Наблюдая за земляком, Чабаненко вытянул из кармана небольшое металлическое (так называемое «гинекологическое») зеркальце и сунул в ладонь Сашке. Всмотревшись, Петренко встретил там неизвестного субъекта с красными глазами, черно-рыжей бахромой щетины, запавшими щеками. По лицу субъекта были разбросаны черные крапинки засохшей крови, левое ухо свисало вареником параллельно черепу, неуловимо напоминая ухо Лёлика из «Бриллиантовой руки».
– Видок еще тот! – невесело согласился старший лейтенант, возвращая интимное медицинское снаряжение.
– Значит так, Петренко, – привычно распорядился начпо. – С этого момента ты и вся твоя команда переподчиняетесь майору Чабаненко! Выполняете любые его приказы. Предупреждаю, любые! И не дай Аллах, что-то выкинешь! Понял, Хантер?
– Так точно, товарищ подполковник! – подчеркнуто по-военному ответил замполит четвертой роты, желая как можно быстрее освободиться от надоедливой опеки начальства.
– Мне нужно ехать, задержался я у вас, – сообщил Михалкин скорее майору, чем подчиненным. – Занимайтесь здесь, Павел Николаевич, потом сообщите мне о действиях моих подчиненных, хорошо?
– Сообщу, – без подхалимства ответил Чабаненко. Старшие офицеры простились, Михалкин рванул куда-то по собственному азимуту. Александр, не скрывая удовлетворения, громко выдохнул, демонстрируя облегчение.
– Не дыши так громко! – приблизился к нему полтавец. – Не то услышит и вернется!
– Уже не вернется, – заверил Хантер. – Он с нами уже полсуток, надоели мы ему.
– Вот и хорошо, земляк, – Тайфун сразу взял быка за рога. – Теперь к делу. Вам придется присутствовать при обмене пленных. Меняем известного всем нам Наваля на советского военнослужащего и двух офицеров Вооруженных Сил Афганистана. Сейчас вы, – обратился майор Чабаненко к Петренко, – загоняете машину вон в ту котловину, – он показал рукой на местности. – Там протекает небольшой ручеек. Там приводите в порядок свою машину, ибо она имеет такой вид, словно выехала со скотобойни. Приводите в порядок и себя – мойтесь, брейтесь, стирайте одежду, чистите и смазывайте оружие. Через час вам привезут новенькие комбинезоны КЗС, такие, как на мне, – он показал на себя. – И вот такие новенькие панамы, – загорелая рука приподняла краешек головного убора.
– Вы должны выглядеть как серьезные боевики – комбезы, каски, бронежилеты, спаренные магазины, разнообразное оружие, навешанное на вас, – все это подчеркнет ваш боевой опыт! Восток – дело тонкое, афганцы всегда реагируют на подобные вещи. В двенадцать ноль-ноль вам подвезут горячую пищу, предстоит хорошо подкрепиться. И «крайнее», – подчеркнул спецпропагандист. – Никто из тех, кого сейчас нет рядом с нами, повторяю, никто, не имеет права знать о содержании и деталях спецоперации, которая состоится сегодня! Врубились?
– Так точно! – хором ответили срочники.
– Вот и хорошо! – повеселел майор. – Начало марша в тринадцать ноль-ноль, я выдвигаюсь с вами на броне. Возьмете, саиб Шекор? – назвал он Саню на пуштунский манер: «господин Охотник».
– Разве могу отказать? – вопросом на вопрос ответил тот, улыбаясь.
Боевая машина, крутнувшись на месте, покатилась в котловину, припорошив земляков пылью. Дождавшись, пока отдалится БМП, Чабаненко обратился уже по-дружески.
– М-да-а, блин… Выглядишь ты хреновенько, друже, – заглянул он в Сашкины глаза. – Что случилось ночью? Пошли, расскажешь по дороге.
Пока неспешно шли, смакуя майорским куревом, Александр детально рассказал о ночных приключениях: как выходила на берег «Катюша», как захватывали пленного, о «подвигах» Прогнимака, про работу «Градов» и роль Монстра в ночных событиях.
Утомленный, травмированный физически и психически, старший лейтенант хотел выговориться, кому-то излить свою душу. Чабаненко для этого подходил как нельзя лучше – спокойный, рассудительный, опытный, а главное – свой! Свой-свояка слушал внимательно и молча, казалось, он воссоздает в своем мозгу ряд драматических событий, о котором повествовал молодой друг.
– Да, дружище, с тобой все время что-то приключается, – задумчиво промолвил он, когда Александр закончил нелегкий рассказ. – Имеешь два уникальных качества: с одной стороны – притягивать к себе осложнения боевой обстановки, а с другой – более-менее удачно выкручиваться…
– Что есть, то есть, – грустно согласился Хантер. – Вчера меня об этом старшина пытался предостеречь, да я не прислушался…
– В следующий раз прислушаешься, – улыбнулся майор. – А пока нам нужно на наивысшем уровне отработать спецоперацию «Иголка»!
– Какая еще «Иголка»? – остановился Хантер. – И почему спецоперация? Ты же говорил, – вспомнил Хантер, что они уже пили на брудершафт и были на «ты», – обычный обмен пленными!
– Ты шить хорошо умеешь? – майор хитро улыбнулся. – Иголку давно в руках держал?
– Подворотнички удачно подшиваю, – решил не удивляться Хантер. – В училище на первом-втором курсах собственноручно ушивал обмундирование п/ш или х/б, выходило довольно неплохо.
– Вот и прекрасно! – майор растоптал окурок. – Слушай меня внимательно…
* * *
Александр спустился в котловину. Там десантники в одних трусах упорно драили родную бээмпэху, загнав поперек ручья, чтоб хотя бы немного поднять уровень воды. Осмотревшись, он ошалел – на берегу ручейка сидели… три женщины лет около тридцати, в… поварских костюмах, касках и бронежилетах… Женщины чистили картошку, бросая ее в алюминиевый бачок, стоящий в воде…
Обалдевший офицер замер от такой картины – Что, капитан, столбняк словил? – засмеялась проворная симпатичная молодица, издали повысив его на одно военное звание.
– Девчата, вы что здесь делаете?! – Сашка уже отошел от первоначального шока.
– Мы из Кабула, работаем там при штабе армии, в офицерской столовой, а здесь, на боевых – обслуживаем генералитет, – весело сообщила вторая упитанная молодуха, на чьем роскошном бюсте едва сходился бронежилет, по-озорному стреляя глазами.
– А что, генералы без вас не могут?! – не переставал удивляться Александр.
– А что они вообще могут?! – захохотали молодицы так звонко, что эхо пошло гулять по котловине.
Деваться было некуда, Хантер повторил пример подчиненных – раздевшись до фирменных плавок, стал приводить себя в порядок. Побрить физиономию с первой попытки не получилось, лишь с помощью Зверобоя мучительный процесс обрел логическое завершение, с минимальным кровопролитием.
Молодицы тем временем почистили картофель и решили остыть в ручье. Ничуть не стыдясь, они поскидывали с себя защитное снаряжение, поварские белые халаты, под которым остался «самый минимум», и весело плескались в ручье, обливая одна одну.
Хантер, наблюдая за «военно-полевым стриптизом», вызвал у девчат приступ дружного смеха – его полупрозрачные защитные сооружения в виде плавок едва не треснули, демонстрируя, что добрый молодец давненько не прикасался к женскому телу…
Спохватившись, Александр вылез на сухую, уже чистую броню и, натянув мокрые форменные брюки, занялся личным оружием – чистил и смазывал автомат с подствольником, револьвер, потом взялся точить галькой немецкий штык.
Бойцы, возбужденные видом молодых и аппетитных женских прелестей, сердито сопели носами, пробивали пушку, чистили пулемет и личное оружие. Хантер понял, что и они завидуют генералитету, который даже в здешних диких условиях живет комфортно – с женщинами, свежей водой и жареным картофелем…
Упоминание о картошке вызвало не меньшее раздражение, чем вид полуобнаженных молодух. Странным образом этот запах неотступно преследовал Хантера, несмотря на все усилия подавить раздражение и чувство голода.
Оторвавшись от оружия, он увидел проворную молодицу приглянувшуюся ему – она стояла возле брони в том же кухонно-боевом прикиде, держа перед собой огромную сковороду, на которой и дымилась горка жареного картофеля.
– Вот оно что! – догадался Сашка, – Теперь понятно – откуда этот дразнящий запах…
– А я стою и жду – когда они почуют поживу? – сверкнула белыми зубами девушка. – А они в свои железяки уткнулись, ничего не видят, ничего не слышат: ни женщин, ни еды! Интересно – все десантники такие или вы какие-то не такие? – скаламбурила она.
– Нет, мы абсолютно нормальные! – уверил ее Петренко, сглатывая голодную слюну (то ли от соблазнительного личика молодой и красивой женщины, то ли от вида сковороды с горячей картошкой – он не определился, не успел). – Просто мы только-только с боевых, оттого немного диковаты.
– А нам такие как раз и нравятся! – молодица лукаво стрельнула зелеными глазами. – Худые, спортивные, голодные! Не то, что наши здесь, – лицо девушки посетила гримаска недовольства. – Толстые, мешковатые, обрюзгшие, ничего военного в штанах не осталось…
