минирования они посовещались и решили в каждой землянке заложить по два килограмма взрывчатки, для надежности усилить заряды бандитскими гранатами.
Так парни и поступили. Они быстро уложили в землянках заряды, подцепили к ним радиовзрыватели и отошли на безопасное расстояние. Когда ребята докладывали Молодцову о готовности к взрыву, внезапно ожила командирская радиостанция.
– Наблюдаю группу вооруженных людей на западе от лагеря. Удаление – сто – сто двадцать метров, – взволнованным голосом доложил дозорный.
– Численность?
– Пока насчитали троих… нет, уже четверых. Кажется, за ними идут и другие.
– Понял, – тотчас ответил командир и приказал: – Группа, к бою!
В ожидании противника спецназовцы расположились по обеим сторонам едва приметной тропы. Двум парням Молодцов приказал осторожно обойти место предстоящей схватки, потом вместе с дозорными ударить по отряду террористов с тыла и отрезать им путь к отступлению.
Остальные бойцы моментально рассредоточились по кустам. Заметить их позиции было чрезвычайно трудно. Они словно растворились в зеленке, стали частью лесистой низины. Константин видел лишь своего заместителя, присевшего рядом с ним, да Сашку Иванцова, лежавшего под кустом. Молодой старлей поднял «Вал», замер и напоминал каменную скульптуру. Ни одного движения, ни единой эмоции на лице. Сашка еще не привык к порядкам, заведенным в группе, пребывал в ее составе всего два месяца. Ничего, еще десяток операций, и парень притрется, станет таким же, как все остальные.
При использовании обычного, образно говоря, громкого вооружения сигналом к атаке служил первый выстрел командира. Сейчас, когда почти вся группа была вооружена бесшумными «Валами» и «Винторезами», Молодцов вытянул из нагрудного кармана радиостанцию и вдруг замер.
Он услышал голос кавказца, идущего во главе колонны.
– Ну вот и добрались до лагеря. Мы очень хорошо поработали, – устало проговорил он с изрядным акцентом.
Это означало, что в отряде были не только чеченцы и наемники-арабы, но и русские парни, завербованные главарями бандитов.
– После нашего нападения на районную администрацию они долго не придут в себя, будут нас помнить.
– А сколько нам осталось жить в лесу? – спросил чей-то молодой голос.
– Недолго. Несколько тренировок. Две-три боевые вылазки. Такие же, как сегодня. Потом вас всех отправят в Ирак. Вы будете во имя Аллаха воевать с неверными, создавать истинное исламское государство.
– А ты, Масуд, поедешь с нами в Ирак?
– А что я?.. Я тоже просился туда, но мне приказали готовить молодое пополнение. Так что придется мне остаться здесь.
Дальше Молодцов слушать не стал. Дистанция между ним и бандитами сократилась, стала минимальной.
– Начали! – приказал он.
Бой оказался скоротечным. Сказались опыт команды Молодцова и, конечно же, фактор внезапности. Никто из бандитов не ожидал, что их лагерь, хорошо замаскированный в густом лесу, будет обнаружен. Банда была не такой уж малочисленной, как Молодцову представлялось изначально, – около пятнадцати человек. Просто на переходе она растянулась на добрые полсотни метров.
Половина этих негодяев полегла сразу. Другая откатилась назад и попыталась дать отпор спецназовцам, но мощные пули «Валов» и «Винторезов» быстро расставили все по своим местам. В живых оставались только раненые бандиты, человек пять или шесть.
– Предлагаю бросить оружие и сдаться! – крикнул им Константин, предварительно дав команду своим ребятам прекратить огонь.
В ответ послышалась грязная ругань, грохнули несколько выстрелов. Потом прогремели два взрыва.
– Кажется, подорвали они себя, – прокомментировал этот факт Лебединский.
– Ну и черт с ними, – устало проговорил командир. – Следственным органам меньше канители.
Рисковать ему не хотелось, поэтому место, откуда минуту назад доносилась ругань, спецназовцы попросту закидали гранатами. На этом сопротивление бандитов и закончилось.
Руководство выслушало доклад Молодцова о ликвидации лагеря и еще одной банды и предложило ему посидеть на месте до прибытия силовиков и вертолетов. Константин нехотя согласился, выставил два усиленных дозора и разрешил подчиненным отдыхать.
– Вот смотрю я на Кирюху и душа радуется.
– Почему?
– Вроде не молодой, мелковатый, облезлый, образованием не блещет. А гон у него не прекращается. Постоянно за ним какие-то телки заплаканные вьются, готовые все отдать за пять минут общения с нашим героем.
– Ну и что? Молодец. Всем бы так.
– Я не против. Просто разобраться не могу, в чем секрет его кроется.
– По-моему, Кирюха хорошо умеет делать две вещи, которые не всем остальным под силу.
– Ну-ка поподробнее, пожалуйста.
Солнце поднималось все выше, становилось жарко. В ожидании местных силовиков прошел час. Дозорные только что сменились.
Молодцов лежал на молодой травке, прикрыв лицо кепкой. Рядом мирно посапывал Лебединский. Этот парень имел стальные нервы, засыпал в любом месте, в какой угодно час и в самой невероятной позе.
«Ну да, с другими нервами с Галкой – его голосистой женой – не проживешь», – подумал Молодцов и улыбнулся.
Впрочем, сам Ванька тоже не был подарком. Больше всего Костя ценил в нем высокие аморальные качества. Когда Галка сваливала к маме в Кострому, Лебединский использовал свободу по полной программе и бухал от всей души. Друзья отрывались так, что отголоски вольной жизни еще пару недель давали о себе знать в виде увеличенной печени и глаз, покрасневших от бессонницы.
Чуть дальше расположились два закадычных товарища, снайпер Сергей Ковальчук и подрывник Николай Колодин. Этих людей вроде бы мало что объединяло. Разве что возраст – обоим было по тридцать три. Первый родился и вырос в глухой деревне, окончил какой-то замшелый техникум при лесничестве, носил погоны прапорщика. Второй был родом из Ленинграда, имел два высших образования, прочитал всего Достоевского и дослужился до капитана. Тем не менее дружба меж ними сложилась крепкая и настоящая.
– Поподробнее? – переспросил Николай. – Запросто. Во-первых, Кирюха умеет грамотно снять бабу.
– Постой. Что значит грамотно? – не понял Ковальчук.
– Это значит в подходящем месте. Где-нибудь на дискотеке, в кинотеатре, на пляже или при других располагающих обстоятельствах. Ну и по-человечески, без пьяных выходок, оскорблений и наездов.
– С этим ясно. Что дальше?
– Во-вторых, новую знакомую надо уметь разговорить и заставить улыбаться.
– Это еще зачем? – опять озадачился снайпер.
– Затем, чтобы она не заскучала. Если в начале отношений женщина хоть раз зевнет, то считай, что ты больше ее никогда не увидишь.
Прапорщик с недоверием посмотрел другу в глаза и спросил:
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– Да уж. Я в этой дисциплине не силен. Выходит, мне до Кирюхи как нашему автопрому до немцев.
– Неужели все так плохо? – с улыбкой полюбопытствовал подрывник.
Товарищ лишь отмахнулся.
– Я способен на простейшую двухходовку. Могу анекдотец какой рассказать, не более. Помню, познакомился с одной кралей. Красивая – глаз не отвести. Долго я ее домогался и осаждал.
– А она?
– Ни в какую. Не ее я типаж, да и все. Хоть пополам тресни! Я и в кафе с ней, и в ресторан, и на выставки, и по ночной набережной. Говорим, смеемся, гуляем, а в партер – никак. Измором брал. Знаешь, что она мне сказала в конце концов?
– Понятия не имею.
– Отстань, говорит, Сережа. Я, мол, сплю только с блондинами. А я, понимаешь ли, брюнет с карими глазами. Потому пролетаю мимо кассы, блестя мужественной слезой на обветренной щеке.
Если вокруг не свистели пули и не надо было спасать мир, то эти двое могли болтать бесконечно. Тем для этого имелось предостаточно, но главным образом их споры и обсуждения касались баб, автомобилей, жратвы и политики.
Колодин, конечно же, был на голову выше товарища по эрудиции и сообразительности. Но в силу врожденной интеллигентности он никогда этими качествами не кичился и вообще считал, что мозгом наделен
