Дотошный начальник обнаружил перерасход бензина, отпущенного на служебную машину. Хрунцалова прижали к стенке. Он повинился, признав, что сбывал бензин налево. Начальник посоветовал нечистому на руку подчиненному написать заявление об уходе с работы по собственному желанию. Хрунцалов артачиться не стал. Уволившись, он исчез из города.
Проворовавшегося инспектора забыли. Редкие новости о Хрунцалове мало кого интересовали. До знавших его доходили смутные слухи, мол, занялся он коммерцией, мотается по стране и часто бывает на Севере.
Сколотив первоначальный капитал, Хрунцалов вернулся в родной город. Изрядно потолстевший, с загривком, наплывавшим на воротник модного пиджака цвета морской волны, поигрывая шикарной кожаной визиткой, он вваливался в кабинеты директоров оптовых баз, магазинов и предприятий. Опустив грузные телеса в кресло, Петр Васильевич интересовался, как идут дела, и сразу же предлагал сногсшибательные сделки.
Официально он считался представителем фирмы, обслуживающей старательские артели, добывавшие золото для страны на Колыме и иных местах бескрайнего Севера.
Слово «золото» производило магическое действие на начальников всех рангов. Хрунцалов без труда выбивал нужные подписи, получал товар в кредит. Когда наступало время платить по счетам, он объяснял задержку банковской неразберихой, происками транспортников, не доставивших груз к указанному сроку, и другими обстоятельствами.
Кое-кто открыто стал называть Петра Васильевича мошенником. Вскоре им пришлось пожалеть об этом.
Первым пострадал слишком въедливый корреспондент городской газеты, опубликовавший фельетон о предприимчивом земляке и доверчивых директорах предприятий. Писака раскопал удивительные факты.
Оказалось, что старатели, вкалывавшие до седьмого пота на земле, скованной вечной мерзлотой, существовали исключительно на водке. Во всяком случае, ничего, кроме беленькой, Хрунцалов туда не поставлял.
Журналиста встретили у подъезда собственного дома трое неизвестных. Они завели его в кабину лифта и катались вместе битый час. Кабина после этой прогулки напоминала цех скотобойни в конце рабочего дня.
Изувеченного парня заштопали хирурги, порекомендовав вести более спокойный образ жизни подальше от этого города. Газета напечатала извинения в связи с публикацией непроверенных сведений.
Персоной коммерсанта заинтересовались служители закона. Начальник Управления внутренних дел взял под личный контроль ход следствия по делу об избиении журналиста, заодно поручив парням из отдела по борьбе с экономическими преступлениями проверить предпринимательскую деятельность Хрунцалова.
Тучи над головой Петра Васильевича сгущались.
Он и сам некстати подставился…
Обмыв на природе, как полагается, удачную сделку с директором продторга, Хрунцалов в компании нескольких особ возвращался в город. Он сам нетвердой рукой вел новенькую «девятку» престижного цвета «мокрый асфальт» по Ленинградскому шоссе.
Как на грех, допотопный рейсовый автобус, курсировавший между деревнями и городом, заглох на трассе. Водитель с ногами влез под капот — перебирать железки, а самые бодрые пассажиры решили идти пешком. До окраины города оставалось километра два.
Растянувшись цепочкой, люди топали по обочине, когда хрунцаловские «Жигули», заложив крутой вираж, врезались в толпу.
Двое отделались переломами и сотрясением мозга третьей степени. Одна женщина погибла на месте. Ее перебросило через капот и буквально размазало по асфальту.
Прокуратура возбудила дело по факту дорожно-транспортного происшествия. Судмедэкспертиза определила наличие алкоголя в крови водителя. Свидетели в один голос твердили о вине Хрунцалова, который, выйдя из машины, едва держался на ногах.
Но сесть на скамью подсудимых Петру Васильевичу не пришлось. Результаты экспертизы суд признал недостаточно квалифицированными, замеры, произведенные гаишниками, ошибочными. Пассажиры, ехавшие в «Жигулях», заявили, что погибшая шла чуть ли не по середине проезжей части, а Хрунцалов был трезв как стеклышко.
Суд вынес оправдательный вердикт.
Через три месяца под окном дома начальника юридического управления исполкома стояли новенькие «Жигули» девятой модели. Немного погодя аналогичный автомобиль появился у председателя суда.
Хрунцалов позаботился и о семье погибшей женщины, выплатив мужу энную сумму, на которую тот пил беспробудно почти полгода. Об этом жесте в городе говорили с одобрением. Ведь Хрунцалов мог ничего и не давать вдовцу.
Постепенно Петр Васильевич приобретал популярность. Местные алкаши его просто боготворили за открытие десятка новых забегаловок в разных точках города, ветераны — за подарочные наборы к Дню Победы и на двадцать третье февраля, исполкомовские чиновники — за щедрые пожертвования в городской бюджет.
Хрунцалов становился человеком крупного масштаба.
Правда, начальник УВД продолжал копать под Петра Васильевича, складируя папки с материалами следствия в свой сейф. Хрунцалов знал о происках добросовестного мента. Он обзавелся информаторами из числа сотрудников управления. Попытка элементарного подкупа — Петр Васильевич предложил обновить автопарк управления и выделить в личное пользование начальнику слегка подержанный «Мицубиси-Паджеро» — не удалась. Мент выгнал его из кабинета, проорав:
— Органы в подачках не нуждаются!
Ветеран правоохранительной системы, износивший не один мундир, глубоко ошибался. Запросы его коллег уже давно превосходили размеры зарплаты офицера милиции.
Заместитель начальника, подобрав удобный момент, накатал «телегу» на шефа, направил ее в отдел прокуратуры по надзору за следствием и правоохранительными органами.
Нагрянувшая проверка вскрыла массу недостатков в работе управления, обвинила начальника в злоупотреблении властью и наплевательском отношении к служебным обязанностям, из-за чего преступность в городе непрерывно растет, а процент раскрываемости чрезвычайно низок.
Инфаркт убил подполковника милиции прямо в кабинете. Беднягу нашли навалившимся грудью на стол с зажатой в руке таблеткой нитроглицерина. Папок в сейфе не оказалось…
За проявленную бдительность и принципиальность заместитель покойного был назначен на освободившуюся должность с повышением в звании. Подполковничью звездочку замачивали в ресторане профилактория. Банкет оплатил Хрунцалов.
Тогда-то Юрчик и мог видеть высокого, крепко сложенного мужчину, которого друзья называли Гришей, а будущий мэр вообще панибратски величал подполковника милиции Гришаней.
Капитал Хрунцалова увеличивался вне зависимости от общей экономической обстановки в стране и городе. Останавливались предприятия, увязшие в долгах как в шелках. С текстильного комбината, главного предприятия города, пачками увольняли рабочих. Народ впервые после девятьсот пятого года пошумел на центральной площади под разноцветными знаменами и лозунгами с одинаковым требованием платить зарплату. Но люди разошлись несолоно хлебавши.
Петр Васильевич, пока другие митинговали, прикупил понемногу недвижимость, вкладывая деньги в Лучшие городские здания, отстроил три спиртзавода, оснастил их автономными спиртопроизводящими установками ЭКО-93. Каждый миллион, затраченный Хрунцаловым на покупку оборудования, за год принес двенадцать миллионов прибыли, и это был только учтенный налоговой инспекцией доход. Остальное, как говорится, оставалось за кадром.
Под дорожный указатель с названием города стали сворачивать «КамАЗы», тянущие за собой порожние цистерны. Обратно на трассу они выезжали, залитые под завязку спиртом, произведенным на мини-заводах Хрунцалова.
В особняк Петра Васильевича, отстроенный среди берез заповедной рощи, наведывались столичные гости. Лица некоторых из них часто мелькали в телевизионных репортажах, на страницах газет. О Хрунцалове стали говорить как о человеке, имеющем влиятельных друзей и обладающем обширными связями.
— Такому мужику сам бог велел баллотироваться в мэры! — единодушно решили местные знатоки политического расклада, узнав, что Петр Васильевич выставил свою кандидатуру.
Перед выборами Хрунцалов часть принадлежащего ему имущества продал, часть переписал на подставных лиц. Вырученные средства позволили провести агитационную кампанию с русским размахом и американским шиком.
Молодежь оттягивалась на концертах заезжих знаменитостей, отрабатывавших под фонограмму деньги Хрунцалова.
Исполнители, чей пол не смог бы определить самый искушенный сексопатолог, носились по сцене, словно сорвавшиеся с цепи сторожевые собаки, истошно призывая голосовать за «…клевого парня, стопроцентного россиянина и человека будущего века».
Сам Хрунцалов вышел на подмостки сцены в майке с надписью: «Я люблю секс и рок-н-ролл!», что вызвало взрыв восторга у восемнадцатилетних.
