– … – Да, возможно, задержусь. А предмет разговора?
– Даже так! Не ожидал… – лицо генерала Потапчука мгновенно сделалось сосредоточенным, и он, слушая собеседника, стал тереть правый висок и пощипывать мочку уха.
Шофер понял: произошло нечто важное и чрезвычайно серьезное. Привычки генерала он уже хорошо знал. Вот если бы тот теребил мочку левого уха, то тогда дело оказалось бы пустяковым, и Потапчук скорее всего решил бы его парой звонков из машины.
– В управление? – спросил шофер.
– А ты как догадался? – отключая телефон, хмыкнул генерал.
– Так я же вас не первый день вожу.
– Наблюдательный, – уважительно буркнул Потапчук.
– Вас ждать?
– Если ты такой наблюдательный, решай сам. Но если ошибешься…
– Так я подожду. Вы же не любите на дежурной машине ездить.
– А кто любит? – вопросом на утверждение ответил генерал.
– Майоры любят, капитаны любят, те, у кого своих нет.
– Это точно. Я, слава Богу, на дежурных машинах отмотал столько, что можно было бы до Луны доехать. Тогда еще двадцать первые «Волги» и «Победы» в нашем гараже были.
Езжай быстрее, – поторопил водителя Потапчук и расстегнул портфель, словно в нем могли оказаться бумаги. Но там не было ничего ценного, кроме недопитой бутылки коньяка и двух стаканчиков. Из портфеля пахнуло коньяком, даже водитель унюхал этот запах.
– У тебя жвачки, часом, нет?
– Как это нет, у хорошего шофера жвачка – первый друг. Откройте бардачок.
В бардачке «Волги» лежала большая коробка жвачки и несколько упаковок презервативов. Генерал взял жвачку, сунул в рот и яростно заработал челюстями.
– Как ты думаешь, почему жвачку приятно жевать?
– Вкусная, – сказал водитель.
– Нет, не поэтому.
– Тогда почему? – Водитель рассчитывал, что генерал скажет что-нибудь чрезвычайно умное, но услышал следующее.
– Вообще, все процессы, которые природа заложила в человеке, чрезвычайно приятны. Жевание – это такой же процесс, как мочеиспускание, секс… Тебе этим приятно заниматься? – Он постучал ногтем по упаковке с презервативами.
– Еще бы!
– И жевать приятно.
– А, понял, – кивнул водитель.
Больше они не разговаривали. Железные ворота открылись, дежурный офицер отдал честь, и машина проскользнула во двор, где стояла еще дюжина автомобилей. Генерал выбрался и с портфелем в руке легко поднялся на крыльцо. В приемной его уже ждали.
Генерал Потапчук, следуя своей неизменной привычке, не стал с ходу расспрашивать, в чем дело, а прошел в кабинет, снял пальто, аккуратно повесил его на плечики, спрятал в шкаф, потом долго причесывал седые волосы, глядя на себя в зеркало.
Наконец, устроившись за обширным письменным столом, абсолютно чистым и пустым, будто на нем предстояло играть в карты на деньги, он поднял глаза на помощника и сказал:
– Приглашай.
В кабинет вошел полковник Синицын, еще молодой, лет сорока. Выглядел он немного франтовато: костюм из очень дорогого сукна, шикарный галстук. Но при всем том не просматривалось в его одежде легкомысленности. Все было солидным и обстоятельным.
Точно так же обстоятельно полковник принялся излагать суть дела.
Генерал слушал, кивал, затем поднял руку, останавливая собеседника. Полковник тут же смолк, готовый выслушать мнение генерала.
– Так вы же говорили, что вся система защищена и ни одна блоха не сможет проскочить в нашу компьютерную сеть.
Полковник пожал плечами:
– Защиту придумывают не боги – люди, программисты. Любую стальную дверь можно взорвать, сломать.
То же самое и с компьютерной защитой.
– Нет, но имеются гарантии вероятности…
Генерал Потапчук очень мало понимал в компьютерах, знал, конечно, об их существовании, но пользоваться ими не умел. Как-никак вырос он и начинал работу в другое время, когда и простой арифмометр казался верхом научной мысли.
– Да ты сядь, а то стоишь навытяжку, как на плацу! – Генерал вспомнил капитана ОМОН, и его губы растянулись в улыбке. – В конце концов не ты же забрался в наш компьютер?
– Спасибо.
Полковник сел. В каждом его движении чувствовалась обстоятельность.
«Когда полковник поднимется с кресла, то скорее всего на его костюме не появится ни одной лишней складки», – успел подумать генерал.
– Ничего страшного, собственно говоря, не произошло, информацию скачать не успели. Да скорее всего и не собирались. Две недели назад была первая попытка проникновения, но тогда сработала блокировка, а теперь…
– Подожди, подожди, полковник, а в чем эта ваша блокировка заключается?
– Пока наш компьютер не узнает, кто запрашивает информацию, не сличит электронный адрес со списком тех, кто имеет право доступа к ней, соединения с сервером не произойдет. Как только поступил вопрос о том, кто запрашивает, хакер-тут ,же отключился.
Естественно, его электронный адрес мы засечь не успели, работала автоматика.
– А чем же теперешний случай отличается от предыдущего?
Полковник поскреб идеально выбритую щеку.
– Дело в том, что хакер сумел подсунуть подложный адрес, такого не существует в природе.
– А если бы он подсунул настоящий адрес, один из тех, кому разрешен доступ?
– Тогда он бы сумел скачать информацию, – развел руками полковник.
– Остается ждать третьего раза… Насколько я понимаю, с каждым разом он продвигается дальше, – вздохнул генерал. – Подожди, объясни мне толком, куда они влезли? – Генерал Потапчук поднялся и стал расхаживать по кабинету. – Никогда мне не нравились компьютеры, – бормотал он себе под нос. – То ли дело бумаги – кончил работу, собрал их и, запер в сейф. Черта с два кто туда заберется!
– То же самое и с компьютером, – принялся объяснять полковник. – Когда заканчивается работа, всю информацию мы сгоняем на стримеры и тоже прячем в сейф. Жесткие диски форматируются для утренней загрузки.
– А как же получилось сейчас?
– Он вклинился в рабочее время. Это все равно, что заглянуть на ваш рабочий стол, когда вы работаете с бумагами.
Полковник глянул на стол и усмехнулся: на нем не лежало ни одной бумажки, сейф аккуратно закрыт, ключи позвякивали в руке генерала. На столе не было никаких бумаг, кроме перекидного календаря на мраморной подставке, но на листках не было ни одной читабельной записи. Лишь каракули украшали одну из страничек, но понять что-либо в них было невозможно: крестик, два вопросительных знака, горизонтально повернутый восклицательный и двухсторонняя стрелка.
И две цифры, скорее всего время, – 18. Но что обозначало это время на сегодняшнем числе полковник Синицын, естественно, понять не мог. А это было время встречи генерала со Слепым в арбатском переулке, двухсторонняя же стрелка означала, что никакого конкретного предложения у генерала к секретному агенту нет.
Потапчук немного походил по кабинету, затем остановился в полуметре от стены и, не оборачиваясь, спросил:
– Кто бы это мог быть?
Полковник пожал плечами:
– Если бы знали, он сидел бы сейчас у нас и писал признание.
– И все-таки, кто бы это мог быть? – задумчиво повторил генерал.
– Кто угодно, – пожал плечами полковник Синицын. – Сейчас компьютер у каждой собаки.
– Но не у каждого он подключен к сети! А куда, собственно говоря, полковник, он пытался забраться?
– Самое странное, Федор Филиппович, после первой неудачной попытки – в бухгалтерию.
– В бухгалтерию? – изумился Федор Филиппович Потапчук и резко развернулся. На его губах появилась улыбка. – Может, журналист какой-нибудь? Может, они хотят знать, какая у меня зарплата?
– Может быть, – коротко ответил полковник.
– Ну и что они с этой информацией станут делать?
– Кто они? – вопросом на вопрос ответил полковник.
– Ну, журналисты, например… – больше ничего генералу Потапчуку не приходило в голову.
– – В бухгалтерские программы легче всего проникнуть, а наша бухгалтерия связана с банком, значит, подключена в общую сеть, да и информацию на ночь там на стримеры не сгоняют.
– Если бы я залез в бухгалтерию, – принялся рассуждать генерал Потапчук, – что бы меня заинтересовало, кроме премиальных и окладов? Можно было бы узнать, сколько получает директор, его замы – пустые цифры… Но также можно было бы приблизительно определить и объем финансирования ФСБ, во всяком случае, нашего управления. А по этим деньгам вычислить штат, возможности, оснащенность… В общем, до хрена, полковник, можно было бы узнать. Это то же самое, что заполучить тару от секретного оружия, или кобуру от пистолета, или пенал, по которому, пораскинув мозгами, можно представить, какая авторучка хранилась на темно-синем бархате – ученическая или паркер. Не так ли, полковник?
– Да, генерал. А почему бархат темно-синий?
– Чтобы чернилами не испачкать, они же синие, – зло буркнул генерал.
