– Что торчишь, коллега! – ободрил я его. – Давай, садись в машину, изображай томный отдых – вон «КамАЗ» подъезжает.
Тэд покорно закивал головой и на ватных ногах поплелся к «ленду» – с запада по шоссе к нам действительно ехал какой-то рефрижератор, за ним виднелись еще несколько движущихся точек. Видимо, «окно» закончилось.
Забравшись в «шестерку», я завел двигатель и, немного разогнавшись по шоссе, с ходу вломился в заросли акаций, едва не перевернувшись в канаве. Врезавшись метров на пять в кусты, «жигуль» заглох и встал. Через некоторое время мимо пролетел с солидной скоростью «КамАЗ». Если сидящие в его кабине что-то и увидели, так разве что бежевый зад «шестерки».
Немного посомневавшись, я прихватил один автомат, отсоединил у двух других магазины и, обождав, пока мимо проедут еще несколько машин, покинул салон «Жигулей».
Последующие пятнадцать минут мы занимались пустяками, предварительно отъехав от места происшествия метров на пятьсот. Сначала Тэд лил мне на руки воду из канистры, брезгливо морщась и отворачиваясь в сторону, затем я сверлил в полу «ленда» аккуратные отверстия и по ходу дела идеологически обрабатывал брюзжащего коллегу.
– Не нравится мне все это, – в таком духе высказывался Тэд. – Мы совершили преступление и должны немедленно сообщить об этом вашим правоохранительным органам.
– Ага, обязательно сообщим, – соглашался я, – и застрянем минимум на неделю, пока разборки не завершатся. А потом, если нас в ментовке не грохнут, будем всю жизнь вздрагивать во сне, потому что уже завтра «братва», контролирующая трассу, начнет мстить нам за своих корешей.
– Но это все равно раскроется! – не отставал Тэд. – Очень скоро машину с трупами обнаружат.
– Пусть обнаружат, – парировал я. – Ну и хрен с ними – тремя трупами больше, тремя меньше. Это мало повлияет на общую криминальную статистику.
Немного успокоившись, англичанин поинтересовался:
– А зачем ты сверлишь отверстия?
– Сейчас увидишь. – Я закончил сверлить, замотал «АКСУ» с магазинами в пластиковый пакет, изъятый у Тэда, и минут пять прикручивал его проволокой снизу к днищу автомобиля – для этого пришлось лечь на асфальт и частично забраться под машину. Прикрутив сверток, я обильно смазал его машинным маслом и, полюбовавшись с трех позиций на дело рук своих, счел, что все сделал как надо.
– Ну вот и ладушки. – Усевшись на водительское место, я пристроил половые коврики и завел двигатель.
– Это оружие обнаружат на первом же КПП, как только мы заедем на досмотровую яму, – хмуро предрек Тэд. – У нас будут неприятности с властями.
Там, где мы будем ехать, досмотровых ям нет, – возразил я. – Через три минуты этот аккуратный сверток покроется обильным слоем пыли, и обнаружить его будет весьма проблематично – можешь мне поверить. Ну а если и обнаружат, я возьму «се на себя – мол, мой автомат, и все тут. Поехали, что ли?
– Поехолли! – старательно повторил Тэд, и я удовлетворенно хмыкнул: если журналист попугайничает, значит, все в норме – вышел из состояния прострации.
Вот таким приятным образом было нарушено наше однообразное перемещение по автомагистрали № 26 – причем еще задолго до въезда на территорию Чечни. Дело в том, что Тэду загорелось непременно сегодня отправиться в круиз – сразу же после того, как мы ударили по рукам, обговорив основные пункты совместной деятельности и обозначив степень значимости каждого из нас в общей сфере приложения усилий.
Сообщив, что через час мы убываем, мой новоявленный шеф пробормотал возбужденно:
– Подожди меня здесь, я буду минут через двадцать, – после чего оставил меня наедине с телевизором и прочно застрял где-то часов на шесть. За это время я успел слопать все бутерброды, имевшиеся в холодильнике, уничтожил четыре банки пива и в конечном итоге заснул прямо в кресле.
Пробудившись, я обнаружил, что стрелки на моих часах фиксируют четыре часа пополудни, а на тахте сидит взъерошенный Тэд и что-то злобно шепчет себе под нос. Сладко зевнув, я поинтересовался:
– Какие-то проблемы?
На что британец сердито ответил:
– Я ваш бардак в саркофаге наблюдал!!!
– В гробу видал, – машинально поправил я. – Что так сурово?
О-е! – воскликнул Тэд, доставая из кармана блокнот и делая пометку. – В гробу видал! Ты будешь мне помогать осваивать ваш фольклор. – И тут же разразился ругательствами в адрес какого-то нехорошего предприятия, которое, судя по объявлению, должно заниматься прокатом автомобилей, а вместо этого его со трудники пытались всучить англичанину пару десятков раздолбанных и совершенно непригодных для длительного путешествия машин. Когда же он начал возмущаться, ему пригрозили – как это, о-е: «епппле начисститть!» Короче, машину он там так и не получил, а потому пришлось взять в аренду «Лендровер» в хорошем состоянии у какого-то аккредитованного в Москве журналиста из редакции «Дейли ныос». После этого возникли какие-то сложности с оформлением доверенности, затем еще что-то…
– Ясно, – подытожил я. – Значит, стартуем завтра рано утром. Пока сделаем покупки, пока то да се…
– Только сегодня! Именно сегодня, – уперся Тэд и добавил: – Ты сам в этом кровно заинтересован.
Вот так, с шутками и прибаутками мы выбрались из столицы только в 17.30, и в течение четырех часов мой шеф добросовестно заносил в свой блокнот все, что я выдавал на-гора из ненормативной лексики, повторяя каждую фразу на разные лады и сияя при этом, как медный таз, словно раскрывал перед ним нетронутый кладезь глубинной народной мудрости… Пока не напоролись на этих незадачливых шоссейных волков.
Итак, с момента происшествия минуло что-то около сорока минут, солнце нырнуло за линию горизонта, и, постращав нас немного кровавым багрянцем зловещих сумерек, на шоссе опустилась теплая летняя ночь.
Тэд притих и задумчиво наблюдал за мелькавшими в свете фар кустами – видимо, переживал заморочку с незадачливыми грабителями. Ничего, паря, привыкай! Подожди, доберемся до Чечни, там еще не такое увидишь.
– Ты феноменально подготовлен физически. – Тэд зажег сигарету, и при вспышке зажигалки я мельком зафиксировал его пристальный взгляд, адресованный моему профилю. – Я начинаю верить в твою версию.
– Версию? – Я хмыкнул и покачал головой. – Ты что, до сих пор считаешь, что я тебе вру?
– Ты слишком легкомысленно выглядишь для человека, убитого горем, – сообщил Тэд. – Я вот что думаю. Если бы, положим, у меня украли самого близкого человека, я бы стонал от горя и пребывал в невменяемом состоянии, ну… как минимум неделю. А ты собран, рассудителен, вою дорогу пичкаешь меня каламбурами… Сепаратисты не брали твою жену, да? Это ты просто придумал – так?
Сепаратисты! – Я досадливо крякнул. – Надо же – словечко нашел! Это для тебя, возможно, они сепаратисты. А для меня и мне подобных – «духи», «душки», одним словом, это очень емкое понятие. Если я буду стонать и валяться в невменяемом состоянии – кто будет искать мою жену? У меня имеются вполне реальные шансы: есть фото с рожами этих уродов, есть ты – средство проникновения в стан врага, куда в обычной ипостаси мне ни за что не попасть, есть какой-то процент уверенности, что супруга еще жива – пусть ничтожно малый, тем не менее. И самое главное – это я сам. Я всесторонне подготовлен и потому имею большую по сравнению с другими вероятность удачного завершения дела, которое начал. Для того, чтобы прилежно функционировать, мой организм должен быть в нормальном рабочем состоянии. Кому принесет пользу моя меланхолия? Если хочешь, это своеобразная психологическая установка: достичь цели любыми средствами, наиболее рациональным способом. У меня просто нет времени пребывать в невменяемом состоянии… Доступно?
– Доступно, – согласился Тэд и поинтересовался: – Это что – дзен? Особая форма аутотренинга?
– Можешь считать это дзеном. – Я равнодушно пожал плечами. – вообще это моя жизненная позиция. Если есть хоть один маленький шанс достичь цели, надо отбросить в сторону все эмоции и личные слабости, сосредоточиться и разрабатывать этот шанс, пока не придешь к конечному результату. Это принцип спецназа.
– Да, это серьезно, – заключил англичанин. – Если цель – убивать, вы, с этим вашим дзеном, становитесь опаснее любого хищника. Этакие роботы-убийцы с заложенной программой на уничтожение.
– Ну, брось, – я недовольно поморщился. – Основная задача моей профессии – это сохранение и спасение чьих-то жизней. Порой даже ценой собственной. А то, что я убил этих троих, – так это мое частное дело, не надо путать с профессиональной ориентацией. Если бы я их пожалел, они наверняка укокошили бы нас – это «летучие призраки». – Сделав такое сообщение, я каменным взором уставился вперед, чтобы не встретиться с напарником взглядом. Я безбожно врал потому, что ни о каких «летучих призраках» никогда не слышал.
