Соренсон судорожно вздохнул.
— Я бы назвал это вербовкой. Словом, ну... я вербую деловых партнеров для него.
— Это что значит?
— Я забрасываю концы.
— Ладно, давай начнем снова, но смотри: это в последний раз.
— Я делаю их более податливыми!
— Каким образом?
— Я... Это... Постойте, сейчас я объясню!
Глаза Соренсона забегали: боль мешала ему сосредоточиться, и он громко застонал, прижимая руки к голове.
— О Боже, у меня там все разбито!..
— Сейчас ты получишь свою свинцовую порцию аспирина, — жестко пообещал Болан.
Соренсон мигом опустил руки.
— Нет, мне уже лучше. Так что вас интересовало?
— Мы беседовали о том, как ты совращаешь честных бизнесменов, и о твоей деятельности в Пайн Гров.
— Ну, конечно. Тони все время нужны новые контакты. А я как раз занимаю очень подходящее место — вроде брокера, что ли...
— Не тяжеловата ли работенка — и всего за каких-то пять тысяч? — усмехнулся Болан. — Нет, ты все еще не понимаешь. Или делаешь вид... Тогда слушай внимательно, играть будем так. Я знаю, кто ты и что ты. Ты торговец душами, сводник от бизнеса, отвратительная раковая опухоль на теле нашего общества. Вот почему ты здесь. Вот почему тебе предстоит умереть — и прямо сейчас. Я не требую, чтобы ты доказывал мне, какой ты паинька. Сделаем иначе: я даю тебе возможность продемонстрировать свою искренность. Это уже немало! Будь ты обычным убийцей, я даже не стал бы с тобой говорить. Потому что у этих подонков совсем другие правила игры. Вернее, никаких нет правил вообще. Короче, у меня мало времени, и терпение мое не беспредельно. Так что попытайся-ка сыграть по моим правилам. Давай — с самого начала!
— Хорошо, — слабо произнес Соренсон. — Я делаю их податливыми. Обычно приманкой был секс. Но не всегда.
— Отметины?
— Вроде того. Есть немало достойных бизнесменов, которые никогда не стали бы иметь дело с Тони Морелло.
— Если к их голове не приставить пистолет.
Парень тяжело вздохнул:
— Да. Или что-нибудь еще пострашнее. Словом, я готовил их для Тони. У него есть такой веселенький корабль...
— Какой-какой?
— Ну, веселенький. Девочки. Азартные игры. Все запрещенные развлечения.
— Ага, ты имеешь в виду этот старый дерьмовоз «Кристину»... Верно?
— Вот-вот! Снаружи-то все нормально. Зато внутри, говорят, очень весело.
— Ты был там?
— Нет.
— О чем ты еще не рассказал?
— Все сказал, клянусь. Все, что знаю.
— Ты клянешься своей жизнью, парень, учти. Что тебе известно о Сьюзан Лэндри?
В испуганных глазах Соренсона мелькнула догадка:
— Так вы тот самый?..
Болан холодно кивнул:
— Да, тот самый. Ну, я слушаю.
Парень глубоко вздохнул.
— Характер у нее был невыносимый. Я, правда, этого не знал, когда месяц назад принимал ее на работу. Но работала она отлично, ничего не скажешь. Сначала она заведовала обеденным залом, а потом я очень скоро повысил ее до заместителя управляющего. Она была толковой помощницей.
От нахлынувших воспоминаний Соренсон заметно оживился.
— С какого-то момента ко мне стали поступать жалобы от членов клуба. Ее никогда не было на месте. Совалась во все, подглядывала, шпионила. Дважды я застукал ее за просмотром частных дел. Ей, видите ли, хотелось побольше узнать о клиентах, чтобы более свободно чувствовать себя рядом с ними. Я сказал, что ее первейшая задача — прислуживать им, а что она при этом чувствует, никого не волнует. Во второй раз я пригрозил ей увольнением. У нас был долгий и тяжелый разговор. Она обещала исправиться, но продолжала вынюхивать. Я удвоил бдительность. А потом она вступила в контакт с одним из... ну, отмеченных. Пыталась его предупредить — он сам сказал мне об этом. Пришлось известить обо всем Тони.
— Так чем она в действительности интересовалась?
Парень озадаченно посмотрел на Болана.
— Даже не представляю. Честное слово. Видит Бог, я играю в вашу игру. Какой мне смысл врать?
— Этот отмеченный был судья Дейли?
Соренсон обреченно вздохнул:
— Я смотрю, вы в курсе всех событий.
— По крайней мере, я знаю достаточно, это уж точно. Но вот вопрос: если Дейли настучал тебе, зачем же он послал меня спасать ее шкуру?
— Он послал вас?
— Представь себе. Так почему?
— Боюсь, тут я чуток перестарался. Наговорил ему разное — он, вероятно, и задумался. Покидая нас прошлой ночью, он выглядел очень расстроенным.
— Ты все еще морочишь мне голову, Соренсон.
— Клянусь!
— Дейли покинул вас с сопровождением. И ушел отнюдь не по своей воле.
— Уверяю вас, я ничего не знал!
— Сколько раз он был на корабле?
— Прошлой ночью — в первый раз. Но я слышал, он там не остался.
— Ты получаешь пять тысяч за каждого отмеченного.
— Я разве что-нибудь об этом говорил?
— Я тебе это говорю.
— Да, пять тысяч.
— Тогда почему за Дейли ты получил целых двадцать?
— Ну... Это был особый случай. Судья очень долго упрямился, и потребовалось много усилий. С моей стороны, разумеется.
— Судя по всему, Морелло в нем весьма нуждался?
— По-видимому, да.
— Давай поговорим о других отмеченных. Сколько и кто?
— Примерно двенадцать человек. Может, чуть меньше.
— Ты должен знать точно.
— Я мог бы назвать поименно...
— Лучше дай мне их концы.
— Что?
— Каковы их деловые интересы?
— Я никогда не вдавался в эти детали... Но — посмотрим! Тим Конли — шишка в области страхования, промышленного, конечно. Хансон — Джордж Хансон — крупное колесико в комиссии по коммунальным услугам. Особенно интересен один: Бен Логан, капитан войск береговой охраны. Работает в районной комендатуре, на Великих Озерах, как-то связан с деятельностью правоохранительных органов. Других перечислять?
— Я хочу знать обо всех.
Соренсон покорно перечислил и охарактеризовал своих клиентов. Феноменальная память Болана дословно зафиксировала сказанное, после чего Палач с отвращением произнес:
— Что ж, Морелло я еще могу понять, но ты, парень, вызываешь у меня тошноту.
Соренсон устало опустил веки:
— Иногда я и сам бываю противен себе.
— Ты знал, для чего Морелло нужны эти люди?
— Поначалу — нет. Я и впрямь считаю себя выдающимся сводником.
— Таких не бывает, — холодно отрезал Болан.
— Вам видней, — притворно согласился Соренсон. — Но, как бы то ни было, я стал сводить их вместе. Очень скоро я догадался, зачем это ему. А вот задний ход дать уже не мог — сам оказался повязан. По уши влип в это дерьмо. Морелло психопат. Я боюсь его.
Болан мрачно усмехнулся:
— Зато я, Соренсон, не боюсь никаких психопатов. За несколько вшивых сотен баксов человек, подобный тебе...
— Да перестаньте вы, — слабо огрызнулся Соренсон. — У меня жена и дети. Мне нужны эти вшивые баксы. И не пытайтесь рассказывать сказки, будто не все еще потеряно. Я такое слышал не раз. Ерунда! Конечно, я негодяй, но и весь наш мир — вовсе не подарок. Разве не так, мистер Болан?
Болан поднялся на ноги.
— Это то, что ты собирался сказать своим детям, когда они подрастут?
Взгляд Соренсона уперся в землю.
— Это прекрасный мир, — холодно сказал Болан. — И не нужно судить о нем только с позиции людей своего круга.
Уже полностью рассвело, и скоро над горизонтом должно было показаться солнце. Болан снял с груди негодяя значок снайпера и, сунув в карман, пошел прочь. Соренсон вновь мог свободно плыть по смердящим рекам своего чудовищного мира.
Болан не солгал: его собственный мир никогда не был таким отвратительным.
Морелло вышагивал по своему кабинету, точно запертый в клетку зверь. Из одной руки в другую он беспрестанно перебрасывал маленький резиновый мячик — подобное занятие всегда успокаивающе действовало на нервы.
В дверь постучали, и дворецкий Фредди Бьянки, заглянув в комнату, доложил:
— Они нашли его, босс. Он шел по дороге.
— Куда? — отрывисто буркнул Морелло.
— Сюда. Но он весь избит. Я не думаю...
— И нечего! Тащи его сюда!
Дверь широко распахнулась. Бьянки отступил в сторону, и через порог, еле держась на ногах, подталкиваемый двумя охранниками, шагнул Соренсон.
Морелло бросил на него взгляд, полный отвращения, и не спеша прошествовал к креслу возле письменного стола. Усевшись, он выдержал короткую паузу, а затем мрачно приказал:
— Вы, двое, уходите. А ты, Бьянки, останься.
Охранники удалились, плотно закрыв за собой дверь.
— Станьте в центре, мистер Соренсон, — скомандовал Бьянки.
Несчастный тупо огляделся и вышел на середину комнаты.
— Глядите на мистера Морелло, — не повышая голоса, добавил дворецкий.
Парень медленно развернулся и уставился на сидевшего за столом.
— Прошу прощения, — пробормотал он. — Я немного не в себе, Тони. Вы здорово меня отделали.
— Не пытайся меня разжалобить, — злобно проревел Морелло.
