– Его пытали? – задал вопрос Багай, не поворачивая головы к Горчакову с Петренко.
– Нет, – ответил Петренко, – просто задушили, привезли сюда и повесили, как декорацию в чьем-то спектакле. Может, ты догадываешься, в чьем именно, и подскажешь нам?
Багай повернулся и, зло посмотрев в глаза Горчакову, произнес:
– Это ваше ментовское дело, вот вы и копайте, а я понятия не имею, за что его замочили и тем более не знаю, кто это сделал.
В следующую секунду челюсти Багая сжались, на его широких скулах заходили желваки.
– А если бы я знал, – произнес он, глядя прямо в глаза Горчакову, – какая сука это сделала, он бы сейчас уже рядом с Серегой висел.
На несколько секунд воцарилась пауза, полная напряжения, которую прервал капитан Петренко:
– Поразительную неосведомленность ты нам тут демонстрируешь, Багай, – произнес он с усмешкой, – неужели ты совсем ничего не знал о делах Сурика, вы же были друзья?.. Или, может быть, тебе выгодно хранить все в тайне, ведь его карьера уже закончилась и теперь ты можешь стать хозяином и его дел.
– Какая еще карьера? – хмуро огрызнулся Багай. – Что за гнилой базар ты ведешь, мент? Вы не хуже меня знаете, что Сурик не воспитателем в детском садике работал, дела приходилось серьезные делать, поэтому и врагов у него было достаточно, сразу и не скажешь, кто его мог замочить.
– Может быть, тебе это поможет, – произнес Петренко, разворачивая листок бумаги, который он только что демонстрировал Горчакову.
Багаев, нахмурив брови, быстро прочитал фразу, написанную на листке.
– Что это за хрень такая? – удивился он, взглянув на Петренко. – Где эту промокашку нашли?
– В боковом наружном кармане пиджака Сурика, – ответил Горчаков. – Торчал из него, словно платочек, засунутый в карман перед светским раутом.
– Никаких советских раундов у нас с ним не было, – буркнул в ответ Багай, так и не понявший, о чем ему говорят, – и вообще я понятия не имею, че тут написано. Лабуда это все.
Багай бросил еще один взгляд в сторону Сурика, которого накрыли брезентом, и произнес:
– Все, с меня хватит, я пошел. Если я вам нужен буду, найдете меня по телефону.
Он развернулся и решительным шагом направился к своему джипу.
– Не выезжай пока никуда из города, – крикнул ему вдогонку Петренко, – вдруг у нас будет срочная необходимость тебя увидеть!..
В ответ Багай даже не обернулся.
– Он на самом деле не подозревает, кто истинный убийца Сурикова? – спросил Петренко у Горчакова, провожая взглядом удаляющегося Багаева.
– Кто его знает? – пожал плечами Горчаков. – Вообще-то мне показалось, что он был искренним, когда говорил об этом… Но одно можно сказать с уверенностью: он будет искать убийц с упорством маньяка.
– Да уж, – подтвердил Петренко, – боюсь, как бы он при этом дров не наломал, только бандитских войн нам в городе не хватало.
В этот момент Багай тяжело плюхнулся на заднее сиденье своего джипа и, громко хлопнув дверью, скомандовал своему шоферу:
– Сваливаем отсюда.
Джип медленно развернулся, и Багай не удержался, чтобы не бросить еще раз прощальный взгляд на прикрытый брезентом труп Сурика.
Сидевший рядом с ним его ближайший помощник и телохранитель Вася Крюков, проследив взгляд своего шефа, задумчиво произнес:
– Все же странно, че они его сюда приперли-то? Обычно на Молочку зачем прут? Чтобы по душам поговорить, чтобы не слышал при этом никто, как из пленника душу вынимают. А если случится замочить человека, то здесь его не сразу и хватятся… Только для этого надо в овражек снести трупик-то, а не вывешивать его на всеобщее обозрение, как чучело огородное.
– Да заткнись ты, Крюк, – огрызнулся Багай, бросив на своего подчиненного злобный взгляд. – Что вы все заладили одно и то же – повесили, как чучело, карьера закончилась, херню какую-то порете…
Он снова отвернулся к окну и с утихающим возмущением в голосе фыркнул еще раз:
– Карьера, слово-то какое…
Однако в следующую секунду Багаев, резко вздрогнув, снова повернулся к Крюку и уже с надеждой в голосе повторил:
– Карьера, как же я раньше не сообразил, я ведь эти слова слышал недавно!
– От кого? – удивленно спросил Крюк.
– От Крестного, – ответил ему Багай, – это он нам на стрелке в гостинице сказал, что наша с Суриком карьера закончится на Молочной поляне.
Крюк, с удивлением раскрыв рот, только и смог вымолвить:
– Вот падла…
Багай, не обращая на него никакого внимания, нахмурившись, задумчиво произнес:
– Но зачем ему это было надо, мы же с ним, с козлом, мирно договорились – мы ему платим бабки, а он сваливает из гостиницы.
– Крестный – хитрая лиса, – проговорил Крюк.
– Вот сука позорная, – с яростным возмущением произнес Багай, – неужели он Серегу замочил?!
– Это точно он, – с убеждением в голосе подтвердил Крюк, – его почерк.
– О чем ты? – брови Багая удивленно вскинулись.
– Ты, наверное, забыл, – ответил ему Вася, – дело-то давнишнее, но в свое время о нем много говорили и даже газеты писали. Был в Волжском районе такой пацан по кличке Кривуля…
– Авторитет, что ли? – переспросил Багай.
– Ну, авторитет не авторитет, а бригаду под собой имел и территорию немалую под крышей своей держал… Так вот этот Кривуля наехал на тогда еще начинающего барыгу Серегу Потапова.
– Ну и что? – раздраженно переспросил Багай.
– А то, что пожалел Кривуля об этом сильно, – ответил ему Крюк. – Потапов тогда собрал каких-то своих дружбанов, отловил Кривулю и еще нескольких его подчиненных в ресторане, где те обычно зависнуть любили, и в сортире этого ресторана всех и повесил.
– Как повесил? – слегка удивился Багай. – Вот так внаглую взял и повесил их?
– Ага, – плотоядно улыбнулся Крюк, – на трубе вентиляции всех поставил на скамеечку и подвесил, как гестаповец пойманных партизан. Правда, самому Кривуле он дал ножичек и сказал, что, если успеешь себя и своих «братков» спасти, значит, будешь жить.
– Ну и как, успел?
– Жить захочешь – подсуетишься. Конечно, успел, – заверил Багая Крюк, – правда, парочку из них пришлось потом в реанимации откачивать, но сам Кривуля с тех пор стал никем. Его иначе как висельником среди нашей братвы никто не звал.
Багаев выслушал рассказ Крюка и молча переваривал услышанное. Лицо его было неподвижным, глазки сузились, превратившись в маленькие щелочки.
– Значит, это Крестный Сурика замочил, – наконец произнес он.
– Сомнений быть не может, – подтвердил Крюк, – и повесил он его здесь специально, хотел нас с тобой предупредить, чтобы мы не лезли в гостиницу, иначе следующие на очереди будем мы.
– Следующий на очереди будет он, – жестко отрезал Багай.
Он повернулся к Крюку и, глядя ему в глаза, заговорил спокойным, но зловещим тоном:
– Соберешь всех, кого можно, раздашь оружие, пусть сидят на базах, готовые к выезду. Чтобы никто ни грамма водки в рот не брал. Ты меня понял?
Крюк, внимательно слушавший своего шефа, молча кивнул.
– Сделаем, не волнуйся, – произнес он, – все и так уже на стреме.
– И главное, – продолжил Багай, – надо узнать, где сейчас Потапов. Как бы он из города не сдернул после того, что натворил.
– Мы его везде достанем, – заверил Вася Крюков.
– Не сомневаюсь в этом, – прошипел сквозь зубы Багаев. – Я его сам замочу, своими руками шею ему сверну, а затем здесь на Молочке труп вверх ногами подвешу.
Молодежный мюзикл с претенциозным названием «Поп-звезда и сантехник» был в самом разгаре, когда до Потапова вдруг донеслись отголоски небольшой ссоры, завязавшейся у двери ложи, в которой сидели он и Валерия Стрижакова.
– Меня зовут Дмитрий Куксиков, вы слышите, Куксиков, я актер, – раздался в коридоре настойчивый, хорошо поставленный и знакомый Потапову голос.
– Поздравляю вас, – меланхолично ответил ему телохранитель Потапова Артем, – с такой фамилией вы еще неплохо устроились. Позвольте узнать, что вам здесь надо?
– Я хочу переговорить с господином Потаповым.
– Он сейчас занят, – ответил Артем, – он смотрит спектакль.
– Вот именно, – воскликнул Куксиков, – а я, между прочим, в этом спектакле играю и пою в нем главную партию! Вы что, меня не узнали?
– Не узнал, – буркнул Артем, – спектакль смотрит Потапов, а не я.
Через несколько секунд дверь отворилась, и в ложу вошел Артем. Наклонившись над Потаповым, он прошептал:
– Там какой-то чумурудик приперся по фамилии Пупсиков, хочет вас видеть.
– Куксиков, – поправил своего телохранителя Потапов, – впусти его, пусть заходит.
Артем молча кивнул и вышел из ложи. Валерия оторвала взгляд от зрелища, происходящего на сцене Дома культуры «Строитель».
– Это и есть главный режиссер музыкального театра «Самолет»? – спросила она у Потапова.
Тот в ответ тяжело вздохнул и утвердительно кивнул.
– Да, он самый… богема, блин.
