Бадуев, казалось, ее совсем не слушал, во всяком случае, на лице его не дрогнул ни один мускул.
– Ахмад, ты слышал, что я тебе сказала?!
– Не глухой.
– Признайся, что ты ревнуешь меня ко всем мужчинам подряд, – улыбнулась она. – Я права?
– Я не муж тебе, чтобы ревновать, – пожал плечами Бадуев. – Вот что, Тамара… Хочу тебя спросить. То, чем ты занимаешься, это действительно так важно для тебя?
– Да, Ахмад, для меня это не прихоть и не игра.
– Ну что ж, – подавив тяжелый вздох, сказал Бадуев. – Ты уже взрослый человек и имеешь право сама распоряжаться своей жизнью…
Спустя полчаса они вернулись обратно на виллу. Венчая этот непростой для нее разговор и стараясь нейтрализовать неприятный осадок, которой наверняка остался в душе преданного ей человека после устроенной ею выволочки, Тамара, коснувшись рукой плеча своего спутника, примиряющим тоном сказала:
– Посмотри, как хорошо и покойно вокруг… Ахмад, мы занимаемся добрыми делами. Мы здесь никому не мешаем. Не понимаю, почему кто-то должен желать нам зла?
Место для наблюдения было выбрано удачно. Они устроились на густо поросшем орешником склоне горы, метрах в трехстах от охраняемой усадьбы. Оба наблюдателя имели военный опыт, поэтому позицию выбрали так, чтобы солнце не бликовало на окулярах мощной оптики; в противном случае кто-то из охранников мог бы обнаружить их присутствие, а это крайне нежелательно.
Усадьба и ближние окрестности, которые они разглядывали через линзы двенадцатикратной оптики, были видны отсюда так же хорошо, как собственная ладонь.
Около десяти часов к двум наблюдателям присоединился третий. Это был Ваха Муталиев, личность довольно известная в «узких кругах», причем по обе стороны границы. По молодости успел переболеть ваххабизмом, но давно соскреб бороду со своих смуглых щек, оставив лишь усы. Сейчас ему тридцать четыре года. Роста он немногим выше среднего, но что-то в нем было такое, что даже на фоне некоторых своих массивных и высокорослых помощников он не выглядел ни низкорослым, ни худосочным.
Жил Муталиев в основном во Владикавказе, но порой его видели в Ростове-на-Дону, куда перебралась часть его родни, в Ингушетии и даже в Москве. В ходе последней чеченской кампании он никак не засветился, но это еще не означает, что за последние годы он сильно переменился и стал вести праведную жизнь… Какое-то время Муталиев пытался «крышевать» один из секторов местного спиртоводочного производства, включая контрабандные перевозки через границу с Грузией, но его постепенно вытеснили из этого бизнеса. Сейчас он занимался всем, что сулило прибыль: организовывал через своих помощников контрабанду оружия и наркотиков, торговал разнообразной информацией, а зачастую и посредничал в торговле «живым товаром».
Понятно, что при таком образе жизни к Вахе Муталиеву периодически должны были возникать вопросы у «компетентных органов». Причем по обе стороны российско-грузинской границы. Они и возникали. Но каждый раз срабатывали некие защитные механизмы, позволявшие Муталиеву выходить сухим из воды. Понятно, что отдельные покровители из местных спецслужб требовали от него ответных услуг. Что поделать, Вахе приходилось исправно платить по счетам. Хотя о чем бы его ни просили, какие бы деликатные задания ни пытались ему поручить, он всегда прежде всего преследовал собственный интерес.
Ваха оставил свою черную «Тойоту» более чем в полукилометре от НП, в лесочке, там же, где замаскировали свою «Ниву» двое его помощников, Беслан и Саит. Вот уже около четырех часов он в компании с двумя своими соплеменниками, не прерываясь даже на полуденную молитву, следил за домом и его временными постояльцами. За это время помощники успели доложить ему о тех сведениях, что им удалось собрать в Тбилиси.
Хотя к молодой женщине, прибывшей в Грузию около месяца назад из Англии, охрана их не допустила, кое-что любопытное про нее все же удалось выяснить. Пусть с не очень близкого расстояния, но были сделаны фотоснимки Истоминой и ее ближайших помощников, среди которых обнаружился один прелюбопытный тип по фамилии Бадуев.
Все это, в совокупности с той информацией, какую Муталиев получил от своего клиента, позволяло ему сделать вывод, что он сейчас на верном пути. Дело, конечно, ему предстоит рискованное, но при успешном раскладе он, лично он, получит двести пятьдесят тысяч баксов чистого навара.
Ваха вновь вскинул к глазам мощный бинокль. Он наблюдал за парочкой – молодая светловолосая женщина и мужчина примерно его возраста, – которая прогуливалась в окрестностях виллы, не отдаляясь, впрочем, сколь-нибудь далеко от усадьбы. Когда он смотрел на вайнаха, составившего компанию красавице, верхняя губа с усиками невольно ползла вверх, обнажая крепкие и острые, как у волка, зубы. «Чтоб тебе провалиться под землю, Бадуев! – накаляясь ненавистью, думал он. – Вот ты где объявился… Ну ничего, рано или поздно ты свое получишь».
– Да, это они, – в который уже раз сказал он, передавая бинокль рослому и сильному, как медведь, Беслану. – Теперь у меня нет сомнений.
Он сунул в уголок рта сухую былинку, пожевал ее, затем задумчиво посмотрел на своих помощников. Публика, собравшаяся на этой сдаваемой в аренду вилле, отнюдь не выглядела беспечной. Какого-то постороннего мужичка, который надумал полюбоваться местными видами, вмиг повязали, а затем пинком прогнали вон… Кроме Бадуева девушку охраняют пара британских «бодигардов» и какой-то грузин. Плюс два местных кадра, охраняющих саму виллу, и еще двое из обслуги – эти, конечно, не в счет.
Короче, без серьезной драки, задумай он действовать немедленно, не обойтись. Нет, нужно набраться терпения и дождаться более подходящего момента…
– Что дальше, амир? – спросил худощавый, гибкий как лоза Саит. – Продолжать наблюдение?
– Да, не спускайте с них глаз. – Муталиев выплюнул изжеванную травинку. – Но будьте осторожны, потому что Бадуев – стреляный волк.
Пройдя по узкой, едва видимой глазу тропинке, Ваха Муталиев спустился в лесочек, к тому месту, где он оставил на время «Тойоту». Спустя четверть часа он въехал в открытые ворота усадьбы в Казбеги, владельцем которой являлся один из его соплеменников. Войдя в дом, он умылся, вознес благодарственную молитву Аллаху и лишь после этого решил воспользоваться спутниковым телефоном. Всего в этот день Муталиев сделал три звонка: один абонент находился во Владикавказе, второй в ближнем Подмосковье, третий в… Париже.
Встречи с Борисом пришлось дожидаться трое суток. Вначале предполагалось, что деловое рандеву состоится на юге Франции, в Аннабе, в шикарном особняке, заблаговременно приобретенном попавшим нынче в опалу Агасфером. Но, как это часто бывает с Борисом, планы вдруг претерпели изменения… О том, что «зур кунак» не сможет принять его в приватной обстановке, Бекмарс, средний из братьев Хорхоевых, узнал в парижском аэропорту «Орли», куда он только что прибыл из Москвы и откуда, воспользовавшись услугами местной авиалинии, собирался вылететь на французскую Ривьеру. Помощник Бориса, позвонивший ему на мобильный телефон, проинформировал, что его патрон сам приедет в Париж, где у него есть какие-то дела, и что «завтра, в крайнем случае, послезавтра» встреча между ними непременно состоится.
Хорхоев после недолгих размышлений решил остаться в Париже, сняв номер в отела «Крийон», где любил останавливаться его покойный старший брат. Перенос встречи не слишком удивил: Борис давно достиг таких высот, что нередко вообще игнорирует просьбы своих хороших знакомых и бывших компаньонов о встрече. И хотя этот незаурядный человек вынужден сейчас вести жизнь изгнанника, он по-прежнему способен через свои крепчайшие, зачастую незримые связи эффективно решать многие вопросы как внутри России, так и за ее пределами.
То обстоятельство, что Борис не вышел с ним на личный контакт, пусть даже по телефону, и что его заставляют томиться в ожидании, будто он какая-то мелюзга, в прежние времена наверняка вывело бы Бекмарса из себя. Да, были денечки, когда не Борис, а он, Бекмарс, предварительно посоветовавшись с более опытным братом Русланом, решал, стоит ли ему иметь дело с этим человеком. Но сейчас явно не та ситуация, чтобы демонстрировать гордыню. Волей случая он оказался в роли утопающего, который ради спасения готов ухватиться даже за соломинку. И такой соломинкой может стать Борис, у которого, так уж получилось, в том деле, какое доставляет Бекмарсу и всему клану Хорхоевых в последнее время массу хлопот, тоже имеется свой интерес.
Все эти трое суток Бекмарс почти безвылазно провел в своем гостиничном номере, дожидаясь телефонного звонка от Бориса или же от одного из его местных сотрудников. Ему чертовски хотелось плюнуть на все и вернуться в Москву, поставив таким образом крест на всяких отношениях с Борисом и его ближним окружением. Но он не мог так поступить, потому что тогда семья наверняка потеряет громадные деньги. Отец, Искирхан Хорхоев, слава Аллаху, пока жив, здоров и довольно крепок. Пусть Всевышний ниспошлет ему многие лета… И все же отцу, которому недавно исполнилось восемьдесят лет, трудно в его возрасте решать столь сложные проблемы, как нынешняя, да еще при том, что он и раньше предпочитал не вмешиваться в бизнес своих сыновей, ограничиваясь разве что дельным советом. Вот и получается, что именно на нем, Бекмарсе, теперь лежит основная ответственность за состояние разветвленного семейного бизнеса. «Эх, Руслан, Руслан, – не раз горестно вздыхал он в эти часы томительного для него и даже унизительного ожидания. – Как ты мог так поступить с нами? Разве мы чужие тебе? Разве мы не одной с тобой крови? А ведь ты поступил так, будто все мы, отец, я, наш младший брат Ильдас, наши сестры Малина и Раиса, не говоря уже о более молодой поросли рода Хорхоевых, – твои злейшие враги…» Но его мысли прежде всего занимал будущий разговор с Борисом, если, конечно, их беседа вообще состоится. Тяжело ему, Бекмарсу, придется, очень тяжело… В канун нелепой смерти Руслан так запутал дела в своей нефтяной компании, что даже спустя три с лишним месяца после этого воистину «несчастного случая» чертов клубок проблем и долгов по кредитам так и не удалось распутать… Отсутствует целый ряд важных финансовых документов – очевидно, Руслан держал их в известном лишь одному ему месте, – и самое главное, до сих пор не удалось обнаружить подлинники документов по многомиллионному кредиту, причем все операции с этими привлеченными непонятно для каких нужд средствами президент ОАО «Западно-Сибирский нефегазовый альянс», являющийся также учредителем и фактическим владельцем еще целого ряда «дочек» и более мелких компаний, созданных опять же с неясной целью, успел прокрутить буквально за несколько суток до своей крайне несвоевременной кончины.
