Сарычев аккуратно положил пистолет на стол, а потом несильно подтолкнул его к Замарову. Наган скользнул по гладкой поверхности.
Петр мгновенно схватил оружие. Тонкие красивые губы скривились в презрительной усмешке.
— А ты простак, товарищ Сарычев, — направил он ствол прямехонько в переносицу начальника. — Не ожидал. Я-то думал, что мне уже крышка, а ты вот какой мне подарок преподнес. Щедрый! Недооценил ты меня, Игнат Трофимович. Ой, напрасно о тебе столько всего говорят! Неужели ты думал, что я пущу себе пулю в лоб? Ха-ха-ха! Не дождешься! Я уж лучше тебя пристрелю.
Игнат Сарычев старался оставаться спокойным, он даже скрестил руки на груди.
— И как ты объяснишь то, что я застрелен?
Петр Замаров лишь усмехнулся:
— Все очень просто. Все знают, как ты любишь свою жену. А, насколько мне известно, ей давно не до тебя. Она предпочла жигана. Сошлась с одним паханом. Парень он щедрый, бросает деньги направо и налево, женщины любят таких тузов. Вот ты и не выдержал душевных переживаний и пустил себе пулю в лоб. Зря ты это скрывал… Бывает, знаешь ли!
— Тебе не поверят.
— Ты мне не оставляешь выбора. Пока будут разбираться, я окажусь очень далеко.
— О том, что ты предатель, могут догадаться и другие.
— Каким же образом? Ты же не оставил записей, верно? А потом, даже если что-то и есть, то это только твои соображения. А их ведь еще и доказать нужно. Если же я тебя сейчас убью, то об этом вообще никто не узнает.
Замаров слегка надавил на курок. Боек приподнялся, чтобы ударить по капсюлю.
— Подумай, что ты делаешь?
— Я уже подумал.
— Может, ты мне скажешь, где сейчас Кирьян?
— Узнаю настоящего чекиста. Говорю потому, что ты об этом уже никому не сможешь сообщить. Он в Печатниковом переулке, дом три.
Шаркнул отодвигаемый стул, Замаров поднялся и, стараясь держать Игната на прицеле, отступил к двери. Сарычев сидел неподвижно, с застывшим лицом наблюдая за его движениями.
Раздался щелчок. Совсем негромкий, как будто кто-то ударил камнем о камень. — Осечка, — посочувствовал Игнат Сарычев. — Вот незадача, — качнул он головой, — всегда так бывает в самый неподходящий момент. А может, тебе эти помогут, — он сунул руку в карман и высыпал на стол ворох патронов. Потом добавил сдержанно: — Хотя вряд ли. Они ведь вареные. Извини, часа полтора в кипятке варил.
Замаров метнулся к двери.
— Назад! — гаркнул Сарычев.
Раздался пистолетный выстрел. Пуля ударилась в потолок, отколов кусок штукатурки. Дверь распахнулась, и во главе с Кравчуком ворвались трое оперативников. Один из них сбил ударом кулака Замарова на пол.
— А ты говорил, не расколется, — ободряюще усмехнулся Сарычев, — со мной, брат, как на духу. Уведите его… — И, заприметив, с какой угрозой Кравчук двинулся в сторону упавшего, строго предупредил: — Только не зверствуйте, он мне еще целехонький пригодится. — И руки об него не собираюсь пачкать. — Повернувшись к оперативникам, Кравчук приказал: — Уведите его. Позже поговорим.
* * *
Со своим человеком из уголовки Кирьян обычно встречался по воскресеньям в Марьиной Роще. Среди праздного и хмельного люда, гуляющего среди берез, легко было остаться незамеченным.
В воскресенье тот не пришел.
Не объявился он и на следующий день. Впрочем, подобное случалось, правда, редко. Следует сделать скидку на то, что человек на государственной службе и очень занят, преступников как-никак ловит. Такой вариант тоже был предусмотрен. В Печатниковом переулке, в небольшом деревянном флигельке располагалась квартира, которую Кирьян использовал как тайник. Хозяйка этой квартиры, престарелая бабка лет восьмидесяти, когда-то давным-давно была маханшей и за скромную плату охотно выполняла роль связной.
К Печатникову переулку Кирьян с Евстигнеем подъехали около девяти вечера. Начинало смеркаться. Фасады близлежащих домов, утратив контуры, выглядели слегка размытыми. Через полчаса ночь вступит в свои права и темным плотным покрывалом укроет улицы и дворы.
Кирьян закурил, но покидать машину не торопился. На душе было тревожно, что-то было не так. Он привык доверять собственным ощущениям. Когда постоянно имеешь дело с опасностью, то интуиция превращается в такой же орган чувств, как, например, слух или зрение.
Веяло опасностью, ошибки быть не могло. Только он никак не мог определить ее источник. Но что Кирьян мог сказать совершенно точно, так это то, что она находилась где-то вблизи. Самым разумным в данном случае было погасить папиросу и на всех парах двинуться в обратную дорогу. Но Кирьян медлил. Настоящий игрок никогда не сворачивает партию, когда ставки сделаны. Оставалось последнее — сорвать банк.
У перекрестка появились две фигуры. Кирьян напрягся. Вот они остановились, о чем-то негромко посовещались и затопали дальше, обнявшись. Ребята явно во хмелю и торопятся на хату, чтобы продолжить прерванное веселье.
Эти-то уж точно не опасны.
— Ты вот что, — обратился Кирьян к Евстигнею, — двигатель не глуши. Будь здесь. Что-то мне не нравится все это.
— Хорошо, — заметно напрягся Криволапов.
— Ну, я пошел. — Кирьян отшвырнул в сторону папироску и уверенно спрыгнул на землю.
Сняв плащ, он перекинул его через правую руку — в руке наган. Кирьяна захватила какая-то лихость и бесшабашность, какая случалась с ним перед налетом. Состояние, близкое к куражу, без него даже терпилу на гривенник не растрясешь. Жиган, не оборачиваясь, направился по переулку и не мешкая завернул в нужный двор. На лавочке, спрятанные теменью, сидели все те же два «квасника» и о чем-то пьяно договаривались, тыча друг друга пальцами в грудь. Кирьян невольно улыбнулся, в таком состоянии они вряд ли доберутся до хаты, и празднование продолжится прямо на скамеечке.
— Вы бы, ребята, хоть делом занялись, кошельки у прохожих бы посшибали. Вон ночь какая разбойная, — весело посоветовал Кирьян, проходя мимо.
Тот, что находился ближе, резко поднял голову, и Кирьян увидел трезвые глаза, нацеленные в самую душу. Другой, поднявшись, пошел прямо на него. На мгновение Кирьяна охватило замешательство от столь нежданного перевоплощения бродяг. Но он тут же улыбнулся собственному страху, догадавшись, что это всего лишь кураж, самый его пик! Жиган позволил приблизиться второму на расстояние трех шагов, нисколько не удивляясь тому, что уже встречал этого человека. Только вот где? И тут же шальная мысль выдала верную подсказку. Ну, конечно же, на Петровке!
Парень однажды присутствовал на его допросе и, помнится, не поскупился на крепкий чай. Хотя какая разница! Подняв руку, Кирьян пальнул ему прямо в рот и, потеряв интерес к падающему, выстрелил во второго, уже успевшего приблизиться вплотную. Первая пуля угодила ему в живот, заставив сжаться, а вторая разнесла череп.
Рядом, за углом, послышались крики. Затем раздались выстрелы, сначала один, потом другой, за спиной уже топало несколько пар ног.
Отбросив плащ, Кирьян, не целясь, выстрелил прямо по бегущим. Кто-то сдавленно взвыл и, согнувшись, отскочил в сторону. А Кирьян, не теряя времени, шмыгнул в калитку и побежал к автомобилю.
Двигатель зарычал, и «Мерседес-Бенц», дернувшись, устремился навстречу.
Кирьян видел перекошенное лицо Евстигнея:
— Быстрее! Быстрее!
Позади хлопнул выстрел. Пуля прошла стороной, лишь опалив щеку. Кирьян ухватился за распахнутую дверь и впрыгнул в салон.
— Гони! — заорал он. — Поднажми!
Неожиданно в десяти метрах от машины он увидел несколько человек, которые, размахивая пистолетами, выбегали из темноты прямо на свет фар. Срываясь на хрип, он истошно заорал:
— Дави их, гадов!!
Захлопали выстрелы, и ветровое стекло разлетелось, щедро осыпав Кирьяна осколками. Сноп света вырвал из темноты мужчину в коротком драповом пальто. Он кричал и отчаянно размахивал маузером. Евстигней, яростно сжав челюсти, направил машину прямо на его долговязую фигуру. Раздался глухой удар, и мужчина, не успев вскрикнуть, сломанным манекеном отлетел к стене.
— Ага! Суки позорные! — кричал Кирьян. — Получи! В переулок!
Впереди метнулась чья-то сутулая фигура и вмиг вжалась в стену, стараясь избежать удара.
— Оторвались! — ликовал Курахин. — Кирьяна хотели взять! А хрен вам в зубы!
— Куда теперь? — спросил Евстигней, нервно озираясь.
— К Дарье давай, — ответил Кирьян после некоторого раздумья.
— Но как они узнали, Кирьян? — спросил водила.
— Разберемся, — хмуро протянул Курахин.
«Мерседес-Бенц» не торопясь подъехал к заставе. Трое красноармейцев, загораживая дорогу, вышли вперед, а четвертый — маленький, худенький — подошел к «максиму», установленному на мешках с песком.
— Не суетись, — спокойно предупредил Кирьян и, повернувшись к красноармейцам, строго спросил: — В чем дело, товарищи? Я из Чека, еду по заданию товарища Дзержинского.
