моим щекам текут слезы.
Я рискнула не только своей судьбой, но и Эшфорд, и моим дядей. Кто знает, чем это для них обернется? Может быть Цзяо Ю сочтет это за оскорбление и просто расправится с ними?
Мамма Мия… Что же я наделала…
Невольно я взяла паузу дольше, чем нужно было. Оркестр тоже замер, чувствуя, что чуда уже не случится. А в зале на несколько мгновений повисла гробовая тишина.
Как вдруг вместе с ударом молнии, раздался низкий и бархатистый тембр альта. Будто разделяющий всю мою боль. Все мои страхи и отчаяние. А следом вступил и оркестр, даруя ту самую надежду на то, что может быть еще не все потеряно.
Но мне было настолько страшно, что я не могла решиться посмотреть правде в глаза.
— Это звучит Альт Страдивари? — выдохнул кто-то.
Не веря тому, что вижу, я впилась взглядом в китаянку. Неожиданно осмелевшую и заигравшую так страстно, что я бы никогда в жизни не поверила, что она по темпераменту на такое способна.
Неужели диснеевская принцесса из китайской мафии может играть так, что у меня аж сердце замирает?
Мелодия оживлялась с каждой секундой, а я бесповоротной решимостью выжимала из древних клавиш все на что они способны. И финал прозвучал настолько бурно, страстно и жарко, что зал оглушил нас своими овациями и криками сыграть на бис.
А когда мы со всем достоинством поклонились публике, то я просто поверить не могла тому, что Ланфэн Ю сама подошла ко мне и с искренним восторгом по-английски произнесла:
— Вы столь чувственно играли… Я даже слов не могу подобрать… Я впервые в жизни дважды пропустила момент, когда мне нужно было вступить! Хорошо, что вы взяли паузу!
К нам подошел Цзяо Ю и со всем уважением кивнул мне, а я у меня аж зал поплыл перед глазами от волнения.
— Мисс, вы великолепны! Миссис Эшфорд не солгала, сказав, что у нее в Париже есть по-настоящему одаренный пианист, — уверенно произнес Цзяо Ю. — Моя дочь еще никогда не играла это произведение с таким чувством.
— С-с-пасибо… — с трудом произнесла я.
Блин, я так хотела добиться того, чтобы они подошли ко мне сами, но когда это случилось, я не смогла выдавить из себя ни слова. А Эшфорд и моего дядю, как назло, окружил десяток потенциальных покупателей рояля и Страдивари.
Я отдала музыке столько эмоций, что ничего не могла поделать с тем, что слезы стекают по щекам. Такое бывает, когда выложилась до последней капли, вывернув всю душу наизнанку.
Глава китайской триады неожиданно протянул мне свой носовой платочек из золотого шелка.
— Благодарю Вас, — приняла я платок. — Это все эмоции…
— Вы отдали очень много энергии сегодня, — с пониманием кивнул он. — Пусть вас не заденут слова любящего отца, но рядом с вами моя Ланфэн просто засверкала.
Он уже собирался уйти, как вдруг рядом с нами раздался голос Ханса Циммера:
— Мисс Ю, я слышал ваши произведения на конкурсе и повторюсь, что вы от природы очень талантливы. Знаю, возможно, мой комментарий вас расстроил, но я поясню еще раз…
Тонкие пальчики Ланфэн побелели, из-за того с какой силой она сжала гриф скрипки. А мы с Цзяо Ю тоже напряженно застыли, подслушивая его вердикт.
— Вы пишите очень чувственные мелодии. Драматичные. Технически мне придраться практически не к чему. Но вам нужно добавить жар, страсть и ярость, которые я сегодня услышал.
Композитор слегка кивнул на меня.
— Окружите себя музыкантами, которые помогут вам проявить всю свою смелость в выражении этих эмоций. Иначе вы так и застрянете в работе над мыльными операми. А ваш талант способен терзать сердца.
— Господин Циммер, благодарю вас за такую высокую оценку, — со всем уважением поклонилась Ланфэн Ю, явно очень растроганная. — Я прислушаюсь к вам и обязательно сделаю так, как вы говорите.
— Переработайте ваши композиции и пришлите мне их снова, — протянул он ей визитку. — Если я услышу, что вы исправили мои замечания — я приглашу вас работать в мою команду. На честных условиях и без содействия вашего мецената.
Посмотрев на меня сверху вниз, Цзяо Ю вдруг едва заметно кивнул и твердо сказал:
— Мисс, вы едете с нами в Китай.
Я с трудом сдержала нервный смешок.
Нет, я конечно хотела добиться их расположения… Но… Но кажется, я переборщила… Я как-то не планировала ради срыва сделки Бальдини с Цзяо Ю ехать в Китай.
Пребывая в шоке от такого поворота событий, я думала над ответом, как вдруг рядом раздался голос самого Лоренцо Бальдини:
— Мисс Ю, мистер Ю, позвольте высказать вам восхищение вашим талантом…
Вручив ей букет цветов, он принялся с жаром нахваливать Ланфэн. И хотя я объективно согласна с каждым его словом, девушка и правда гений, в душе просто вскипела душераздирающая ярость.
Вот же крыса…
Натравил на нас Интерпол и итальянского национального прокурора по борьбе с мафией и терроризмом. Договорился с Кузнецовыми, а теперь за нашей спиной… Извините за выражение, конечно… Но вылизывает Цзяо Ю то самое место.
А самое отвратительное — это видеть, что ни у Лоренцо Бальдини, ни у его жены на самом деле нет ни ненависти к Лукрезе, ни любви к китайцам.
Они действуют на благо своей Семьи.
Ничего личного. Просто бизнес.
Неожиданно кто-то сочувственно погладил меня по плечу, а я чуть не подпрыгнула от нервного напряжения. Инстинктивно, я обернулась, но это оказалась просто жена моего дяди.
Тепло улыбнувшись, она тихо сказала мне на ухо:
— Твоя матушка бы гордилась тобой и я тоже. Даже гениальное исполнение может испортить плохой аккомпанемент.
Слегка кивнув мне, показывая тем самым, что действуем по ее плану, Энн весьма громко добавила:
— Я не ошиблась в выборе аккомпаниатора. Нужный настрой уловил весь оркестр.
И как и ожидалось, следом раздался голос и самого Бальдини:
— Мистер Ю, полагаю, вы уедете не только со Страдивари, но и с талантливым пианистом? — он указал на меня. — Позволите мне выписать чек музыкантам от себя лично? За такое необыкновенное исполнение, я считаю, что их гонорар нужно увеличить, как минимум втрое.
Эшфорд едва заметно кивнула и я изящно развернулась. С гордо поднятой головой и легкой улыбкой на губах. А может быть и не очень легкой, раз лицо Бальдини под карнавальной маской так перекосило.
Кажется, он не ожидал меня тут
