она.
– Спасибо, Джерри, – сказал я. – С ней все будет хорошо.
– Ну, за это стоит выпить. – Он налил в бокал пива и поднял его. – За выздоровление Энджи.
Мы опорожнили бутылки в стаканы и выпили.
– А с тобой-то все в порядке, Патрик? – спросил Джерри. – Слышал, ты был в самой гуще перестрелки.
– Все хорошо, Джерри.
– Спасибо Господу нашему за это, Патрик.
– Да, сэр.
Внезапно позади нас загремела музыка, от чего Фил резко повернулся на своем стуле.
– Черт!
Джерри улыбнулся, тронул кнопку под стойкой, и звук стал постепенно стихать, пока не превратился в песню, которую я узнал.
– "Пусть течет кровь". Чертовски подходящее название.
– Проигрыватель включается автоматически через две минуты после моего появления, – сказал Джерри. – Простите, что напугал вас.
– Ерунда, – сказал я.
– С тобой все в порядке, Фил?
– А? – Глаза Фила были размером с блюдца. – Все хорошо. А что?
Джерри пожал плечами.
– Какой-то ты нервный.
– Нет. – Фил энергично покачал головой. – Да нет. – Он одарил нас широкой, странной улыбкой. – Я кремень, Джерри.
– Отлично, – сказал Джерри и, усмехаясь, вновь многозначительно посмотрел на меня.
Этот человек убивает людей, шептал мне внутренний голос. Ради забавы. Десятки людей.
– Какие новости? – спросил Джерри, обращаясь ко мне.
Убивает, шептал мне все тот же голос.
– Что? – спросил я.
– Есть новости? – повторил Джерри. – Помимо перестрелки прошлой ночью.
Он расчленяет людей, шипел голос, пока они еще живы. И кричат.
– Нет, – я взял себя в руки. – В остальном все стабильно, как всегда, Джер.
Он довольно усмехнулся.
– Удивительно, что ты так долго тянешь эту лямку, Патрик, ведешь эту жизнь.
Они молят. А он смеется. Они молят. А он смеется. Этот человек, Патрик. Этот человек с открытым лицом и добрыми глазами.
– Судьба ирландца, – ответил я.
– Мне ли не знать. – Он поднял свой стакан пива и, подмигнув, осушил его. – Фил, – сказал он, налив новый, – а ты чем сейчас занимаешься?
– Что? – спросил Фил. – О чем ты?
Фил прирос к своему стулу, как ракета к ракетоносителю, как будто счет уже пошел и в любую минуту придется отстреливаться.
– О работе, – сказал Джерри. – Ты все еще работаешь на "Голвин Бразерс"?
Фил прищурился.
– Нет, нет. Я, гм, теперь на контракте, Джерри.
– Постоянная работа?
Этот человек вскрыл тело Джейсона Уоррена, ампутировал его конечности, изуродовал голову.
– Что? – Фил потягивал пиво из бутылки. – О, да, постоянная.
– Вы сегодня какие-то заторможенные, – сказал Джерри.
– Ха-ха, – попытался усмехнуться Фил.
Этот человек прибил гвоздями руки Кары Райдер к мерзлой земле.
Перед моим лицом щелкнули пальцы Джерри.
– Ты как, с нами или нет?
Я улыбнулся.
– Дайте-ка еще пива, Джерри.
Он полез в холодильник, не сводя с меня своего твердого, но любопытного взгляда.
Позади нас "Кровь" уступила место новой песне, "Полуночный странник", в ней губная гармошка звучала, как хихиканье, доносящееся из могилы.
Джерри подал мне пиво, и когда его рука на миг дотронулась до моей, я едва сдержался, чтобы не отдернуться.
– Меня допрашивало ФБР, – сказал он. – Слышал об этом?
Я кивнул.
– О господи, ну и вопросы они задавали. Понимаю, они выполняют свою работу, но какие они все-таки скоты!
Он одарил Фила улыбкой, но она не гармонировала с его словами, и вдруг я осознал, что в помещении стоит какой-то запах, причем с тех пор, как мы пришли. Это был тяжелый запах пота с примесью мускуса, смешанный со зловонием от свалявшейся шерсти и плоти.
Он не мог исходить от Джерри, Фила или меня, потому что это был запах не человека. Животного.
Я взглянул на часы над плечом Джерри. Прошло пятнадцать минут после нашего разговора с Девином.
Где же он?
Я все еще ощущал прикосновение руки Джерри, скользнувшей по моей с ледяной бутылкой пива. Кожа в этом месте горела до сих пор.
Эта рука вырезала глаза Питера Стимовича.
Фил потянулся вправо, уставившись на что-то за углом стойки, Джерри посмотрел на нас, и улыбка его улетучилась.
Я понимал, что молчание становится тягостным, мучительным и подозрительным, но не мог придумать, как нарушить его.
Запах вновь ударил мне в нос, и был он тошнотворно теплым. Я чувствовал, что он исходит справа, из черной ямы игорного зала.
"Полуночный странник" допел, и наступившая тишина заполнила весь бар.
И я совершенно четко услышал низкое, почти неслышное пыхтение, исходящее из игорного зала. Звук дыхания. Пэттон был где-то в темноте, наблюдая за нами.
Говори что-нибудь, Патрик. Иначе умрешь.
– Джер, – сказал я, слова застревали в пересохшем горле, – а что у вас нового?
– Почти ничего, – ответил Джерри, и я понял, он не собирается поддерживать беседу. Теперь он открыто разглядывал Фила.
– Не считая допроса ФБР? – я усмехался, пытаясь вернуть атмосферу непринужденности в баре.
– Да, не считая, – сказал Джерри, не отводя глаз от Фила.
За "Полуночным странником" последовал "Длинный черный покров". Еще одна песня о смерти. Замечательно.
Фил смотрел на что-то, лежащее за углом бара, невидимое с моего места.
– Фил, – сказал Джерри. – Тебя что-то интересует?
Фил резко вздернулся, затем прикрыл глаза, как будто был загнан в тупик.
– Нет, Джер. – Он улыбнулся и вытянул руки. – Просто смотрю на собачью миску на полу, и, знаете, еда в ней совсем свежая, будто Пэттон только что ел. Вы уверены, что он наверху?
Предполагалось, эти слова прозвучат случайно. Уверен, Фил на это и рассчитывал. Но получилось совсем наоборот.
Доброта в глазах Джерри исчезла в воронке черного холода, и теперь он смотрел на меня, будто я жук под микроскопом.
И я понял: притворство закончилось.
Я полез за своим пистолетом как раз в тот момент, когда за окном пронзительно завизжали шины, а Джерри нагнулся под стойку.
Фил еще был в расслабленном состоянии, когда Джерри скомандовал:
– Яго!
Это не было имя одного из персонажей трагедии Шекспира, это был боевой код.
