Эвис обнимал за плечи Дойт. За те два дня, что они пробыли у его родителей на Хелауатауа, он получил от них благословение на неслыханный в истории всей планеты шаг — брак с иноземкой, женщиной с небес. Дойт нетрудно было договориться с почтенным Пеннегой и его супругой, так что благословение было дано с легким сердцем и отмечено грандиозным общим обедом в фактории у резидента Богусяка.
Ирам стояла рядом с Реми, собранная, серьезная и волнующаяся — даже не столько за себя, сколько за Реми, которого ждала встреча с разоренным домом. На Ашдоле они так и не побывали, но у нее был долгий видеоразговор с родителями, которым очень понравился Реми. Отчим пообещал в следующем году взять отпуск за два года и вместе с матерью прилететь на Акаи, если, конечно, Йон возьмется их привезти. Йон обещал.
Дальше всех от центрального трапа стояли Ким Волошин и Джессли Энгельхардт. Проскочившая между ними тем далеким утром на Земле искра дала странный результат: беспечная байкерша стала серьезнее и взрослее с виду, а мрачный, всегда чуточку сонный психократ стал мягче и слегка повеселел. На Земле с тех пор они были одни только сутки, пока Синтия в Лозанне собирала вещи для многомесячного отпуска, а Легин и Йон встречались с новым Президентом. Ким тоже был с ними в Женеве и не успел слетать домой, в Финляндию, но клятвенно обещал всем, что, как только Йон соберется со всей компанией на «Лосе» на Солнечную Сторону, они все обязательно съездят домой к Киму и хорошо там повеселятся, особенно если дома будет его сосед — капитан Миша Муханов.
У самого трапа, перед Клю и Реми, которые, кусая губы, ждали открытия люка, стоял Ёсио. На нем была та одежда, которую Легин купил ему на Телеме. Хотя на приеме у Пантократора и Президента он был в дхоти, решение его оставалось неименным — он вышел из сангхи и вернулся в мир, из которого ушел трехлетним. В тот день, когда Легин, Йон и Ким были у Президента в Женеве, Ёсио летал в Палермо на встречу с одним из предстоятелей Сингон и официально сложил с себя сан. Юноша тоже ждал открытия люка с видимым волнением.
Наконец люк опустился, образуя собой трап, и Мартены первыми выбежали на бетон.
До Йона донесся вскрик Клю, и он бросился к трапу, в три прыжка спустившись на землю.
Клю стояла, прижав к щекам ладони.
Глаза Реми были широко вытаращены.
Йон взглянул туда, куда они смотрели.
Вместо страшного черного прямоугольника подвала станции, засыпанного ровным слоем черного шлака от сгоревшего здания, перед ними был небольшой холмик, густо покрытый свежепосаженными лесными и полевыми цветами.
Рядом с домиком белковой фермы, уцелевшей после бомбардировки, стоял красивый двухэтажный дом с зеленовато-серыми стенами — Йон сразу узнал модель, которая была на фотографиях в рекламном проспекте купленного им дома-развертки.
А от дома к посадочной площадке торопливо шли двое — бородатый длинноволосый рослый мужчина в поношенных джинсах и рубашке и сухопарая светловолосая женщина в голубом длинном платье.
Йон сперва их даже не узнал.
Когда узнал — не поверил своим глазам.
Но Клю уже висела на шее отца, а Реми, тихо смеясь, обнимал мать.
Остальные медленно спустились по трапу на бетон. Маленькая Джоан, обрадовавшись траве и теплому закатному солнцу, запрыгала возле матери и громко сказала:
— Мама, смотри, какие цветочки! Мама, а почему тетя Клю плакает?
Йон подошел к Мартенам, все еще не веря своим глазам, и дотронулся до плеча бородатого Александра.
— Не понимаю, — сказал он наконец. — Вы живы? Мы думали, вас убили.
— Я своими глазами видел могилу, — пробормотал Реми: теперь он обнимал отца, а Клю прижималась к матери.
— Так вот что вас сбило с толку, — догадался Александр. — Вы решили, что это наша могила?
— Ну да, — сердито сказала Клю. — А что мы еще могли решить?
Александр невесело засмеялся.
— Понятно. Жаль, мы были далековато. Мы потом, когда вернулись, видели трупы этих бандитов, видели, что глайдера нет, и догадались, что вы попали к ним в лапы. Так что это мы вас считали… ну, не мертвыми, конечно…
— Мы думали, вы в плену, — объяснила Моник, гладя дочь по голове.
— Но могила?..
Александр посмотрел в сторону опушки леса.
— Я застрелил одного из них, когда они высадились — после того, как сбросили бомбу на станцию. Я собирался в то утро слетать дня на два-три на западное побережье, посмотреть миграцию кряквы северной. Они высадились — я засел в глайдере. Они разошлись искать нас, один подошел к глайдеру, увидел меня и поднял автомат. Ну, пришлось стрелять, карабин у меня был с собой. Мама пряталась на ферме, а у нас там всегда еще один карабин висит, с тех пор, как в тридцать третьем зимой волки наведывались. Она взяла это ружье, и мы побежали в лес, и нас не заметили. Потом вернулись те, кто ходил прочесывать лес, увидели труп своего дружка и сильно обозлились. Долго стреляли по кустам, но нас не нашли. Тогда он сволокли мертвого в лес и зарыли, а потом залезли в свой флаер и стали делать круги над лесом — наверное, искали нас с инфраоптикой. Постепенно круги стали все шире, но время от времени флаер возвращался и пролетал довольно близко. Тогда мы ушли к Длинному озеру и пережидали там. Мы слышали стрельбу. Это, наверное, когда вы вернулись. Когда вечером мы пришли — вас не было, не было и глайдера. Мы ждали вас много дней, но вы не появлялись, и мы решили, что вы в плену…
Йон засмеялся с облегчением.
— Я вижу, вы запустили мой домик? — сказал он, показывая на новый дом возле фермы.
— Да, — смущенно сказала Моник. — Простите, Бога ради. Но надо же было как-то устраиваться!
— Все в порядке, все в порядке, — замахал руками Йон. — У нас есть еще. Мы с собой привезли пять домов. У нас тут будет целый поселок. Давайте знакомиться с нашими друзьями. Впереди целый вечер — знакомиться и рассказывать новости…
— Сначала самая главная новость. — Клю наконец оторвалась от плеча матери, подошла к Йону и взяла его за руку. — Это мой муж.
Александр и Моник переглянулись.
— Que's que c'e j'a di? — спросила мужа мадам Мартен. — Я так и знала. Но он мне сразу понравился.
— Ну да, а кто называл его космопортовским плейбоем? — засмеялся Александр и хлопнул Йона по плечу. — Пойдем в дом, зятек!
— Погоди, папа, — остановил его Реми. — Еще одна новость. Вот это — Ирам. Она будет моей женой.
Александр захохотал.
Уже стемнело, когда все ушли в дом — ужинать на застекленной веранде и рассказывать о бурных и странных событиях минувших недель. В доме звенела посуда, слышались голоса, маленькая Джоан настойчиво предлагала тете Ирам помочь раскладывать хлеб.
Только Ким и Джессли стояли на крыльце, обнявшись и глядя в прозрачное черно-синее небо с незнакомым рисунком созвездий.
Потом на крыльцо вышли Легин и Синтия и остановились рядом, тоже глядя в небо. Таук перебирал светлые тонкие волосы жены. Все четверо долго молчали, глядя на странную белую двойную бабочку Центра Галактики, словно парившую в небе над лесом.
Наконец, Ким вполголоса сказал Легину:
— Здесь хорошо. Очень хорошо. Надо завтра же слетать на плоскогорье и привести тот корабль поближе. Там должен быть стационарный лучевик. Как думаешь, сможем мы в случае необходимости направить его в зенит?
— Слетаем… — неопределенно отозвался Таук.
— Вы полагаете, они узнают, где мы, и явятся сюда? — спросила его Джессли.
Легин долго смотрел в чернеющее небо.
— Кто знает, Джессли? — сказал он наконец.
И Ким эхом откликнулся:
— Кто знает?
Москва, Нью-Йорк, Хэмптон (Нью-Джерси), Москоу (Айдахо), Феодосия, 2001–2002.
