Ознакомительная версия.
– Извини, я думала, что это Шубин или еще кто… – Она спрятала пистолет в карман балахона. – Пойдем выпьем еще…
* * *
Крымов с сумкой возвращался домой на такси. Он понимал, что совершил глупость, не связав Лизу и не притащив ее, как бешеного зверя, на суд своих товарищей. Ведь деньги были немалые.
На выезде из города он вдруг развернулся и снова покатил к центру, свернул к вокзалу, вышел из машины с сумкой и прошел в зал, где располагались автоматические камеры хранения. Забронировав одну из них, он положил туда сумку и, остановив уже другое такси, велел отвезти себя на улицу Ломоносова.
Позвонив в дверь Жанны, он слегка удивился, когда ему открыл высокий мужчина, в котором он признал «медвежатника» Берковича.
– Крымов, ты? Входи! – Беркович поздоровался с Крымовым за руку. – Рад тебя видеть, честное слово.
Показавшаяся в дверном проеме Жанна, закутанная в белую шаль, казалась больной.
– Ты заболела?
– Нет, просто ей снова позвонила эта ненормальная и пригрозила сегодня в восемь часов убить ее, представляешь?! Прикончил бы гадину! Я объясняю Жанночке, что скоро всему этому кошмару наступит конец, но она все равно плачет, расстраивается… У нее и давление упало, смотри, какая она бледненькая…
– Жанна, ты не могла бы поехать со мной к Борису Морозову? Мне он может не открыть, а тебе откроет. Это очень важно… И вообще, где он живет? Где его мастерская?
– Поедемте, я покажу… – Она без лишних слов собралась, положила связку ключей в сумку и в сопровождении отца и Крымова вышла из дома.
– Я без машины, но ничего, сейчас поймаем такси…
Куда едем?
– К магазину «Золото».
– Ты была там хоть раз?
– В самой мастерской нет, я ждала его на улице, но знаю, где находятся его окна.
Магазин «Золото». Это был самый центр города.
* * *
Такси мягко притормозило возле трехэтажного, старой застройки дома, и Жанна, выходя из машины, сразу сказала, посмотрев на окна:
– Он дома.
Крымов отпустил машину. Он и сам еще толком не знал, что сейчас произойдет, если они позвонят в дверь мастерской: Лиза могла быть уже там. Да и где ей еще быть, как не у брата?
– Ты объясни, зачем мы здесь? – спросил Беркович, выдыхая облачко пара. – Ты решил его взять? Ты думаешь, что ЭТО ОН?
– Что вы имеете в виду?
– А то и имею, что просто уверен, это Борис убил Валентину…
– Откуда такая уверенность?
– Но мы ведь ЗДЕСЬ! Потрудитесь объяснить, господин Крымов, что вы задумали и зачем привезли нас сюда? – И уже другим, более свойским тоном:
– Разве ты не знаешь, что они расстались? Что Жанна и слышать ничего не желает о нем?!
– Сейчас не до этого… Беркович, боюсь, что сегодня вам придется еще раз проявить свои способности к вскрытию замков. Поверьте мне, это крайне важно…
* * *
– Ты так и будешь лежать или начнешь собираться?
Шубин присел на краешек постели и осторожно положил свою руку на Юлино плечо. Она не то спала, не то лежала, думая о чем-то своем, и походила на маленькую обиженную девочку. Лицо ее, гладкое и бледное, казалось спокойным, но не счастливым. Волосы сбились на одну сторону и блестели в золотистом свете торшера.
– Надя же будет нас ждать. Неудобно все-таки, тем более что мы уже дали согласие… Что с тобой?
– Ничего. Я просто думаю. Да ты не переживай так, Игорек, сейчас встану…
Она села на постели и запахнула на груди шубинскую фланелевую рубашку, в которой ей нравилось спать вместо пижамы.
– Знаешь, у меня из головы не идет эта самая Лиза Удачина… У меня такое ощущение, словно я ее уже где-то видела. И я знаю, чувствую, что еще немного, и я вспомню… Я уже видела это лицо, эти глаза… Ты не поможешь мне найти телефон Игнатова?
– Кто это, напомни?
– Председатель общества охотников и рыболовов…
Но с ним, кажется, говорил Крымов… Будь другом, позвони Щукиной и попроси ее поискать номер телефона.
У нее все должно быть, она такая…
Через пять минут Щукина действительно продиктовала им номер Игнатова и спросила, собираются ли они к ним на ужин или нет.
– Скажи, что уже губы крашу… – сострила Юля, подсаживаясь к телефону и набирая нацарапанный Игорем на листке номер. – Алло? Мне бы поговорить с господином Игнатовым… Добрый вечер. Извините, не знаю, как вас звать-величать. Савелий Борисович? Очень приятно. Это Земцова из крымовского агентства. Вы не могли бы ответить мне на несколько вопросов, связанных с Александром Васильевичем Морозовым? Первый: у него были дети?
Услышав ответ, Юля тихо поблагодарила его и положила трубку.
– Господи, Шубин, как же все просто! И как я раньше не догадалась об этом? Какая же я дура! У меня крыша поехала от своих собственных переживаний, а между тем все так просто…
И она, вскочив, заметалась по квартире в поисках джинсов…
– Игорь, гони, я знаю, где его мастерская… Жанна мне показывала. Но перед этим надо бы заехать еще в два места.
По дороге она рассказала Щукину о том, что узнала от Игнатова. Они заехали на автозаправочную станцию, находящуюся в квартале от мастерской Морозова, чтобы навести и там кое-какие справки, после чего Юля попросила Шубина свернуть на набережную и притормозить возле дома Аллы Францевны Миллер. «Я задам ей всего один вопрос и вернусь».
Буквально через четверть часа она вышла и, не сказав ни слова о результате визита, попросила довезти ее до мастерской Морозова.
– Все, теперь поехали… Я просто уверена, что Лиза там. Вот только бы проникнуть туда и подслушать их разговор… Если я ошибаюсь, то даю тебе слово уйти из агентства и выйти за тебя замуж, даже родить ребенка…
Я не шучу, я говорю это более чем серьезно!
Она была поражена, когда увидела стоящих на тротуаре перед домом, в котором находилась мастерская Бориса, Жанну, Берковича и… Крымова!
– А я думала, что ты уплетаешь дома жареную баранину, – съязвила она в сторону Крымова, поздоровалась поцелуем в щечку с Жанной и улыбнулась Берковичу.
– Ты куда это, подруга? – Крымов успел схватить ее за рукав и притянуть к себе. – Ты что, не видишь: мы первые на очереди.
Юля остановилась и посмотрела на Крымова в упор.
Она думала, рассказывать ему о своей догадке или нет.
– У тебя есть план? – спросил он. – Или, быть может, КЛЮЧИ?
– У меня есть первое, но не хватает ума, чтобы увидеть то, что происходит в доме, в мастерской, не заходя туда.
– Тебе нужен бинокль? – догадался Крымов. – Извини, не прихватил.
– Ребята, какой бинокль, если я в два счета открою вам все замки, и, если вы будете осторожными, вас не услышит ни одна мышь… Спроси у Жанночки, как я заходил в ее квартиру? Она спала, как ангелочек… Ведь, насколько я понял, вы хотите застать этого мерзавца врасплох?
– Другого выхода нет, – поддержал его Крымов.
– Юля, может, ты останешься здесь? – спросил Шубин, который меньше всего хотел бы, чтобы в мастерскую вместе с ним и Крымовым (Беркович с Жанной, понятное дело, останутся на улице) пошла и Юля.
– А больше ты ничего не хочешь? – зашипела она на него, чувствуя, как снова начинает закипать.
– Если честно, то нет.
– Пойдемте, Беркович. Открывайте мастерскую, остальное – как лягут карты…
Они поднялись на второй этаж, и Беркович, заслонив собой почти все видимое пространство двери, замер и, едва дыша, принялся совершать какие-то манипуляции.
Через несколько минут он выпрямился во весь рост и, вытерев пот со лба, отступил на несколько шагов назад:
– Прошу, господа.
И ушел с Жанной, оставив троицу перед слегка приоткрытой дверью.
Из квартиры доносился слабый запах масляных красок и скипидара, лилась протяжная мелодия, выводимая саксофоном. Должно быть, звучало радио. И ни одного человеческого голоса, звука…
Узкий длинный и темный коридор вел в комнату, в которой мелькали чьи-то тени.
Слабый аромат, знакомый и вместе с тем довольно редкий, внес новую струю в застарелый запах мастерской, а в том, что это была действительно мастерская, сомневаться не приходилось: в прямоугольнике открытой двери виднелся мольберт, за которым на стенах висели полки, забитые рулонами бумаги, кувшинами, гипсовыми бюстами, банками с кистями и красками.
Крымов спрятался под плащами и куртками в прихожей, следя за происходящим в комнате, а Шубин шагнул вслед за Юлей, которая скрылась в черном треугольнике – в углу между стеной и дверью, чтобы сквозь дверную довольно крупную щель наблюдать за открывшейся перед ней сценой из жизни сумасшедших.
Лиза Удачина, сидя за круглым столом, покрытым толстой черно-желтой скатертью, большим ножом разрезала ананас, точнее, делила на дольки оставшуюся половину, потому что первая была уже съедена ею. Слизывая сок с пальцев и сплевывая волоски или фруктовую кожицу, она дольку за долькой съела до конца весь ананас.
Вытерла губы, размазывая помаду, и откинулась на спинку стула.
Ознакомительная версия.
