какой-то наглядной агитации Комитета государственной безопасности Азербайджана. Рядом были устаревшие портреты членов Политбюро – Брежнева, Устинова и Алиева и множество разных газет и листовок. Даже когда показывали фильм, нам было удобно его смотреть лёжа, правда, снизу и… с обратной стороны экрана!
Таблетки, которые мы давали Инчакову, не помогали, и его состояние – не улучшалось.
Очередной приказ на выезд застал Юрия Игнатьевича не в лучшем положении.
– Валер! – обратился он ко мне. – Как быть? Вы поедете без меня! Я действительно не могу… весь горю, у меня температура и слабость, руку поднять – и то… с трудом…
– Ты не переживай. Отлежись хотя бы день…
– Какой отлежись… А если у вас там что-то случится нехорошее, я же себе этого никогда не прощу! Валера, я знаю что делать. Позови нашего доктора, Игоря Котова.
Доктор Котов, доктор нашего отдела, был уникальным человеком во всех отношениях. Врач общего профиля – терапевт по основной своей медицинской профессии, он был ещё и сильнейшим мануальным терапевтом и, кроме того, владел гипнозом. Его знания и умения по восстановлению позвоночника и суставов были просто универсальны. Со спиной у нас в ОУЦе после занятий в лесах и горах мучались все. Ещё бы, переноска тяжестей на расстояния сказалась на спинах многих офицеров, и обойтись без золотых рук Игоря уже никто не мог. Эта была уже практически традиционная процедура: доктор в любую свободную минуту, когда всем удавалось отдыхать, откладывал в сторону свой автомат и вместо отдыха занимался «больными». В его огромных, сильных руках тела наших спецназовцев пластично изгибались, а суставы спины, руки и ноги снова превращались в функционирующие, как он сам говорил, без боли и скрипа, органы… Игорь Котов, как высокопрофессиональный врач, учил каждого из нас всему, что знал сам… Благодаря ему мы учились не болеть, не надрывать спины и мышцы. Мы умели защищаться от непредвиденных простуд и болезней живота, мы даже учились у него правильно питаться и выживать. Со своим добрым, весёлым характером Игорь стал любимцем отдела и непререкаемым медицинским авторитетом для всех…
Согнувшись над скорченным телом Инчакова, доктор сразу же всё понял и сказал:
– Есть у меня одно очень ценное лекарство. Чудо, а не лекарство! Сделаю тебе укол, встанешь и пойдёшь. Но… – Котов замолчал, тревожно глядя в глаза Юры. Потом он посмотрел и на нас с Кшнякиным, тоже присутствовавших при разговоре, и продолжил: после укола, через некоторое время, будет очень плохо… Я говорю это серьёзно. Очень плохо! Подумай, стоит ли надрывать так организм?
– Без сомнения – стоит! – сразу же согласился Юрий Игнатьевич. – Давай, дорогой, делай свой чудо-укол… Я же знал, что ты обязательно поможешь. Поэтому и позвал. Давай, не сомневайся…
Инчаков в отделе всегда был самым информированным о том, что и где происходит, он хорошо разбирался во всех хитросплетениях между людьми и, наверное, не случайно знал об этом секретном чудо-лекарстве нашего Игоря. Конечно, знал он хорошо и последствия, которые могут наступить после введения инъекции. Знал, но осмысленно и уверенно согласился на это… Не мог он по своей натуре и воспитанию в тот момент, когда его группа шла по приказу на задание, заболеть и остаться.
– Ладно, готовь задницу, – сказал Игорь и стал собирать шприц.
Та операция, действительно, была особой. Это было самое начало событий. У нас не возникало ещё мыслей, что в получаемых нами командах что-то может быть не так. И Юра, офицер подразделения, которому доверили проводить эту операцию, что, по нашему мнению, являлась частью той огромной, целесообразной и очень нужной работы по воцарению мира и справедливости в этом городе – городе, где кем-то инсценирована несправедливость, не мог остаться в стороне, несмотря на болезнь, недомогание или просто усталость. Мы все свято верили, что без нас будет хуже!
Тогда мы получили задачу произвести захват квартиры, в которой находятся вооружённые отряды самообороны во главе с какими-то лидерами. Получив адрес и отправив разведчиков для установки квартиры, мы изучили, в том числе, и данные о том, что квартира находится на втором этаже многоквартирного дома, а на первом этаже с противоположной стороны дома располагается… отдел милиции.
Милиция формально уже стала нейтральной ко всем событиям, происходившим в городе. Она перестала выполнять свои задачи по охране общественного порядка, она всё чаще явно занимала сторону националистов и погромщиков. Почему это происходило, нам становилось с каждым таким событием всё более понятно. Но власти на этой проблеме почему-то внимания не заостряли и ничего не предпринимали, чтобы милицию превратить в полезную силу, содействующую разрядке обстановки и… Поэтому факт соседства безразличной, а возможно, и враждебно настроенной милиции мы рассматривали как «затрудняющий элемент операции».
– Если на втором этаже, в квартире, где будет проходить операция, возникнут шум и перестрелка, то милиция может вмешаться и примкнуть к бандитам, против нас, – сказал Кшнякин.
– Надо их как-то нейтрализовать, – предложил я.
– Да, да, – вмешался Юрий Игнатьевич, – надо послать в отдел милиции нашу группу во главе с Сашей Мешковым…
– Почему с Мешковым? – спросил Кшнякин, – у тебя есть зам…
Дело в том, что Мешков был рядовым офицером группы Инчакова. Физически сильный, высокий парень. По специализации Саша был радистом…
– Значит, что надо послать, ты не сомневаешься? Это уже хорошо. Первый вопрос решили. А почему Мешков? – повторил Юра. У него от температуры горели глаза, и яркий румянец полыхал на щеках. Наверное, от болезни интенсивность его мыслительного процесса достигла апогея, и он, как шахматный гроссмейстер, просчитывал сразу же любые комбинации на десятки ходов вперёд. Он почему-то знал, что руководить этой частью операции должен Саша, и уверенно сказал:
– Мешков готов быть лидером. Он по характеру способен, находясь там, в милиции, под предлогом, что группа заблудилась в городе, сделать так, что никто там не дёрнется. Ты посмотри, – обращаясь уже ко мне, сказал Юра, – у него, несмотря на доброту характера, такой тяжёлый взгляд. Он только своим видом и взглядом, если что-то пойдёт не так, остановит всех милиционеров, находящихся там.
– Правильно, правильно, – согласился я. – Мешков – подходящая для этого кандидатура…
Инчаков с благодарностью посмотрел на меня и не удивился, что в этом вопросе я поддержал его.
– Ну, Мешков так Мешков, – согласился Кшнякин. – Я думаю, человек пять автоматчиков, для усиления его «тяжёлого взгляда», не помешают?
– Не помешают.
– А разрешите, я с ними тоже пойду? – вставил своё слово Котов. – У меня тоже взгляд тяжёлый…
Игорь Котов, несмотря на свою самую мирную в мире профессию, по внешнему виду, действительно, никак не походил на ангела. Высокий, широкоплечий, с огромными, как у молотобойца,
