– Хочу.
– В ручном режиме корректировать сможешь?
– Да… наверное.
Мужчина протянул руку в требовательном жесте, и Ортис отдал ему свой пистолет.
– Вот сюда. – Здоровяк ткнул грязной перчаткой в свечение карты. – Электромагнитными. Потом фугасными.
– Фугасных нет.
– А что есть?
– Дымовые, осветительные, парализующие, зажигательные, с сонным газом.
– Сначала – серию электромагнитных. Пару залпов. Потом – беглый парализующими. Что у нас в наличии?
– Б-батарея самоходных штурмовых орудий, – заикаясь, доложил Ортис.
– Начинай пристрелку. И без глупостей, иначе снесу башку.
– А вы… из мусульман? – рискнул поинтересоваться Ортис.
– Я сам по себе. Действуй. На запросы не отвечай. Сделаешь все как надо – останешься жив.
78
Гомес и Кубриа нервно крутили головами: до этого им не приходилось летать на боевых вертолетах.
– Быстро вы среагировали, сэр. Не ждал вас так скоро, – сказал Джон.
Капитан Перелли из управления контрразведки улыбнулся:
– Дело того стоит. Вы молодчина, лейтенант.
Спичечные коробки, усеявшие берег тусклого зеркала, подмигивали огоньками выстрелов; люди на затянутых дымкой улицах с высоты напоминали мух. Масштабы боя потрясали воображение.
– Это ерунда по сравнению с тем, что происходит в сотне километров отсюда. Здесь просто отвлекающий маневр. Если сумеем продержаться без подкреплений, это, пожалуй, даже можно будет назвать победой, – сообщил Перелли. – Партизаны ударили по всем крупным городам.
– Зачем все это?
– Известно зачем – когда боши высадятся, то застанут только разрозненные очаги сопротивления. Хитрые бестии.
Дома в иллюминаторе опрокинулись набок, слились в серую полосу, и желудок Джона подкатил к горлу: вертолет заложил очередной вираж. Завибрировал корпус – машина отвечала на огонь.
– Эй, шкипер, что там у вас? – крикнул Перелли в микрофон.
– Огонь из стрелкового оружия. Повреждений нет, – флегматично отозвался пилот.
Бронированные истуканы, сидевшие вдоль бортов, казалось, спокойно дремали.
– Когда ваши люди выходили на связь в последний раз?
От гула турбин закладывало уши. Джон оторвался от иллюминатора.
– Чуть больше часа назад, – крикнул он. – Сообщили про канонаду и запросили инструкции. Местные копы их бросили, задали деру. В здание никто из посторонних не входил.
– Больше вы с ними не связывались?
– Пытался. Ни один не отвечает. Управление блокировано, я не мог выбраться. Сначала миротворцы, теперь вот это. Бьют по окнам.
– Ну, миротворцы вам теперь не помеха, – усмехнулся контрразведчик. – Им теперь не до вас.
– Только бы выжили. Я себе не прощу, если…
– Да бросьте вы! – отмахнулся контрразведчик. – Ничего с ними не случится. Скорее всего связь не работает. Обычное дело – центры связи атакуют в первую очередь.
– Все равно! – упорствовал Джон. – Я должен был раньше догадаться. Поздно вас вызвал.
Накатила невесомость – машина камнем падала вниз. Замигал красный плафон на переборке. Десантники оживали, срывали рычаги захватов, доставали оружие.
– Прибыли, – передал пилот. – Пять секунд.
– Шлем не открывайте, – крикнул Перелли. – Держитесь рядом.
Джон опустил лицевую пластину, гадая, какая польза в случае настоящей стрельбы будет от старой полицейской брони. Пандусы опустились, впустив в десантный отсек серый свет. Истуканы попрыгали наружу и мгновенно исчезли из виду. Мобильный комплекс огневой поддержки – приземистый паук – засеменил суставчатыми лапами.
Джон едва коснулся земли, как тугой поток ударил сверху, закрутил, скрыл все в пыльном смерче: боевая машина оторвалась от земли. Пригибаясь, Джон бросился вслед за Перелли. Он чувствовал себя совсем как в военной школе во время учений. Все вокруг было таким обыденным, привычным – дома, деревья, серое утро. Грохот канонады, вертолет, со свистом проносившийся над улицей, казались лишь эффектами, учебным фоном, придающим учениям достоверности.
Улица была безлюдна, громада «Саворского Алюминия» молчаливо возвышалась над ними, перед фасадом застыл армейский бронетранспортер, увешанный антеннами. И тут он увидел тело у стены, затем еще и еще; пыль, поднятая винтами, оседала – трупы были повсюду, странно бескровные, застывшие в нелепых позах, вперемежку – полуодетые гражданские, полицейский в броне, человек в форме посыльного. Теперь стали заметны россыпи стекла на земле и то, что часть каменных плит с великолепного фасада обвалилась, обнажив грубую бетонную изнанку стен. Джон похолодел – неужели, пока он отсиживался в Управлении, его парни…
Десантники обыскивали окрестности, парами перебегали вдоль стен, выламывали двери. Поисковые модули кружили над крышами.
– Странно, – сказал Перелли, оглядывая усеянную телами улицу, – этот район не должны были обстреливать.
– Это не партизаны. – Джон указал на проломы в стене. – Видите – это не мина. Ракета или тяжелый снаряд. – Потом до него дошел смысл сказанного: – Что? В каком это смысле – не должны?
– Ну, у нас свои источники, – уклончиво ответил Перелли.
– Били парализующими снарядами, сэр. Снаружи трупов нет, – доложил сержант. – Противник не обнаружен.
– Вот вам и ответ, Лонгсдейл, – сказал Перелли. – А вы – не прощу, не прощу…
Привели чернокожего артиллериста с сорванными знаками различия, он растерянно оглядывался и все норовил прикоснуться к голове, словно не веря, что она на месте. Волосы его запеклись кровью.
– Союзник, сэр. Нашли в той коробочке, – сказал десантник. – Ничего не понять, должно быть, контузия.
Губы лейтенанта Ортиса дрожали.
– Не стреляйте. Меня заставили. Он убил Марти… и Палакиса…
– Как он выглядел?
– Он приставил пистолет… пехота не прибыла… а потом Марти… Палакис…
– Как выглядел тот человек? – настойчиво переспросил Перелли.
– Говорит – давай фугасными… но я ни в какую…
Перелли порылся в подсумке, достал что-то.
– Вот, понюхайте, – ласково сказал он.
Лейтенант испуганно замолчал и отшатнулся от его руки, но тут же вытянулся и затих, словно прислушиваясь к чему-то. Взгляд его смягчился, на лице появилось удивленное выражение.
– Вот и славно, – сказал Перелли. – Рассказывайте по порядку. Как он выглядел? Куда направился? Кто был за рулем?
Джон увидел, как Гомес, высунувшись из окна дома напротив, размахивает руками. Спохватился, включил радио.
– Нашел! Нашел! – ворвался в уши радостный вопль. – Оба здесь!
Джон затаил дыхание.
– Живы?
– Живы. Только без сознания. Кажется, парализованы.
79
Тени сгустились в углах: солнечный день в фальшивых окнах погас, сменился серыми пятнами, исчезло привычное свечение терминала. Нервы Юнге были напряжены до предела, он вслушивался в каждый звук за дверью, в коридоре: шелест вентиляции, потрескивание деревянных панелей. Кабинет снова вздрогнул. Тревожно моргнул свет, и шею пронзила острая боль. Зашипев, он сорвал с себя мертвый коммуникатор: чип, казалось, раскалился докрасна. Портрет гроссгерцога Карла в парадном мундире с глухим стуком свалился на пол, мгновение покачался на краю рамы и медленно опустил царственную особу лицом вниз.
Юнге толкнул дверь и побрел, волоча ноги и запинаясь, по короткому коридору, выстланному мягким звукопоглощающим пластиком, к стеклянной клетушке секретаря. И пока шел, со страхом прислушивался: стены сотрясались и жалобно кряхтели.
– Хорст? Хорст, вы выяснили, какого черта происходит? Какой идиот нас обстреливает?
– Не понимаю… все шло по плану, – в голосе секретаря сквозила растерянность. – Из генераторной сообщили – откуда-то поступает вода.
– Вы меня слышите, Хорст?
– Связь не действует, герр Юнге.
– Так перейдите на резервную систему!
– Не работает. Кабельная линия тоже. Должно быть, бьют электромагнитными.
– Так чего вы сидите? Сходите и узнайте! Поднимитесь в узел связи, пусть соединят вас с миротворцами, с полицией! С координатором, наконец!
