Нет, у меня не язык, а помело! Какого лешего я ляпнул про журналы? Но Ирэн расслабилась, не придав значения моим последним словам, и снова уставилась в окошко.
– Ты знаешь, почему я решилась на это, – ответила она. – И не драматизируй ситуацию. Я работаю в твоем агентстве. И оно мое тоже. И спасти его считаю за честь. Потому что люблю… Потому что предана…
О ком она говорит? У нее даже голос задрожал! Это уже запрещенный прием. Не дай бог, плакать начнет! Ее слез я точно не выдержу. Я резко затормозил. Рыжий мужчина перебежал дорогу перед моим «Опелем» так, словно машина была черной кошкой. Ирэн качнулась, уперлась руками в панель и едва не стукнулась головой о ветровое стекло.
– Я тебе тысячи раз говорил, чтобы ты пристегивалась! – нарочито сердито проворчал я.
– А я тебя тысячи раз просила, чтобы ты отрегулировал ремень, потому что он мне врезается в грудь.
Было бы во что врезаться! – подумал я, трогаясь с места и сворачивая на узкий тротуар. Если по нему проехать аккуратно, лавируя между пешеходами, то можно очень быстро добраться до бульвара. А оттуда до кинотеатра «Сатурн», где проходит кастинг, рукой подать…
Ирэн снова закурила. Мне казалось, что она делает это назло мне. Знает же, что я не выношу запаха табака!
– Я тебя высажу, а сам заходить не буду, – предупредил я. – Не могу видеть это гнусное действо.
Ирэн фыркнула, покрутила головой, словно мысленно возмутилась: «Надо же!», и отчитала меня:
– Послушай, а чего ты так всполошился? Не все ли тебе равно, чем я хочу заняться? Я разве обязана спрашивать твоего согласия? Разве ты имеешь право указывать мне, что я могу делать, а что нет?
Это уже вопрос ребром. Она задела меня за живое. Не все ли мне равно, чем она занимается? Она хочет, чтобы я сказал правду? Она этого добивается? Что ж, я могу ответить. Не ручаюсь, однако, что этот ответ придется ей по душе. Да, мне все равно. Мне наплевать на ее новое увлечение. Потому что мы свободные люди, не отягощенные какими-либо обязательствами друг перед другом. Мы вольные птицы. Ирэн хочет участвовать в шоу? Пожалуйста. Мне наплевать. Ни один мускул не дрогнет на моем лице, и физиономия по степени невозмутимости будет напоминать посмертную маску. И никакие чувства не шелохнутся в моей душе. Я тоже найду для себя какое-нибудь сомнительное шоу. Пойду в мужской стрип-клуб, тем более что меня уже туда приглашали. Фигура у меня нормальная. И загар классный. Буду, как кретин, крутить задом перед визжащими тетками и сверкать фарфоровыми зубами. И обязательно подарю Ирэн входной билетик. На первый ряд.
Я представил себе Ирэн, сидящую в первом ряду, и едва не рассмеялся от удовольствия. Она с подозрением покосилась на меня. То ли еще будет, подруга! Мы взвинтим степень личной свободы и независимости до степени полного идиотизма. Если тебе так хочется. Если ты вдруг решила заявить о своих правах на свободу.
Поворот на бульвар. «Опель» медленно покатился к морю в плотном потоке машин. Когда я опускал руку на рычаг скоростей, невольно кидал взгляд на бедра Ирэн, обтянутые джинсами. Подходящий прикид для кастинга! Подчеркнула все достоинства своей фигуры. Деловой костюм по какой-то причине ее не устроил. А мне-то что? А ничего! Пусть хоть голой представляется режиссеру! И зачем я вообще согласился ее отвезти? Поехала бы на автобусе!
На панели загорелся индикатор топлива. Пришлось сворачивать к ближайшей бензозаправке. Ирэн сделала недовольное лицо и демонстративно посмотрела на часы. Где-то я читал, что если у женщины к тридцати годам не появляются дети, то ее голову наполняют бредовые идеи. Я затормозил у колонки и вышел из машины. Дверь захлопнул чуть сильнее, чем это следовало бы сделать. Я словно продолжал спорить и обмениваться колкостями с Ирэн, правда, все это происходило беззвучно, и только мои движения и жесты выдавали мои эмоции.
Худой пацан в рыжей униформе подскочил к «Опелю», ловко снял с рычагов топливный кран и нацелил его в машину, словно собирался расстрелять ее из автомата. На его куртке темнело большое маслянистое пятно. Я подумал, что этот парень настолько пропитался бензином, что если рядом с ним закурить, то он вспыхнет подобно зажигательному снаряду.
– Полный! – сказал я своему отражению в зеркальном окне диспетчера и сунул в выдвижной ящик деньги.
Полный бак – это тоже одна из составных свободы. Я редко когда заправлялся под завязку, а сейчас сделал это машинально. Пригодится. Вдруг дурь погонит меня куда-нибудь далеко-далеко…
Выгреб сдачу и чек. Прежде чем сунуть купюры и мелочь в бумажник, стал пересчитывать. Я тянул время. Мне не хотелось сидеть рядом с Ирэн в заглушенной машине, ожидая, когда пацан заправит бак. Тишина и бездействие только оттенят наше напряженное молчание. А говорить нам больше не о чем. Все уже сказано.
У «Сатурна» припарковаться не удалось – половина проезжей части и весь тротуар был заставлен машинами. Я подъехал к кинотеатру с тыла.
– Желаю удачи, – сквозь зубы процедил я, прижимаясь к бордюру.
Ирэн взглянула на меня и улыбнулась. Ее улыбка меня всегда обезоруживала. Только дети умеют так же безоблачно и чисто улыбаться спустя всего минуту после того, как плакали. Ирэн смотрела на меня с нескрываемой любовью, и ее милые губы излучали счастье.
– А разве ты меня не проводишь?
И зачем я только хмурил лоб и демонстративно смотрел на часы? Все равно ведь заглушил машину и поплелся за своей подругой, мысленно осыпая себя всякими несуразными ругательствами.
Едва мы вошли в фойе кинотеатра, как сразу же оказались в гуще событий. Шумная, аморфная, источающая влажное тепло толпа полукольцом окружила импровизированную сцену. По ней, путаясь в проводах, ходил худощавый мужчина. Он был в белом свитере, с черной боцманской бородкой, что делало его похожим на капитана дальнего плавания. Только в руке вместо курительной трубки он держал микрофон. Мощные прожекторы заливали сцену знойными лучами, и мужчине в свитере было нестерпимо жарко. По его раскрасневшемуся лицу струился пот, мужчина безостановочно вытирался, но от маленького скомканного платка толку было немного.
– Зрители, дорогие, не толпитесь, не надо лезть мне на голову, – говорил он усталым и чуть хрипловатым голосом, какой бывает у заядлого болельщика после футбольного матча. – Участники, займите свои места на сцене…
Толпа качнулась, подалась назад, и сквозь поредевший строй я увидел операторов с камерами, которые на полусогнутых ходили вдоль сцены, отыскивая подходящий ракурс. На сцену поднимались люди, без суеты и спешки рассаживались на табуретки, и среди них был и совсем молодой парень, и зрелый грузный мужчина, и средних лет женщина. Я был уверен, что Ирэн растеряется в этом многолюдье и будет из-за чужих спин и голов следить за развитием событий, но она решительно двинулась вперед, беспардонно расталкивая людей. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
– Вы куда, девушка? – остановил ее молодой человек в бейсболке и в синей майке с размашистой надписью на груди: «ИГРА НА ВЫЖИВАНИЕ». – Да что ж вы прете, как танк?
Он расставил руки, словно с завязанными глазами водил в жмурки. Я не вмешивался. Пусть Ирэн делает что хочет. Я безучастный предмет, приставленный к ней. Она встала на цыпочки – бейсболка мешала ей видеть вожделенную сцену.
– Девушка, я же вам русским языком говорю!
– Я пришла на кастинг! – сказала Ирэн. Лицо ее раскраснелось. Ей становилось жарко. Зной софитов и дыхание толпы превратили съемочную площадку в парную. Группа подростков, стоящих в первых рядах, вдруг стала дружно скандировать: «Се-ре-га! Се-ре-га!» Юноша с тонкой девичьей фигурой, сутулый, смущенный, поднялся на сцену и оттуда воровато помахал своим друзьям. Подростки от восторга закричали и засвистели пуще прежнего.
– Какой кастинг, девушка?! – перекрикивая шум, воскликнул парень в бейсболке. – Кастинг закончился вчера. Я сожалею, но вы опоздали. Участники уже отобраны. Сейчас будет жеребьевка и выбор спасателей. Все! Шаг назад, пожалуйста!
На Ирэн жалко было смотреть. Кажется, она была готова заплакать.
– Как вчера?! – пролепетала она, прижимая руки к груди. – Не может быть! Разве сегодня тридцатое? Что же делать? Я так готовилась…
– Ничего не знаю, девушка, милая! Пожалуйста, отойдите назад, не срывайте съемки!
Я стоял рядом с Ирэн и старался не смотреть на нее, чтобы она не заметила моей откровенно довольной физиономии. Бедолага совсем растерялась и не знала, что теперь делать. Распорядитель теснил ее к толпе, и зрители, словно болотная топь, потихоньку засасывали ее. Мне нещадно наступали на ноги, но я был слишком рад, чтобы обращать внимание на столь мелкий дискомфорт, и торжествующе смотрел на счастливчиков, которым выпало стать участниками шоу. Ирэн среди них нет и не будет! Она пролетает! Она перепутала даты и опоздала на кастинг. Победа далась мне необыкновенно легко. Судьба сама разрешила наш спор. И все же нельзя так откровенно улыбаться! У Ирэн на глазах блестят слезы, а я сияю, как начищенный самовар.
