– Спасибо, что подвез.
Он не ответил. Не повернулся ко мне. Вообще не шевельнулся, если не считать легкого пожатия плечами. Его руки по-прежнему сжимали руль, и взгляд был устремлен прямо вперед. Как будто он на что-то решался. Или – поразила меня мгновенная догадка – как будто он хотел быть как можно дальше отсюда. Как будто он осознал, что это ошибка. Возможно, ему не понравились мои духи. Может быть, я была недостаточно худая. Или просто этой короткой поездки оказалось достаточно, чтобы продемонстрировать, что я совершенно не интересный человек.
Мне хотелось закричать от отчаяния.
Всерьез поверить, что такая, как я, может привлечь такого мужчину, как он… Горячие волны пробегали по моему лицу и телу. Все, на что я надеялась, все, во что поверила, было просто моей фантазией. Все ясно. Моя рука дрожала, пока я нащупывала ручку на дверце машины. Я должна поскорее уйти отсюда на улицу, в подъезд и дальше в квартиру. В пустоту и тишину.
– Прошу тебя, не уходи.
Его рука обхватила меня, потянула назад. Медленно я снова обернулась к нему. Теперь лицо Алекса было прямо возле моего, так близко, что я чувствовала на щеках теплое дыхание, когда он открывал рот.
– С тобой что-то не так. Я не знаю что, но когда я смотрю на тебя, мне хочется… позаботиться о тебе.
По какой-то причине, вероятно, из-за этой маленькой паузы перед последними словами, мне пришло в голову, что на самом деле он собирался закончить фразу по-другому. Я попыталась поймать его взгляд, но глаза Алекса были все еще скрыты за темными стеклами солнечных очков и ничего не выдавали.
Он легко провел двумя пальцами по моей ладони, и дрожь блаженства поползла по руке и дальше по телу.
Алекс отпустил меня и указал на заднее сиденье. Там стояли два блестящих бумажных пакета из люксовых бутиков. Из обоих выглядывала шелковая бумага. Я не сразу овладела своим голосом.
– Что это?
– Нижнее белье. Для тебя.
Рассмеялась ли я? Подумала ли я, что он шутит? Или сразу поняла, что он говорит всерьез? В любом случае прошло некоторое время, прежде чем я призналась себе, что к такому не привыкла. Не привыкла получать подарки. Особенно такие подарки.
Тогда Алекс наконец снял очки и ответил на мой взгляд.
– Позволь мне это сделать. Позволь позаботиться о тебе.
Эти слова снова мягко ударили меня в голову и оставили после себя теплый след. «Позаботиться о тебе». Что-то раскрылось внутри меня. Позволить опекать себя, позволить стенам упасть. Больше никогда не доверять только себе одной. Снять перед кем-нибудь тщательно загримированную и отштукатуренную броню. Неужели это действительно произойдет? Я осмелюсь на это, позволю этому случиться?
– Откуда ты знаешь, какой у меня размер?
Мой голос был едва громче шепота. Алекс посмотрел мне прямо в глаза, даже не сморгнув.
– Потому что я тебя вижу. Я имею в виду, действительно вижу тебя. По-настоящему. Просто хочу, чтобы ты это знала.
Меня поразили не только сами эти слова, но и то, как он их произнес. Многозначительно. Это заставило меня замолчать. Я больше не проронила ни слова, просто молча сидела и смотрела на него, а он смотрел на меня. Было ощущение, что он может смотреть внутрь меня, прямо в душу. Как будто он каким-то образом понял, кем я была и что мне довелось пережить. Как будто бы он, посторонний человек, внезапно проскользнул за темную плотную завесу, которая всю жизнь отделяла меня от остального человечества. Я судорожно глотнула воздух, и в следующее мгновение мое тело пришло в движение само собой. Рука оказалась у Алекса на затылке, мои губы прижались к его губам. Он поднялся вместе со мной в квартиру, и мы задернули шторы. Там, в темноте, и началась наша история. И в темноте же она будет продолжаться.
Я дрожала, солнечным лучам не удавалось как следует пробиться сквозь густую листву. Свет здесь, на острове, был не таким золотистым и теплым, как около нашего дома, здесь у него появлялись сероватые оттенки. У меня затекли ноги, и я поменяла положение, снова вытянув их на глинистой земле.
В ступнях я почувствовала какое-то щекотание. Вначале решила, что дело в крови, которая прилила к затекшим ногам. Но вот я с опаской шевельнулась, попробовала приподнять ногу. И тут ощутила, как мощный вихрь поднялся с земли, обвил мои голени и икры, впился в них мертвой хваткой. Я закричала и подскочила, яростно затрясла ногой. Что-то зашипело и послышалось влажное причмокивание, когда липкая глина ослабила свою хватку.
Я побежала, стараясь оказаться как можно дальше от центра острова, при этом пыталась глубоко дышать и не загонять себя. Но это была сложная задача. Меня трясло, несмотря на окружающее тепло. Затонуть в болоте – такое может здесь случиться? Случалось когда-нибудь? Вдруг Алекс и Смилла – беспомощные, придушенные вязкой топью – находятся прямо у меня под ногами? В голове всплыл фрагмент одной из тех страшилок о Мороке, которые Алекс так любил рассказывать. Нет! Я изо всех сил стараюсь отогнать от себя эти леденящие кровь истории, которые засели в подсознании. Нет, нет, нет.
Внезапно я очутилась на берегу. Та сторона острова, на которой я находилась, была огранена камнями разных размеров. Некоторые выступали из воды, другие, покрытые колеблющимися водорослями, скрывались под ее поверхностью. Это было одновременно притягательное и жуткое зрелище. Щурясь, я глядела на воду, прикидывая на глаз, как далеко может быть отсюда до противоположного берега. Слишком далеко, быстро сообразила я. Смилла не умеет плавать, еще не успела научиться. Правда, купаться она обожает, всегда бросается в воду с отчаянным безрассудством.
Я снова опустила взгляд к камням, которые молчаливо простирались у меня под ногами. Может быть, Смилла решила искупаться и зашла слишком далеко? Может быть, Алекс разулся и поспешил за ней, но поскользнулся на камнях и разбил себе голову? Я закрыла глаза и постаралась отогнать видения, которые вставали у меня перед глазами, попыталась отделаться от мыслей о катастрофе. Будет только хуже.
Могла ли некая сила, та же сила, с которой и я, кажется, вошла в контакт вчера вечером, когда смотрела через борт лодки в ожидании Алекса и Смиллы, – могла ли эта самая сила приманить их к воде, ослепить их и утопить? Тяжело дыша, я похлопала себя по щекам, чтобы отогнать наваждение. Но в этот раз прошло немало времени, прежде чем замедлился пульс и расслабились плечи.
Теперь я уж точно обыскала целый остров и могла быть более чем уверена: их больше здесь нет.
Медленно пошла вдоль кромки воды. Нельзя было позволять себе терять рассудок. Происшествие с глиной, которая, как мне показалось, впилась в мою ногу, было просто еще одной выдумкой моего замороченного сознания. Чтобы взрослого мужчину и четырехлетнюю девочку засосала топь или затащили в воду злые колдовские силы – такое может случиться только в фильмах или книгах (к тому же плохого качества). Я, конечно же, это знала. Почему же мне тогда было так жутко? Потому что, догадалась я, останавливаясь у места, которое напоминало стоянку, если в мире не существует сверхъестественных сил, значит, должно быть какое-то рациональное объяснение исчезновению Алекса и Смиллы. И это объяснение могло быть гораздо страшнее.
Я посмотрела на стоянку перед собой. Между куском зеленого брезента и засаленным старым матрасом лежала горка обугленных головешек. Вокруг этого примитивного кострища были разбросаны окурки и пустые пивные бутылки. И лежал нож. Нож с испачканным лезвием. Я подошла ближе, наклонилась и стала пристально рассматривать землю вокруг матраса. Толком не знала, что ищу. Возможно, следы. Какой-нибудь оброненный предмет. Что-то, что могло бы привести меня к Алексу и Смилле. Рядом с матрасом лежал завязанный узлом презерватив. Воспоминания о том, что Алекс сделал со мной вчера ночью, ошеломили меня. Я в отвращении попятилась назад.
И снова наступила на что-то липкое. Посмотрела вниз, ожидая опять увидеть глину. Но вместо этого увидела пару остекленелых черных, как смоль, глаз. Из-под кроссовки торчали маленькие скрюченные лапки. Я отпрянула, но оказалась не в состоянии оторвать взгляд от красно-коричневого месива кишок и прочих внутренностей, которое лежало на земле прямо у меня под ногами. Когда до меня наконец дошло, на что я смотрю, тошнота подступила к горлу тяжелой неумолимой волной. Это была белка. Белка со вспоротым животом. Я отвернулась, меня вырвало на можжевеловый куст. Потом я бросилась прочь.
