— Объект идентифицирован! Угол Индустриальной и Газетного, возле пивной…
Оператор дал увеличение на карту, приближая точку, в которой пересеклись линии пеленга.
— Дом двадцать шесть по Газетному, — уточнил он. Сдерживая радость, Сочнев сказал в рацию:
— Объект у пивной, Газетный, 26!
И хотя для постороннего глаза в окружающем мире ничего не изменилось, «наружка» начала стягивать кольцо вокруг указанного адреса. Неприметные люди с разных сторон приближались к перекрестку, вроде бы безразличные, ни на ком не останавливающиеся взгляды профессионально сканировали лица прохожих.
— Направляется к Магистральному проспекту, — внес поправку пеленгатор.
— Объект вижу! — доложил один из наблюдателей. — Мужчина, среднего роста, одет в коричневую куртку с капюшоном, черные штаны, в руке скрипичный футляр!
— Есть! Попался, сука! — Сочнев ударил кулаком в полусогнутую ладонь. А в микрофон сказал: — Обеспечить скрытное сопровождение! И осторожно, в футляре у него автомат! Докладывать обо всех перемещениях!
Майор озабоченно прошелся по комнате. Надо проверить — точно ли это Косарь? Слишком многое поставлено на карту, ошибки быть не должно — голову снимут! Но как это сделать?!
— Объект подходит к подземному переходу. Спускается вниз…
— Сигнал пропал, — доложили пеленгаторы.
Вот оно! Если он выйдет и одновременно появится сигнал отслеживаемого аппарата, то все сомнения отпадут!
— Доложите о появлении сигнала, — сказал Сочнев. — А наблюдателю приказал: — Доложите о выходе на поверхность!
Томительно тянулись секунды.
— Есть сигнал! — доложил пеленгатор.
— Объект вышел из перехода, — одновременно сообщил «наружник».
— Точно он! — Майор Сочнев радостно потер ладони. Косарь идентифицирован вместе со своей «мясорубкой». Можно было докладывать руководству об успехе…
На связь вышел взволнованный руководитель мобильных пеленгаторов.
— Эфир опять перегружен, объект потерян!
— Ничего, мы его ведем, — спокойно отозвался Сочнев и взглянул на часы. Пятнадцать минут истекли.
— Маша, Маша, ты меня слышишь?! — кричал в трубку Петя Будков. И другие абоненты восстанавливали нарушенные связи.
* * *
Ресторанчик «Полумесяц» располагался в юго-восточном углу парка Революции. Специально под него предпринимателю Вагифу Насырову разрешили вырубить пятидесятилетние деревья. Делалось это под эгидой поддержки малого бизнеса. И действительно, малый бизнес получил хороший подарок.
Аккуратное кирпичное здание в полтора этажа, под коричневой металлочерепицей, ласкало взгляд, призывно мигали красно-желтые буквы, образующие слово «Полумесяц», ниже светилось пояснение: «Кавказская кухня». Из окон лился теплый свет и доносилась спокойная приятная музыка. Но промозглая осенняя слякоть не располагала к созерцанию, в такую погоду обыватели предпочитают сидеть дома, и уж во всяком случае никто не пойдет в раскисший парк — сейчас на Магистральном проспекте кафе и рестораны через каждые сто метров. Но если бы кто-нибудь все-таки захотел в этот вечер отведать кавказской кухни в «Полумесяце» — у него бы ничего не вышло: на двери висела вывеска «Спец-о бслуживание».
И действительно: посторонних в зале не было, только сам хозяин и шестеро кавказцев, тех самых, которые являлись фигурантами дела оперативной разработки «Гости». Дверь была заперта, на входе дежурил вооруженный пистолетом стокилограммовый телохранитель Насырова.
Семеро мужчин с аппетитом ели горячие бараньи шашлыки и пили водку, но умеренно, потому что впереди их ждали серьезные дела.
— Где же стволы? — спросил Насыров, поглядывая на часы. Из всех присутствующих он был наименее выдержанным.
— Сейчас, дорогой, не волнуйся. Все будет, — буднично успокоил тот, кого называли Али. — Время есть.
— Заранее надо спрятаться, — не успокаивался Вагиф. Гости усмехнулись. «Спрятаться»! Так говорят только дилетанты в военном деле.
— Не волнуйся, дорогой, — повторил Али. — Все сделаем, как положено. Он на свадьбе гуляет, вернется не раньше полуночи. А мы с десяти засаду поставим. Нам ведь не первый раз…
* * *
«Лошадка» скакала по лужам. На вид ей было за тридцать. Но если бы прохожий, равнодушно мазнувший по обсыпанному дешевенькой пудрой лицу, мог заглянуть ей в паспорт, то выяснилось бы, что гражданке Сергеевой едва стукнуло двадцать. В эти годы модели еще выходят на подиум и участвуют в конкурсах красоты. Но тяжелые наркотики и два года колонии общего режима успели огрубить и смять молодую кожу, прорезать глубокие носогубные складки, чиркнуть морщинами вдоль лба, пустить «гусиные лапки» у глаз, высосать красочную упругость щек и губ, — словом, на подиум путь ей быт заказан.
Смеркалось, Верка Мелкая угрюмо перескакивала через бурные мутные потоки. Кургузое пальтецо не грело, так же как и короткая юбка, потертые колготки до колен забрызганы грязью, выношенные туфли промокли насквозь. В узких переулках Нахичевани асфальт порой напоминал раздолбанные дороги военных лет. Покрытые водой выбоины, ямы и открытые люки превратились в опасные ловушки. Верка не чувствовала холода, обещанную дозу нужно было отрабатывать, потому что иначе — вилы. Ее душил сушняк, бросало в жар, скоро начнется ломка. Но Мелкая упрямо топала к цели. Сегодня предстояло плевое дело: зайти в обжорку и сказать каким-то черным, что машина стоит на выходе из парка, а инструменты — в багажнике. И ключи передать. Вот они, намертво зажаты в мокрой горячей руке. Конечно, может, так просто не обойдется, черные запросто могут на круг поставить, ну и хрен с ними, лишь бы дозу сразу дали…
Вот она, обжорка… Над входом светится неестественно синий месяц, мигают какие-то дурацкие буквы. Вход заперт. «Лошадка» постучала в дверь мокрым копытом тридцать девятого размера. В зарешеченном окошке показалась недовольная квадратная рожа.
— Че надо, коза драная?
— Сам козел! — огрызнулась Мелкая. — К Зверю я! Давай быстро!
— Привяжи метлу! — буркнул телохранитель Вагифа и, отодвинув засов, открыт дверь.
«Лошадка» переступила порог. Телохранитель потянул было ручку на себя, но в этот момент в него попала бесшумно вылетевшая из сгустившихся сумерек пуля. Издав утробный стон, стокилограммовая туша сползла на пол. И тут же покой «Полумесяца» оказался быстро, бесцеремонно и страшно нарушен.
Отброшенная дверь сильно ударилась о стену, раздался топот, в уютный зал ворвались несколько темных фигур в черных масках и с автоматами наперевес. Вагиф Насыров и его гости замерли, как будто мгновенно окаменели. И тут же раздались очереди. Автоматчики стреляли в упор, короткими, злыми очередями. Пробивающие рельс пули легко рвали жилистые тела «гостей» и упитанное тело успешного тиходонского бизнесмена. Один ствол вильнул в сторону, и зудящие стальные пчелы походя пробили угловатое изможденное тело «лошадки». Через минуту все было кончено. Хлопнули контрольные выстрелы, и нападающие растворились в темном, загадочно шелестящем мокрыми ветками парке. Два повара и официанты выглянули из кухни только через десять минут. Они ничего не видели.
* * *
Дело шло к вечеру, над Тиходонском сгущались сумерки. Рабочий народ возвращался по домам, нерабочий — наоборот — выходил в город развлекаться. Специальная операция ФСБ продолжалась. Теперь Сочнев сидел в микроавтобусе с одной из групп захвата и внимательно слушал доклады сотрудников службы наружного наблюдения.
— Скрипач зашел в магазин, купил бутылку водки. Сел в трамвай седьмого маршрута. Стоит на задней площадке…
Рация быта переведена в режим громкой связи, поэтому доклад слышали не только Сочнев, но и водитель, и шесть «волкодавов» в черных комбезах с желтой надписью «ФСБ» на спине.
— Странный киллер! — пробурчал командир группы захвата. — Два часа сидел в сквере на скамейке, потом тянул пиво, теперь трамвай…
— Это он проверяется, — пояснил Сочнев, хотя мог этого и не делать. Часовая стрелка неуклонно приближалась к цифре семь. Операция шла к завершению. Если все пройдет удачно, кроме наград и званий можно рассчитывать на продвижение в квартирной очереди. Детишки подрастают, вчетвером в тридцатидвухметровой «двушке» явно тесновато, да и Софочке с Павликом в одной комнате уже неудобно… Сейчас как раз сдается новый дом, может, ему выделят трехкомнатку из резерва?
— Скрипач вышел на конечной остановке, на Нахаловке. Направляется в сторону кирпичного завода…
— Подтягиваемся ближе, чтобы не скрылся в темноте! — сказал Сочнев водителю. — Наверное, там у них разборка…
— Прошел переезд, свернул налево, к свалке… Микроавтобус с зашторенными окнами, подпрыгивая, перекатился через трамвайные пути, медленно проехал по пыльной, немощеной и плохо освещенной улице, по обе стороны которой доживали свой век убогие, вросшие в землю домишки. Дальше проходили железнодорожные пути, и начинался огромный пустырь. Сочнев поднял ночной бинокль. За узкоколейкой мотоциклист, развернувшись на сто восемьдесят градусов, страстно целовался с девушкой, сидящей на заднем сиденье. Это и были «наружники».
