Ознакомительная версия.
Через два дня после начала мятежа на заставу внутренних войск у границы Дагестана с Ичкерией вышла группа вооруженных, оборванных людей. Четверо шли на своих ногах, один тяжело опирался о ручной пулемет Калашникова. Одного несли на плащ-палатке.
– Стоять!!! – крикнули пограничники, беря пришельцев из иного мира на мушки крупнокалиберного пулемета и нескольких автоматов.
Человек, шедший во главе группы, гордо выпрямился и крикнул:
– Отставить! Свои! С блока сорвались!!!
И, больше не в силах стоять, присел на колено…
Уже поздним вечером в палатке отряда спецназа внутренних войск, зажав в руках кружку с водкой, капитан внутренних войск угрюмо, отрывисто рассказывал, как тяжел и смертелен был их бой. Как по рации срывающимся на фальцет голосом оставшийся в живых на соседнем блоке сержант-контрактник, перекрикивая автоматные очереди и понимая, что погибает, выдавал в эфир, что атакован горцами и что гвардейцы с местной милицией на стороне бандитов. Как предупрежденный капитан приказал встретить приближающуюся колонну всеми имеющимися в наличии огневыми средствами, развеяв ее и наддав жарку… Как отбивались бойцы, понимая, что надолго их не хватит. И как потом, взяв с собой раненых и боекомплект по максимуму, они ушли в сторону границы. Как плутали по горам, пересекая быстрые горные реки. Отрывались от наступавших на пятки мятежников, травивших русских, будто дичь. Понимая, что их настигают, вошли в аул, заняли оборону и бились, прикрываясь – что не сделаешь на войне – заложниками из местных. Как ночью сорвались дальше в горы и к рассвету пересекли черту, означавшую границу черной дыры, в которую за несколько часов превратилась Ичкерия.
– Ты пей, браток, – подбадривал его командир батальона. – Залить тебе водкой эти невзгоды надо.
И капитан глотал водку, как воду, не пьянея. И опять вспоминал крики своих погибавших солдат. Они до самого конца, до могилы будут звучать в нем, отдаваясь глухой тоской…
Все пройдено не раз. Немного суетные, как всегда, сборы. Выстроившаяся в полном боевом оснащении группа. Ник ничего не пускал на самотек, он со всей тщательностью проверил оснащение и вооружение каждого. Вещей привычно было, как у беженцев, бегущих от Мамая. И ведь все необходимо, каждая финтифлюшка может стать при случае жизненно важной.
– В машину, – кивнул Ник, оставшись удовлетворенным состоянием группы.
Санитарный «уазик», зеленый, с красным крестом, – такие вояки прозвали «таблетками» – доставил десантников до аэродрома и застыл на бетонной полосе аэродрома. Боевая старенькая, латаная-перелатаная ездовая кляча – вертушка-«Ми-8» отдыхала на отведенном ей на полосе месте, устало опустив натруженные лопасти.
Моросил мелкий противный дождь, и ветер налетал порывами, резко и агрессивно. Около вертушки толпился народ, кто в форме, кто в гражданке, что не лезло ни в какие ворота. Непорядок – разведывательно-диверсионные группы не возят в общих вагонах. Но на правила давно все плюнули. Вояк много, а вертушек мало. Поэтому десантники могли насладиться зрелищем, как летчики облаивают журналистов «Известий», которых черт несет в Моздок. Фотокорреспондент хотел запечатлеть на навороченный цифровой фотоаппарат своего коллегу в салоне боевого вертолета. И нарвался на командира экипажа.
– Что, хотите, чтобы навернулись, да?! – орал капитан в светлом комбезе, лицо его наливалось кровью.
– А что? – хлопал наивными глазами незадачливый фотокорреспондент.
– Нельзя фоткаться перед вылетом!
– Примета, что ли?
– Примета! – гаркнул летчик. – Из жизни! Бывали случаи, что после этого сбивали… Принес вас леший на мою голову!
Потом привычный взлет переполненной машины. Проплывали внизу под брюхом редкие леса и озера, игрушечные машины, здания, дороги, пересекающие южную русскую степь и квадратики полей. В открытый иллюминатор врывался ветер. Трясучка. Грохот винтов…
Десантники подремывали, кроме Фауста, который что-то сосредоточенно жевал. Он вечно что-то поглощал – в него влезало огромное количество еды и выпивки и закуски. Он постоянно был озабочен одним – едой… Коллеги посмеивались, что ему и оружия не надо давать. Забросить в тыл врага, и супостаты с голоду сдохнут – Фауст их обожрет…
Через полтора часа посадка. Удар колес о бетонку. Прибыли. Здравствуй, Моздок.
Моздок – столица группировки,
Казбек маячит вдалеке.
А мы опять в командировке
С солдатским скарбом налегке…
Бизон начал насвистывать известную еще с первой войны песню.
Когда-то здесь был аэродром морских ВВС. Здесь же располагалась бомбардировочная авиация, имелись и стратегические бомбардировщики, порезанные в конце восьмидесятых автогеном в рамках капитулянтского разоружения России. Когда Кавказ в девяносто четвертом вспыхнул, Моздок, прилично захиревший, стал главным плацдармом для ведения боевых действий на мятежных территориях.
Вертолет с рокотом вырулил на стоянку и встал в рядок со своими собратьями – еще семью такими же побитыми жизнью и душманами транспортными «восьмерками» и вертолетами огневой поддержки с характерным хищным профилем – «Ми-24», в просторечии «Крокодилы».
Десантники неторопливо выбрались из вертолета, лениво потягиваясь. Огляделись на до боли знакомый пейзаж. Здесь дождя не было, притом давно – пыль стояла столбом. Как всегда, на аэродроме царила суета и неразбериха. На бетонке застыл недавно приземлившийся здоровенный военно-транспортный «ИЛ-76», по наклонной рампе хвостового грузового люка спускались и выстраивались солдатики – свои, десантура. Выруливал, ревя турбинами, с взлетно-посадочной полосы только что приземлившийся небольшой «Ан-72» – это завсегдатай Моздока, давно знакомый самолет внутренних войск. За капониром маячил остов стратегического бомбардировщика, давно выпотрошенного, – памятник временам, когда в стране все шло путем, притом верным, и все были озабочены защитой от внешнего, а не внутреннего агрессора. По полю метались озабоченные военные. В «Корову», самый большой транспортный вертолет в мире «Ми-26» (американцы, впервые увидев его, заявили, что эта штука летать не может, это против законов природы), с криками, шутками и прибаутками загоняли боевую машину пехоты.
Суета царила здесь нетипичная. Не надо иметь большого опыта, чтобы понять – идет переброска войск.
– Да, все по-взрослому, – оценил Цыган.
Десантники ждали недолго. К Нику подошел двухметровый подполковник, шишковатая лысая голова делала его похожим на жабу. На нем ладно сидела полевая зеленая форма.
– Подполковник Грачев, – козырнул он молодецки – сразу видно, штабная крыса, а не полевая мышь. – Разведотдел группировки.
Он пожал всем руки и кивнул на машину – черт знает откуда взявшийся у военных просторный «Джип Чероки»:
– Домчим с ветерком.
– Трофей, что ли? – заинтересовался Цыган источником такого богатства.
– Ну что-то типа того, – кивнул Грачев.
За джипом пристроился еще один «уазик», просевший после того, как туда запихали вещи и экипировку десантников.
Наконец суетный день, состоящий из передвижений, представлений, решения множества мелких служебных и бытовых проблем, подошел к концу. Группа устроилась на постой в расположении группировки – настоящем городе из вагончиков и палаток. Боевая техника, оборонительные сооружения, колючая проволока – всего этого добра было в избытке. Десантникам выделили душный вагончик с марлевыми сетками на окошках – в такую погоду, когда то сырость, то духота, замучивает комарье. Хозяйственный и умеющий влезть в душу Фауст за считаные часы добыл одеяла, чистое белье, электрический чайник и еще кучу всяких нужных вещей, которые можно найти на складах и о которых широкой военной публике ничего не известно. Прапорщик прапорщика всегда поймет. Распечатал вещи, навел порядок, и вагончик приобрел вполне жилой вид. А с приближением темноты, когда жара отступила и спустилась долгожданная прохлада, пришло время визитов. Нужно было выведать горячие новости, напитаться сплетнями. Просечь ситуацию, прикинуть перспективы, просчитать, к чему готовиться.
В группировке было несколько человек из их десантной дивизии – два офицера из штаба и еще несколько из третьего десантно-штурмового батальона. Спецназовцы отправились к ним в гости.
– Ну, это смазать надо, – обрадовался прибытию сослуживцев майор из штаба дивизии, копаясь в рюкзаке и извлекая одну за другой бутылки водки. Благо водки в Республике Осетия залейся – стоит она чуть дороже молока и к тому же вполне приличная.
– Нам бы чайку, – хмыкнул Ник.
– Ну, вы вообще, – разочарованно произнес майор, но бутылку все-таки раскупорил и разлил по стаканам своих соседей по вагончику – офицеров из Псковской дивизии ВДВ.
Цыган вздохнул, глядя на это пиршество. В группе сухой закон царил строжайший. Зато, к ожиданию Фауста, жратвы было завались – стандартные армейские сухпаи, жареная картошка, купленные недалеко от расположения части зелень, помидоры и абрикосы.
Ознакомительная версия.
