– Ну конечно! Теперь говорят, раз у нас появились Фрейд и двигатель внутреннего сгорания, то Бог умер.
– Он не умер, просто очень устал.
У Сэма слегка задергались уголки рта, словно он с трудом сдерживал улыбку, и Эви снова почувствовала покалывание веселых пузырьков. Этот парень с хитрой улыбкой всезнайки посчитал ее забавной.
– Что ж, это благое дело, – с вызовом согласился он. – Все эти службы и покаяния. Кстати, в какой монастырь вы направляетесь?
– Тот, в котором носят черное и белое.
– У него есть название? Может быть, я о нем слышал. – Сэм картинно склонил голову. – Я очень набожен.
Эви сделала вид, что хочет что-то сказать, но слегка поперхнулась.
– Это… монастырь Святой Марии.
– Понятно. Но какой именно монастырь Святой Марии?
– Тот самый, который первым приходит в голову.
– Слушайте, возможно, прежде чем посвятить свою жизнь Господу, стоило бы прошвырнуться по городу? Я знаю все злачные места и могу стать шикарным гидом.
Сэм взял ее за руку, и она почувствовала легкое волнение и в то же время растерянность. Эви не успела пробыть в городе и пяти минут, и вот уже какой-то молодой человек – бесспорно, очень интересный и привлекательный – пытался пригласить ее на свидание. Она испытывала странную смесь страха и восторга.
– Слушайте, открою вам один секрет. – Он воровато оглянулся по сторонам. – Я работаю вербовщиком для самых крупных воротил этого города. Зигфелда. Шуберта. Уайта. Я всех их знаю лично. Если я не представлю им такой талант, как вы, меня просто вздернут за неоправданное головотяпство.
– Вы считаете меня талантливой?
– Уверен на сто процентов. У меня чутье на эти вещи.
Эви скептически изогнула бровь:
– Я не пою, не танцую и не умею играть на сцене.
– Вот и я о чем. Настоящая дива, с какой стороны ни подойти. – Он расплылся в улыбке. – В монастыре Святой Марии будут в восторге от таких способностей.
Эви прыснула, сама того не желая.
– Ладно. И что же такой проницательный профессионал разглядел во мне особенного? – жеманно спросила она и посмотрела на Сэма снизу вверх сквозь полуопущенные ресницы – прямо как Колин Мур [18] в «Девушках нового времени».
– В вас есть что-то эдакое, – увернулся он, не ответив ничего конкретного и разочаровав Эви. Сэм уперся рукой в стену над головой Эви, преградив путь, и наклонился к ней. Она вся задрожала: не то чтобы она не знала, как вести себя с парнями, но это был всамделишный нью-йоркский парень. Эви не хотела устраивать сцен и выглядеть как полная деревенщина: ведь она была современная девушка, способная постоять за себя. Но если бы ее родители оказались сейчас рядом, то на ближайшем поезде увезли бы ее назад в Огайо.
Эви ужом проскользнула под рукой Сэма, попутно выхватив у него свой чемодан.
– Боюсь, наше время истекло, и мне нужно спешить. Мне даже показалось, что я видела, как главная монахиня прошла в дамскую комнату.
– Главная монахиня? Ты имеешь в виду, мать-настоятельница?
– Именно! Сестра… сестра, м-м-м…
– Сестра Бенито Муссолини?
– Точно!
Сэм Лойд прыснул:
– Бенито Муссолини – премьер-министр Италии. И он фашист.
– Я знаю, – возразила Эви и покраснела, как рак.
– Я в этом не сомневался.
– Что ж… – Эви на мгновение заколебалась и затем протянула руку. Хитро ухмыльнувшись, Сэм рывком притянул ее к себе и звонко чмокнул в губы. Она отскочила в сторону, как ошпаренная, смутилась и покраснела. Раздался громкий гогот прохожих, чистильщиков обуви и продавцов. Должна ли она отвесить ему пощечину? Он точно ее заслуживал. Но разве так поступали рафинированные завсегдатаи Манхэттена? Или лишь небрежно поводили плечом, словно услышав старую и неинтересную шутку, над которой уже лень смеяться?
– Нельзя осуждать парня за то, что он поцеловал самую симпатичную девушку в Нью-Йорке, не так ли, сестрица? – Его улыбка совсем не была похожа на раскаяние.
Эви быстро и решительно дала ему коленом в пах, и он повалился на пол, как мешок с картошкой.
– Нельзя осуждать девушку за то, что у нее такая быстрая реакция, не так ли, приятель?
Она развернулась и поспешила к выходу. Полным боли голосом Сэм крикнул ей вслед:
– Удачи твоим монашкам. Бедные сестрички монастыря Святой Марии еще не знают, что их ждет!
Эви послала ему воздушный поцелуй и направилась на Восьмую авеню. Как только город предстал перед ней во всем великолепии, все мысли о Сэме как ветром сдуло. По рельсам вниз по улице гремел трамвай. Машины с фырчанием огибали толпы людей, и все кипело и клубилось в хаотичном движении с ужасающей грацией какого-то немыслимого кордебалета. Эви даже вытянула шею, чтобы получше разглядеть эту красоту. Где-то в поднебесье на металлических лесах и фермах балансировали человеческие фигурки – это поднимались к небу новые и новые иглы небоскребов, словно бросающих своими шпилями вызов земному притяжению и здравому смыслу. Вот в облаках проплыл изящный дирижабль, легкая серебряная клякса на синем куполе неба. Эви показалось, что она попала в прекрасный сон, и стоит только моргнуть, как прекрасная картинка поблекнет и исчезнет. Тут из-за угла вынырнуло такси, и Эви села в кабину.
– Куда вам, мисс? – спросил водитель, щелкнув счетчиком.
– В Музей американского фольклора, суеверий и оккультизма, пожалуйста.
– А, в музей Зловещих Страшилок? – Водитель хмыкнул. – Это правильно, стоит сходить туда, пока это возможно.
– Что вы имеете в виду?
– Поговаривают, что музей не окупается. А городская администрация давно уже точит зуб на землю. Там хотят построить новый жилой комплекс.
– Боже мой. – Эви достала фотографию, которую ей вручила мама, и еще раз на нее посмотрела. Дядя Уилл, высокий и тощий светловолосый джентльмен, стоял перед музеем – огромным особняком в викторианском стиле, с башенками, высокими окнами и затейливой кованой оградой.
– Но я лично считаю, что ребята из администрации прогадают. Людям не очень-то захочется жить в подобном месте – ведь все, что там выставлено, вряд ли так уж безобидно.
Артефакты. Магия. Эви нервно побарабанила пальцами по дверце.
– А вы слышали о субъекте, который заправляет этим местом?
Эви перестала барабанить:
– Что именно?
– Об этом типе. Он ведь идейный.
– Какой?
– Отказался от военной службы из моральных соображений. – Водитель выплюнул эти слова как ругательство. – Когда была война, он не пошел на фронт за наших. – Он с осуждением покачал головой. – Говорят даже, с большевиками якшается.
– Даже если это и так, мне лично он ничего не говорил, – невозмутимо сказала Эви, разглаживая морщинки на перчатке.
Водитель пристально посмотрел на нее через зеркало заднего вида:
– Вы знакомы? Что такая приличная девушка может иметь общего с таким хмырем?
– Он мой дядя.
В машине воцарилась мертвая тишина.
Спустя некоторое время такси вырулило на боковую улицу около Центрального парка и подъехало к музею. Затерявшийся среди стали и блеска Манхэттена, дом и сам походил на музейную реликвию, объект вне эпохи и географических координат. Известняковый фасад изъели время, непогода и плющ.
Эви перевела взгляд с мрачной, грязной картины перед собой на то великолепие, что некогда было запечатлено на фотографии.
– Вы уверены, что мы на месте?
– Никаких сомнений. Перед вами Музей Зловещих Страшилок. С вас доллар и десять центов.
Эви сунула руку в карман, но не нащупала ничего, кроме подкладки. Застонав от досады, она принялась ощупывать остальные карманы.
– В чем дело? – с подозрением спросил водитель.
– Мои деньги! Они исчезли! В этом кармане у меня лежали двадцать долларов, и они исчезли!
Он сокрушенно покачал головой:
– Я сразу должен был понять. Такая же большевичка, как и дядюшка. Что ж, юная леди, на прошлой неделе я уже прокатил пару зайцев. Сегодня не ваш день. Вы платите мне доллар и десять центов, или же мы разбираемся в полиции.
