XLVII
Федор так растерялся, увидев Степаниду возле блиндажа, что остановился как вкопанный. После боя, после всего, что было только что – весь этот грохот, гул, стрельба, смерть… И вдруг вот она, в аккуратной пилоточке, с ремнем, так туго перетягивающим ее тонюсенькую талию, и ремнем санитарной сумки, улегшимся между двух тугих выпуклостей под ее чистенькой гимнастеркой…
Стеша была так занята с ранеными, что даже полсловечком не перемолвилась с ним. Только глянула, вскользь. Неужели специально искала его глазами, чтобы убедиться, что он жив и здоров. Или это только показалось? А вот Степка на ухо шепнул ему, что, мол, Степанида сама у него спрашивала, как там товарищ взводный, цел ли. Степка, будь он неладен, говорит ему, а сам скалится. А Коптюк ему кулак сунул под самые зубы, так тот сразу скалиться перестал, шельма…
И ему некогда лишние разговоры разговаривать. Только прояснилось с ранеными, как подошел Потапов. У него идея дельная: выдвинуться группой к противотанковому рву и попытаться установить противотанковые мины, пока немец очухивается и раны зализывает.
Коптюк дает «добро» не сразу, вначале подробно уточняет вместе с командиром второго отделения планируемые места закладки мин. Вместе с Потаповым вызвался пойти командир третьего отделения Слесаренко. Бойцы в отделении кличут его запросто Слесарем. Отчаянный парень, бывший командир стрелкового взвода, угодивший в штрафбат за пьяную выходку, дебош и драку со старшим по званию, по слухам – штабным офицером, чуть ли не адъютантом старшим, то ли полковником, то ли подполковником.
Сам Слесарь, пожалуй, даже перебарщивал, бравируя своей смелостью. Вот даже сегодня в самом начале боя чуть не в полный рост выцеливал вражеские танки из своей «мосинки». Но, главное, что с бойцами умел находить общий язык и армейское дело знал хорошо. Бойцы этого духа этакой богатырской удали невольно набирались и даже старались своему командиру отделения в чем-то подражать. Это в его отделении был Рукосуев, который такой костерок развел на броне вражеского «тигра». Теперь его уносят вместе с другими ранеными к перевязочному пункту санвзвода.
XLVIII
Своего командира третьего отделения взводный на минирование не отпустил. Не может он сразу двух командиров отделений отправить на выполнение рискованного задания. Так вся структура управления взводом полетит к чертовой матери… Тут в окопах дел невпроворот. Вражеские мины и снаряды порядочно тут наследили.
В некоторых местах брустверы траншей срыты практически до основания, разрушены ходы сообщений, практически полностью разбит наблюдательный пункт. Вместе с заместителями Коптюк срочно организовывает восстановительные работы. Немцы могут возобновить наступление в любую минуту.
Пыль, поднятая отступающими вражескими машинами, уже понемногу осела, открыв обзор немецких позиций. Стало хорошо видно, как вражеские машины перестраивались в новые порядки. Эти шахматные маневры не сулили ничего хорошего.
У Потапова есть план, в который он посвящает взводного. Тот поначалу отговаривает своего командира отделения, но Потапыч настаивает. Группу для вылазки разведчик предлагает сформировать из бойцов своего отделения. Трое, не больше, только чтобы мины дотащить и остаться незамеченными. Когда Потапов излагает свои соображения, глаза у него так и горят. С одной стороны, хорошо: рвется солдат бить врага. А с другой – опаска у Коптюка возникла, что ни за что может погибнуть умелый, бесстрашный воин, да еще и остальных в авантюру со смертью втянет.
Потапов себе в помощники предложил Фомина и Гвоздева. Помимо мин бойцы забирают с собой гранаты. У Потапыча за спину закинут ППШ. «Дегтярева», из-за чрезмерной громоздкости, решено оставить в траншее. Ручной пулемет получает во временное пользование «переменник» Артюхов, бывший летчик, прибывший во взвод Коптюка две недели назад. До штрафбата летал на бомбардировщике стрелком-радистом, поэтому навыками стрельбы из пулемета владеет отлично. Потапов вынимает из вещмешка последнюю «тарелку», нашпигованную патронами, и вручает ее Артюхову, почти торжественно, как переходящий приз. Фомин и Гвоздев – со своими верными «мосинками».
Двоих кандидатов в храбрецы командир второго отделения уже утвердил – Фомин и Гвоздев. По поводу первого вопросов у старшего лейтенанта нет, а вот насчет Гвоздева взводный Потапыча переспрашивает: сумеет ли, не подведет? Вдруг в самый решающий момент взыграет в нем нутро «окруженца»?
– Товарищ командир!.. – категорически не соглашается Потапов. – Парень надежный. Для разведки годится… К тому же сам добровольно запросился…
Коптюк согласно дает отмашку рукой. На споры времени нет. Немец вот-вот ударит. Старший лейтенант предлагает быстро изложить намеченный план действий.
XLIX
Потапов, обрадованный, что, в принципе, взводный согласен, сбивчиво объясняет, что намерен устроить в противотанковом рве что-то вроде дозорной огневой точки. Поставить мины для немцев по краям противотанкового рва. Когда вражеские танки будут обходить препятствие, попадут на мины, потому что деваться некуда. А тут из засады как раз он с Фоминым ударит. Эффект от неожиданности обеспечен.
Коптюк идею воспринимает скептически. В первой части, по поводу мин в коридорах между противотанковыми препятствиями, – задумано здорово, а вот насчет засады – слишком, неоправданно рискованно. А что они с Фоминым будут делать, когда обнаружат себя? Ведь потом бойцы окажутся в ловушке.
Потапов запальчиво настаивает на том, что отобьются и что, мол, немец очухаться не успеет, как они отойдут на исходный рубеж. Шороху наведут, и сразу назад. Фомин своего командира отделения поддерживает. У бойца никаких переборов с эмоциями. Только «да» в ответ на вопросы взводного. Гвоздев, видно, что волнуется, но эмоции старается сдерживать. Все время поправляет ремень своей винтовки на плече. За спиной у него – трофейный «шмайссер». И лопатка саперная за ремнем – тоже немецкая, складная. Однако успел навоевать себе запасов, молодец.
Коптюк, напутствовав Потапыча и остальных на бережливое отношение к боеприпасам и собственным жизням, дает окончательно и бесповоротно «добро». По распоряжению старшего лейтенанта Дерюжный выдает сибиряку и бывшему танкисту по четыре дополнительные обоймы патронов. У обоих за поясные ремни заткнуты гранаты РГД-33. Это тоже из неприкосновенных запасов Семеныча.
Тем временем минеры, выбравшись из окопа в том месте, где бугор контрэскарпа заслонял их от немецких стрелков и наблюдателей, ползком, подтаскивая одной рукой мину, поползли в сторону противотанкового рва.
Федора беспокоит, что вылазку бойцов может засечь противник. И тут немцы начинают обстрел позиций штрафников. В сторону окопов летят мины, потом, спустя несколько секунд, к ним добавляются артиллерийские снаряды. Взрывы поначалу взметаются в полосе противотанковых препятствий, перед окопами «переменников», потом чередой устремляются на траншеи, охватывая все более широкий сектор, куда попадают и позиции артиллерийской батареи Артемова, и второй эшелон обороны штрафбата.
Эти взрывы рождают еще одно беспокойство – по поводу связи. Довганюк только что доложил, что связь с ротным КНП восстановлена. Порыв кабеля устранен, причем оборванные концы еле нашли, так как взрыв вражеского снаряда разметал их «друг от дружки», как выразился Довганюк, почти на двадцать метров.
Когда мины начинают шлепаться позади траншеи второго взвода, Коптюк просит Довганюка постоянно проверять связь.
L
Бойцы, не обращая внимания на грохот взрывов, спешно восстанавливают разрушенные стенки окопов, досыпают и укрепляют брустверы. Они уже прекрасно осознают, что даже сейчас, под обстрелом, лучше это сделать, потому что потом, когда начнется бой, будет уже не до того.
Старший лейтенант про себя отметил это, и чувство гордости за своих подчиненных проснулось внутри. Федор тоже не отсиживался в блиндаже, несмотря на уговоры Степанкова переждать обстрел. Взяв лопатку у своего ординарца, он выгребал со дна окопа насыпанную вражеским снарядом землю.
Бойцы из группы Потапова тем временем ушли в сторону рва. Первым – Потапыч, следом Фомин и замыкающим – Гвоздев. Вражеский обстрел оказался им на руку, так как пылевая взвесь и дым от взрывов затянули линию траншей штрафников, замаскировав маневр минеров.
Даже Коптюк в первые секунды с трудом различал отталкивающиеся от грунта подметки сапог бойцов, которые ползком пробирались к намеченному рубежу. Вот силуэт ППШ, торчащего над спиной Потапова, ныряет в ров. За ним исчезают, точно под землю проваливаются, Фомин, потом Гвоздев. Быстро они на животах одолели почти пятьдесят метров с гаком.
Ручной пулемет Потапов передал Зарайскому. Слишком тяжело было бы ползти, груженным минами и гранатами, да еще с «дегтярем» за спиной.
