В плотной маске можно было не опасаться, что собеседник заметит изменившееся выражение лица. И Блэк, стараясь сохранять прежний спокойный голос, ответил:
– Вы назвали большую сумму. Но каждая работа имеет свою цену. Поэтому, прежде чем дать свой ответ, я должен знать, что за дело вы хотите мне поручить.
– Резонно, – согласился заказчик. – Но есть один момент. Заказ или дело, как вы изволили выразиться, исходит не лично от меня, а, скажем так, от той организации, которую я представляю. Поэтому, прежде чем посвятить вас в его суть, мне необходимо убедить моих коллег, что вы именно тот человек, который способен справиться с поставленной задачей.
– Значит, все же сомневаетесь в моем профессионализме? – усмехнулся человек в черной маске.
– Что вы! У меня нет для этого ни малейшего основания, – поспешил возразить заказчик. – Вот только пресс-центр российских войск, сообщив о сегодняшнем обстреле автоколонны, объявил несколько иное число потерь, чем вы назвали уважаемому господину Бисламову. Как вы это объясните?
Блэк неопределенно пожал плечами:
– Занижение истинного числа потерь – обычная практика.
– Скорее всего. Но ведь такой же вопрос может возникнуть и у моих коллег. Чтобы его снять раз и навсегда, я должен увидеть вашу работу собственными глазами.
– Хотите присутствовать при следующей акции? – уточнил человек в маске и, получив утвердительный кивок заказчика, добавил: – Устраиваете проверку на вшивость?
На этот раз заказчик не понял смысла прозвучавшего вопроса и промолчал. Но и не получив ответа, его собеседник закончил решительным тоном:
– Хорошо, следующий фейерверк мы дадим специально для вас. Но предупреждаю сразу, выбираться с представления вы будете самостоятельно.
– Не беспокойтесь, мистер Блэк. Я не обременю своим присутствием вашу группу, – с довольной улыбкой ответил заказчик.
Прежде ему уже приходилось участвовать и руководить подобными акциями, хотя в последнее время его роль ограничивалась их разработкой. Но в этот раз он собирался наблюдать за ходом боя с безопасного расстояния. «Современные оптические приборы позволяют быть в курсе происходящих событий, не принимая в них непосредственного участия. Да и покинуть зрительскую ложу можно задолго до того, как на сцене прозвучит последний выстрел», – думал он, глядя в удаляющуюся спину своего собеседника.
Глава 6
ОКРЕСТНОСТИ ПОЛЕВОГО ЛАГЕРЯ
4.09, среда, 22-00
Блэк шел по лесу, не разбирая дороги. Но укоренившийся на уровне рефлексов навык бесшумного передвижения в густых зарослях заставлял его обходить встречающиеся на пути деревья и вовремя нагибаться под их разлапистыми нижними ветвями. Только оказавшись на открытом склоне холма, Блэк остановился. В висках по-прежнему стучала произнесенная заказчиком фраза: «Что вы скажете насчет миллиона американских долларов?» Что он должен был сказать? Нет! Он выбрал правильный ответ! Своим ответом он сразу заставил заказчика себя уважать. Уважение – вот чего он добивался от окружающих всю свою жизнь! И наконец добился этого! Больше никто не называет его тем мерзким приклеившимся с детства прозвищем! Для всех он Блэк – командир, нет, лидер, вожак и организатор лучшей у чеченцев и самой опасной для федеральных войск диверсионной группы! И единственное, чего ему еще не хватает, так это денег. Да, ему нужны деньги. Деньги, которые заставят уважать его не только чеченских духов и федералов, но всех остальных. В этом поганом мире добиться всеобщего уважения позволяют только деньги! Но для этого их должно быть много, очень много! И, похоже, те времена, когда он сможет купить себе не только ужин в ресторане, но и весь ресторан, не только номер в отеле, но и сам отель, скоро наступят.
Блэк почувствовал горький привкус во рту. Чтобы избавиться от горечи, он набрал в рот слюны и уже собрался сплюнуть, но тут обнаружил, что его лицо по-прежнему закрыто шерстяной маской. Он быстро закатал края маски, подняв ее на лоб, после чего с удовольствием выплюнул скопившуюся во рту слюну и опустился на траву, положив на согнутые колени автомат. Внизу, у подножия холма, раскинулся лагерь чеченских боевиков. Правда, наступившая в горах темнота сейчас скрывала лагерь от сидящего на склоне холма человека. Блэк с удовлетворением отметил, что с наступлением ночи чеченцы затушили свои костры и теперь огонь не выдает в темноте их присутствия. А сколько раз ему пришлось повторить их тупому командиру, что ночью горящий костер виден с воздуха за десятки километров. Бисламову просто повезло, что у федералов не так много вертолетов, оборудованных средствами для ночных полетов, и их воздушные охотники ни разу не пролетали ночью над его лагерем. Но если бы люди Бисламова и дальше жгли по ночам костры, то вместо вымаливаемой благодарности Аллаха им на головы когда-нибудь непременно свалились бы осколочные бомбы.
«Самовлюбленный идиот, – подумал Блэк, ложась на спину и направляя взгляд в черное ночное небо. – Ведь уже не первый год командует отрядом, а о правилах световой маскировки не имеет даже элементарного понятия. Тупой баран, он так и не понял, что первая война кое-чему научила федералов. Бисламов – баран, но это не он, а я служу ему. Но ничего, скоро все изменится. Очень скоро». Стремительно поднявшись с земли, человек в закатанной на лоб черной маске забросил на плечо автомат и решительно направился в сторону лагеря.
* * *
Первый раз Боря Молчанов нестерпимо захотел, чтобы все изменилось, когда ему было еще только десять лет. Это произошло первого сентября, в день, когда Боря впервые пришел в новую школу. Три первых класса начальной школы он проучился по месту жительства. Школа располагалась совсем рядом с домом, нужно было только пройти через двор и перейти через улицу. И Боря ходил туда с удовольствием.
У него оказалась великолепная память, поэтому, быстро сделав уроки, он бежал во двор поиграть с такими же, как он, пацанами. У матери, воспитывающей сына в одиночку, не хватало денег, чтобы часто покупать Боре игрушки, и он научился делать их сам. В конце третьего класса он смастерил отличную рогатку: отпилил одолженной у соседа ножовкой раздваивающуюся ветку и привязал к ее отпиленным концам полоску, вырезанную из выброшенной на помойку старой велосипедной камеры. То, что в качестве тетивы для рогатки лучше всего подойдет резина велосипедной камеры, а в качестве пулек – металлические шарики от подшипников, Боре подсказал соседский Юрка, живущий в том же подъезде этажом выше, который был старше его на три года. Из собственноручно сделанной рогатки Боря с удовольствием расстреливал отыскиваемые на мусорной свалке пустые бутылки, а также ворон, слетающихся покопаться в отбросах. Обладая твердой рукой и хорошим глазомером, он вскоре научился попадать даже в низколетящих ворон. Однажды Юрка, увидев, как кувыркается по земле сбитая Борей птица, не скрывая своего восхищения, заметил:
– Да ты прямо снайпер.
Боря был польщен. С той случайной встречи и началась их дружба.
Все три первых класса Боря Молчанов закончил с похвальными листами, которые в конце каждого года вручала ему, наряду с прочими отличниками, директор школы. В Борином дневнике стояли одни пятерки. Даже учительница пения, обнаружив, что Боря не совсем чисто выговаривает букву «л», ставила ему пятерки, справедливо посчитав, что этот небольшой дефект речи с возрастом исправится. Мать не могла нарадоваться на сына. Еще большую гордость она ощутила тогда, когда директор школы сообщила ей, что с тем прилежанием, которые показывает Боря на занятиях, он мог бы с успехом учиться и в специализированной школе-лицее. После этого разговора желание перевести сына в городской лицей стало для матери десятилетнего Бориса главной целью.
В небольшом городке Ивановской области, где родился Боря, школа-лицей была единственной. Учились там преимущественно дети партийных функционеров, членов горисполкома и горсовета, а также работников хозяйственной и овощной баз, директоров магазинов и всех прочих людей, обладающих связями или деньгами. Мать Бори Молчанова не могла похвастаться ни тем, ни другим. Поэтому для сына простой работницы швейной фабрики дорога в лицей оказалась закрытой. Но женщина нашла выход. На полставки она устроилась в школу техничкой. Желающих идти на эту грязную и низкооплачиваемую работу было не много, и техничек в школах всегда не хватало. Не составлял исключения и городской лицей. Поэтому директор лицея охотно взял на работу новую техничку, единственным условием которой было зачисление в лицей ее отпрыска. Так Боря Молчанов был принят в не доступную для простых смертных школу.
Накануне первого сентября он очень волновался и даже плохо спал ночью. Все представлял себе, как придет в новую школу и как встретится со своими новыми друзьями. Мать волновалась не меньше сына, наглаживая его прошлогодний школьный костюмчик и радуясь в душе, что Боря не успел за лето из него вырасти, что избавило ее от лишних трат. Мать Бори родила сына вне брака, поэтому и алиментов на ребенка не получала, что заставляло ее постоянно жить в режиме жесточайшей экономии. Наутро, надев отглаженный матерью костюм и взяв в руки букет, составленный из выросших на загородном огороде цветов, десятилетний Боря Молчанов отправился в лицей.
