Ознакомительная версия.
– Я оставлю вас ненадолго, – учтиво прервал увлекательный разговор Мишель и, подтверждая свое намерение, сказал: – Так вы не будете против того, если я вам помогу? – и, подмигнув глазом, направился к нигерийцу.
Он подошел к перебинтованному африканцу и, отдав честь, представился:
– Адъютант французского легиона Мишель Мазур! С кем имею честь разговаривать?
Африканец показал на повязку и развел руками, что, мол, ничего не слышит, и отвернулся, намереваясь удалиться. Легионер, рассмеявшись, обнял его крепко, как товарища и прошептал ему на ухо:
– Ты пойдешь со мной, куда я тебе скажу. Понял?
После этих слов, довольно убедительно подкрепленных убеждающим взглядом Мазура, африканец немного стушевался. Понимая, что номер с «дурачком» не пройдет и с ним шутить никто не собирается, он послушно отправился на лестничную площадку, заключенный в могучих объятиях французского офицера. Разбираться с африканцем Мазуру было не с руки, ведь коммандос как раз и прибыли в Нигерию по мандату ООН для помощи правительственным войскам. Так что действовать приходилось корректно. Оставшись наедине с новым собеседником, легионер сразу же поинтересовался:
– Почему ты следишь за этой девушкой?
Тот отмалчивался, да и знал, скорее всего, немного. Мазур понимал, что африканец, как и многие граждане в коррумпированной стране, стал бы разговаривать только за деньги. Он достал из внутреннего кармана кителя портмоне с деньгами и продолжил опрос:
– Кто и почему ее ищет?
Африканский офицер, не чувствуя в руках хруста банкнот, продолжал молчать. Мазур аккуратно отсчитал триста евро и впечатал деньги в руку африканца. Тот, моргнув глазами, взглянул на сумму и быстро засунул ее в сапог. После того как деньги были надежно запрятаны в укромном месте, чернокожий офицер откашлялся и вопросительным взглядом посмотрел на легионера, сделав вид, что не расслышал вопрос.
– Может, тебе на пальцах объяснить? – с прежней пытливостью спросил Мазур. Собеседник все так же оставался предельно молчалив. Однако деньги, заплаченные за необходимую информацию, были уже в укромном месте, а ответа на поставленный вопрос Мазур так и не получил.
– Что-то не клеится у нас с тобой разговор, – с явным неудовольствием заметил легионер.
В следующую секунду черный друг получил первый удар в область левой почки. Не успев ничего предпринять из-за немного заторможенной реакции после полученной травмы головы, он был обречен на следующий удар, теперь уже в правый бок. Нигерийский офицер понял, что результаты следующего удара могут дурно сказаться уже на состоянии его и без того многострадальной головы. К тому же он оказался прижатым спиной к низкому ограждению лестничной площадки. Пустота позади неприятно пугала его. Убедительным жестом нигериец дал понять, что готов к диалогу.
– Ну вот видишь, – ослабил хватку Мишель. – Я так и думал, что мы прекрасно можем понять друг друга.
Немного придя в себя, опрашиваемый начал постепенно отрабатывать полученные деньги, рассказав все, что было ему известно:
– Я получил сообщение на мобильный телефон, когда находился в плену у повстанцев. В нем говорилось о том, что нужно срочно найти девушку и поставить в известность вышестоящее начальство. Там же была и ее фотография.
Легионер достал еще одну купюру и, положив в нагрудный карман африканца, взамен забрал у него мобильный телефон и слушал дальше сбивчивую речь:
– Когда повстанцы развлекались и избивали нас, один громила объявил своим собратьям, что нашел здесь девушку какого-то магната. В тот момент я подумал, что это была та самая, которая значится в розыске. Они тоже искали ее, – шмыгнул носом собеседник. – Ну, думаю, плакали мои денежки за находку.
– Дальше…
– А дальше, после того как вы нас освободили, мне оказали медицинскую помощь, и я отправился походить, поглядеть. Может, думаю, найду ее, – продолжал свой рассказ африканский офицер.
Дальнейший разговор уже не имел смысла.
– Значит так, парень, – тихо, но внушительно сказал, наклоняясь с высоты своего роста, миротворец. – Тебе объяснить?
– Что? – растерялся перебинтованный африканец.
– Я вижу, до тебя тяжело доходит. Видимо, голова дала трещину. Ты смотри, нужно беречь ее. Объясняю: никакой девушки ты не видел, и вообще забудь о нашем разговоре. Ясно?
Африканец, осклабившись, тревожно глянул в лицо белому верзиле и понял, что вступать в пререкания ему не следует.
– Тебе ясно?
– Да-да, я все понял.
– Больше я тебя не задерживаю.
Над горным хребтом уже забрезжил рассвет, освещая первыми несмелыми лучами восходящего солнца огромную виллу, расположенную на ровном каменистом плато между двумя холмами. Вилла представляла собой скорее некое подобие современного фортификационного сооружения: защищенная с трех сторон отвесными склонами, она имела вид орлиного гнезда. С фронтальной стороны, обращенной на юг, вилла защищалась высокой монолитной стеной из крепкого горного камня, тускло отражавшего свет своей матово-серой поверхностью. В центре этой цитадели размещались три огромных постройки, посередине которых, во внутреннем дворике, находился искусственный бассейн.
Это была вилла Бориса Сытина, известного на всю Нигерию контрабандиста и торговца оружием. Хозяин виллы, в прошлом один из крупных начальников в Рособоронэкспорте, был уволен с должности и лишен воинского звания из-за скандала по поводу запрещенных поставок вооружений в горячие точки. Однако он не потерял главного – своего баснословного богатства и деловой хватки. Ему было безразлично, кто и кого будет убивать из его оружия – главное, чтобы за него платили деньги. А в стране вроде Нигерии, где война не прекращается уже полвека, рынок «черного» сбыта был настолько привлекателен, а обилие финансов настолько заманчивым, что Сытин мигом столковался с местными преступными организациями. А когда он полностью освоился, то начал делать предложения о поставках оружия и правительственным войскам. Сытин не прочь был сбагрить сотню-другую «АК-47» даже самому дьяволу, если бы тот был платежеспособен. Деньги, как известно, не пахнут.
В комнате у Сытина всю ночь горел свет. Потрясенный неожиданным ударом судьбы, он, не сомкнув глаз, просидел за столом до утра. Борис, хоть и занимался мерзким делом, но все-таки был любящим отцом, и дочь для него являлась куда дороже, чем все остальное. Ее мать погибла еще при родах, и отец буквально с пеленок пестовал свою любимую дочурку, потакая всем ее прихотям и желаниям. Именно по ее капризу отцом был приобретен огромный алмаз стоимостью в пятнадцать миллионов долларов.
Рядом с Сытиным на столе лежал мобильный телефон и открытый альбом с фотографиями. Здесь же стояли полная пепельница окурков, стакан с недопитой водкой и опустошенные бутылки. Неожиданный побег дочери и исчезновение алмаза напрочь выбили контрабандиста из обычной колеи. Он был пьян, нервно курил сигары одну за другой и разговаривал сам с собой, перебирая старые фотографии дочери:
– Совсем еще ребенок! Такие маленькие ручонки! – словно в дурмане повторял он.
Он смотрел на фото, где он был еще молодым офицером Советской армии, со своей маленькой дочуркой на руках.
– Сколько ей тогда было? А какие у нее большие глаза… – От количества выпитого его слова приобретали какую-то особую сентиментальность, отчего у любого случайного слушателя поневоле накатились бы слезы.
Даже зная его сумасшедший нрав и бесчеловечность, нельзя было обвинить его в жестокосердии по отношению к своему единственному и оттого горячо любимому чаду.
Подпирая рукой отяжелевшую от выпитого голову, растроганный отец бормотал:
– Доченька, ну зачем же ты так? За что? Я ведь любил тебя больше жизни, родная ты моя… – и по его щекам катились крупные слезы.
Он всматривался в каждую деталь на снимках, погружаясь в воспоминания, и при этом, размахивая рукой с дорогой сигарой, с ностальгическим чувством комментировал:
– Вот это, когда она подросла, и мы гуляли вместе по городу! А на этой фотографии нас снимали на фоне «Росвооружения»!
Он достал из альбома фотографию и, держа обеими руками перед собой, смотрел на дочь и объяснялся ей, как будто она сидела перед ним:
– Я ведь все это время для тебя старался, хотел обеспечить твое будущее… Я хотел только, чтоб тебе было хорошо! А у меня уже давно все есть, мне ничего не надо…
Удар кулаком по столу акцентировал монолог.
– Я бы всю эту вонючую страну давным-давно купил! – его глаза начали наливаться нетрезвой яростью. – Если бы нашел, кому перепродать подороже! – Выговорившись, он отложил фотографию и одним махом опустошил стакан. Затем, вспомнив о чем-то, набрал знакомый номер.
Делал он это уже тринадцатый раз за ночь, периодически звоня и уточняя, как продвигаются поиски, несмотря на позднее время. Пересматривая ее детские рисунки, которые вместе с фотографиями были в альбоме, он продолжал изводить себя:
Ознакомительная версия.
