Он, может быть, и побежал бы, да только со стороны Спасской, навстречу ему, не спеша, засунув руки в карманы куртки, шел человек, которого он тоже где-то видел, причем совсем недавно, уже после освобождения из сизо… Думать и вспоминать было некогда: Фрол юркнул в какое-то питейное заведение, одно из многочисленных в длинном ряду, инстинктивно сообразив, что кафе не может иметь один выход, должен быть и другой, так полагается по правилам пожарной безопасности, а если он есть, то Фрол непременно им воспользуется и убежит через двор, а если не убежит, то, во всяком случае, привлечет к себе внимание…
— Спокойно, Игорек, — прикуривая, проговорил Алик. — Иди в машину, двоим светиться ни к чему.
Игорь достал сигарету, наклонился над огоньком зажигалки. Внешне все выглядело так, будто один прохожий попросил у другого прикурить. Прием старый, но надежный.
— Какого черта он пошел в кафе?
— Жрать захотел.
— Или увидел кого-нибудь?..
— Иди в машину.
Игорь вернулся в «Опель», послушал переговоры по рации: Вадим докладывал Женьке обстановку. Его машина стояла на углу Харитоньевского и Мясницкой.
— Первый, я видел типа с рожей покойника. По описанию похож.
— Мало их, что ли?
— На него среагировал Неледин!
— Стой на месте. Четвертый! Что это за кафе?
— Внимание, туда вошел Алик! Сейчас расскажет!..
…Кафе было вполне обычным, давно «раскрученным» и неоригинальным: столы и стулья темно-коричневого дерева, стойка бара с напитками и мороженым, десятка полтора посетителей, коротавших время, официант в красном пиджаке, посудомойка, свет тусклый — обычные лампы дневного освещения…
Фрола Неледина не было. Точно не было! Ни за стойкой, ни за столиками — нигде!
Алик метнулся в туалет, но и там никого не обнаружил. Матовое стекло было приоткрыто, но решетка на окне отметала вариант побега таким путем.
— Ушел, «Шериф»! Ушел… — на секунду поднес к губам трубку Алик. — Блокируй дворы!
На бегу он дернул ручку дамского туалета — не до экивоков! Женский визг догнал его уже в зале. За стойкой бара, за выступом обтянутой багровыми обоями стены оказалась дверь — она распахнулась внезапно, оттуда вышел официант и, оглянувшись, выругался кому-то вслед. Алик отбросил его в сторону, прыжками миновал кухню, насыщенную паром и запахами, проскользил по гладкому кафельному полу к узкой двери черного хода, за которой открывался замкнутый двор. Женщина в грязно-белой куртке и косынке, повар в приплюснутом колпаке, ругаясь, на чем свет стоит, бросились за ним…
Но он не слышал их угроз. У стены стоял Фрол Неледин. Бледный, как смерть, стоял, прислонясь к стене и глядя в бесконечность широко раскрытыми глазами. Только кисти его рук судорожно шевелились, будто ища опоры. Сумки не было на его плече, не было и рядом.
— Куда он побежал?! — перекричал Алик шум-гам, устроенный кафешниками, и выхватил пистолет: — Ну?!.
Фрол приоткрыл рот, из которого хлынула кровь, протянул руки и рухнул ничком на асфальт.
Алик помчался под арку — к самому ближнему и потому самому вероятному выходу в переулок…
Вадим на джипе свернул в Харитоньевский.
— Алик! Алик! — позабыв о позывных, кричал в трубку «Кенвуда». — Куда ехать?! Да не молчи же ты, отзовись!..
Игорь сориентировался быстрее — его «Опель» стоял как раз перед поворотом в Большой Козловский, с противоположной стороны от Вадима. Он успел заметить, как по Боярскому в направлении площади Красных ворот, рванув «с места — сто», удалялся черный автомобиль, который они совсем не учли, сбросили со счетов, сосредоточив внимание на красной «девятке» с радиоантенной.
Он успел крикнуть:
— Вадим, «БМВ» черный уходит по Боярскому! — и резко затормозил возле арки.
…Алик стоял на коленях, прижав окровавленные ладони к животу.
— За ним… Игорь!.. За ним… нож… стрел…
Игорь обхватил его, положил на спину. Алик стиснул зубы и молчал, пытаясь лечь на бок и подтянуть ноги, точно хотел коленями закрыть рану на животе.
— Тихо, тихо, тихо, Алик, спокойно, сейчас, сейчас, — приговаривал Игорь, разрывая одежду и пытаясь рассмотреть, что там у него и чем помочь. — Дал же тебе Женька бронежилет, дурило!.. Говорили же тебе: надень жилет! надень жилет!.. Эх, ты!.. Крепись, крепись!..
Несколько человек со стороны переулка и из кафе подбежали к ним.
— Пропустите, я врач, — бойко растолкала всех молоденькая женщина, почти совсем девчонка; она поставила в сторону сумочку, склонилась над Аликом: — «Скорую помощь»! Быстрее! Быстрее! Аспирация…
Она говорила что-то еще, мужчины помогали ей, до Склифосовского было рукой подать — Игорь понимал, что за «БМВ» ему все равно не угнаться; он наклонился, подхватил друга на руки и понес в машину, а маленькая докторша следовала рядом, прижимая к ране оказавшиеся у кого-то детские подгузники…
Женька утопил в пол педаль. Стрелка на спидометре коснулась отметки «сто сорок». Он выехал на середину Большой Черкизовской и мчал по осевой — лишь бы не зацепить кого-нибудь встречного, а на ГАИ плевать, будет даже лучше, если он приведет на хвосте пару-тройку машин с мигалками, все меньше работы!..
— Вадик, не молчи ни секунды! Рассказывай!.. Я в районе пруда, прохожу стадион «Локомотив»…
— Пока все хорошо, Женя! Он проскочил Краснопрудную… идет по Русаковской через развязку… Он не свернет, Женя! Ему для этого надо сбросить скорость, а я не дам… я уже сократил до ста…
— Он тебя видит?
— А как же!.. Сука такая!.. Хорошо, хорошо, прямо на тебя идет, прямо на тебя!..
— Я на Преображенке!.. Сзади увязались менты!.. Скоро там?!.
— На таких скоростях минуты через четыре сойдетесь. Женя!.. Стреляю!..
— Если в колесо попадешь, он вылетит на встречную!..
Но Вадим уже отложил рацию на пассажирское сиденье, выставил руку в окно и первым же выстрелом разбил задний фонарь «БМВ» слева: вторая пуля угодила в тонированное стекло, Вадим точно знал, что попал, но стекло не рассыпалось и даже не треснуло.
— Женя! Он бронированный, слышишь меня?
— Где вы?!
— Проехали «Спартак»!.. На Стромынке!..
— Я тоже на Стромынке, Вадик!.. Включи фары!.. Фары включи, дальний свет, чтобы я тебя видел!.. По какой полосе он идет?!
— По разным, здесь полно…
— Все! Вижу тебя!.. И его вижу, тормози!!. — Женька сократил дистанцию настолько, чтобы «БМВ» не смог сманеврировать и, когда их разделяло метров сто, повернул руль и нажал на тормоз.
«Рено» занесло, развернуло багажником на встречную полосу. Водителю «БМВ» ничего не оставалось делать, кроме как принять резко вправо. Автомобиль врезался в стоявшую на обочине «Волгу», перевернулся в воздухе, пролетел метров пятнадцать и приземлился на крыши легковушек, выстроившихся в ряд у маркета, затем отскочил, как мяч, и боком, высекая искры, заскользил по проезжей части, заставляя машины тормозить, увиливать, а прохожих разбегаться в разные стороны.
— Хорошо пошел, — сказал Вадим, испуганно наблюдавший за «БМВ».
Перехода поблизости не было, с середины проезжей части до тротуаров было далеко, и никто из пешеходов не пострадал.
Улица наполнилась людьми, сигналами автомобилей, вопили сирены, сверкали «маячки» невесть откуда взявшихся «Скорых», ГАИ, милиции… Из разбитого ветрового окна «БМВ» юрко выскочил крепкий мужчина с бычьей шеей и волосами, подстриженными бобриком, рванул сквозь толпу в ближайший подъезд. Вадим заметил сумку в его руке — ту самую, из коричневого кожзаменителя, нелединскую.
По тротуару за ним уже бежал Женька, крича на ходу:
— Я его возьму! Возьму!.. Давай остальных!..
Он влетел в подъезд через пять минут после того, как за тяжелой дверью скрылся неизвестный…
— Отойдите, отойдите, — оттесняли толпу от «БМВ» милиционеры.
Но Вадим уже протиснулся к «БМВ», увидел, как вытаскивают окровавленного человека, узнал по одежде «мертвеца» и поздним умом сообразил, что произошло там, в переулке у Главпочтамта: выстреливший в Неледина, а потом в Алика (о чем доложил по рации Игорь), бросил сумку пассажиру стоявшего наготове «БМВ», а сам вскочил в другую машину — наверняка в красную «девятку», которая, конечно же, никуда теперь не денется, да это уже и не имеет значения…
Каким-то чудом пуля пролетела мимо — задела уголок ступеньки, брызнув цементной крошкой, ударилась о стенку, вжикнула возле уха. Женька по инерции проскочил до конца пролета и отпрянул к электрощиту. Выстрела он не слышал. Шаги удалялись.
«Только бы он не встретил никого и не взял в заложники! — успел подумать Женька. Оттолкнувшись от стены, он вихрем преодолел еще полпролета, и тут же еще одна пуля ударилась о стойку перил, а затем рикошетом угодила ему в грудь, но кевларовый жилет спас. — Ох, е!.. — споткнулся он от неожиданности и боли. Прижимаясь к стене, дошел до окна, стал в угол. — «ПСС», бесшумный», — догадался, во второй раз не услышав выстрела.
