Ознакомительная версия.
– Ты примешь вызов?
– Разумеется. Когда следующие состязания?
– Сразу после праздников. Как только публика проспится.
– Я обязательно приду!
– Алексей, но ты болен!
– Выздоровлю… Ключица болит? – сменил Сорокин тему разговора.
– Ноет, гадина.
– Ничего, трубчаты[41] кости быстро срастаются. Недели через полторы можешь снимать гипс и разрабатывать руку…
– Успею ли?
– ???
– Вслед за тобой Апраксин вызвал на смертный бой меня!
– Не беспокойся, – грустно улыбнулся Алексей. – Драться с тобой он будет не в состоянии.
* * *
После ухода Шевчука Сорокин до утра не сомкнул глаз. Старый приятель превратился в натурального вурдалака, сделался крайне опасен для окружающих и теперь его, Алексея, ни с того ни с сего публично вызывает на смертный бой! Если откажешься – во-первых, покроешь себя позором, во-вторых, все равно не остановишь зверюгу. С какой, спрашивается, стати нужно было убивать Савельева? Тот в любом случае не продержался бы против Апраксина дольше трех минут!
Вызов необходимо принять и раз и навсегда лишить Сергея возможности выступать на ринге. Но как? Убить?! Только если не будет иного выхода. Незачем на душу лишний грех брать да руки в крови пачкать… Вломить как следует, авось поумнеет? Не поумнеет! Он полностью во власти ведьмы! Что же остается? Сломать хребет, сделать паралитиком? Это даже хуже смерти…
Всю ночь Алексей метался по постели, вставал, ходил из угла в угол, часто курил, однако ничего подходящего не придумал.
В конце концов он решил положиться на волю божью, выпил большую дозу снотворного и с грехом пополам задремал. Снились ему перекошенное от злобы лицо Апраксина и залитый кровью ринг с мертвым Савельевым. В отдалении гнусно хихикала длиннолицая блондинка…
* * *
Получив от Апраксина фотографию Сорокина, госпожа Римма сперва решила наслать на Алексея порчу, несколько раз принималась за дело, но неизменно останавливалась на полпути. Чутье подсказывало ведьме, что это опасн[42] что есть у парня надежные защитники. Она помнила немало своих коллег, погибших лютой смертью во время подобных занятий. Пускай уж лучше этот кусок мяса (так мысленно именовала Римма Сергея) сам прикончит приятеля, если же нет… Придется искать другие пути… Тридцать первого декабря, выслушав хвастливый рассказ Апраксина об одержанных победах, «целительница» воспряла духом.
– С Сорокиным так же расправишься?
Ведьма теперь не церемонилась, обходилась без «вы». Апраксин самодовольно выпятил грудь и раздулся от важности, как индюк.
– Раз плюнуть!
– Молодец!
Сергей поглядел на ведьму с собачьей преданностью, и если б имел хвост, то непременно бы им завилял.
– Пока он жив, от порчи тебе не избавиться, – на всякий случай напомнила Римма.
– З-з-наю! – процедил сквозь зубы Апраксин. Воображение незамедлительно нарисовало соблазнительную картину: Алексей в луже крови с лицом-месивом и со сломанной шеей.
– На куски разорву гада! – с ненавистью добавил Сергей.
– Умница! – мурлыкнула ведьма…
Однако вечером того же дня разговор с шефом значительно поумерил ее восторги.
– Я навел справки, – подражая булгаковскому Воланду, низким, тяжелым голосом произнес шеф. – Последние победы твоего протеже гроша ломаного не стоят. Оба его противника были слабы и никуда не годились. Сорокин же боец высшей квалификации, гораздо лучше Апраксина!
– Что же делать? – проскулила Римма. – Может, вы как-нибудь по-другому от него избавитесь? Нанять киллера не так уж дорого…
– Не-ет! – яростно прохрипел шеф. – И дело тут не в деньгах! Нам нужно продемонстрировать свое могущество. Сорокин умрет на ринге, а мы пустим слух: «Апраксин стал непобедимым благодаря магии!» В общем, напускай порчу постепенную: несколько дней пускай потихоньку чахнет, а потом загнется прямо во время боя, или ты не справишься? – Пронзительные черные глаза, казалось, буравили Римму насквозь. Она, зная возможные последствия немилости главаря секты, мгновенно покрылась холодной испариной.
– Справлюсь! – с трудом выдавила «целительница».
– Ладно, иди!..
Хозяева тотализатора, которым не терпелось сорвать хороший куш, назначили смертельный суперпоединок Апраксин – Сорокин на пятое января, рассчитывая, что к этому дню завсегдатаи более-менее протрезвеют, а если не протрезвеют, то приползут и так – уж больно необычное предстояло зрелище.
Утром третьего января рефери, в миру Виталий Александрович Рыбаков, позвонил Сорокину домой.
– Как здоровье, Леша? – вкрадчиво осведомился он.
– На троечку! – прокашлявшись, сказал Алексей. За прошедшее время ему удалось сбить температуру до 37,2, однако грипп до конца не отступил. – Насморк, кашель, общая слабость…
– Вот и чудесно! – преувеличенно обрадовался Рыбаков. – К пятому числу будешь как огурчик! Ставки огромные, все билеты проданы! Смотри не подкачай!
– Я приду, – лаконично ответил Сорокин и повесил трубку. Решил пойти заварить чаю, встал с кровати, но неожиданно пошатнулся и едва не упал. Глаза застлала мутная пелена, в сердце впилась холодная игла, и без того ослабевшее тело превратилось в студень. Алексею померещился далекий злорадный смешок. «Что за чертовщина?!» – удивленно подумал он. «Действительно чертовщина! – прозвучал внутри головы приятный мелодичный голос. – Езжай в Лавру, к старцу».
– К кому, к кому? – вслух спросил пораженный Алексей.
«Костров подскажет», – ответил голос и пропал. Непослушной рукой Сорокин механически набрал номер телефона Малинина. Тот, по счастью, оказался дома.
– Витя, приезжай, – еле слышно попросил Алексей.
– Что случилось?!
– М-мне с-срочно н-нужно в Сергиев Посад, а я н-не могу с-сесть за руль. Я бы п-попросил Шевчука, но у н-него сломана ключица…
– Хорошо, жди, сейчас буду! – В трубке послышались короткие гудки.
– Сынок, в чем дело? – В комнату заглянула встревоженная мать.
– Д-дай святой воды…
После нескольких глотков стало легче. Прояснилась голова, тело сделалось более послушным. Сорокин кое-как оделся… Вскоре приехал Малинин. Не задавая лишних вопросов, он помог Алексею спуститься вниз по лестнице и бережно усадил в машину…
* * *
Дорогу до Сергиева Посада Сорокин помнил плохо. Ледяная игла периодически терзала сердце, горло сдавливали спазмы удушья, резко подскочила температура. Иногда он терял сознание, а когда машина въехала в город, окончательно отключился…
* * *
– К сожалению, старец болен и никого не принимает (кажется, голос Кострова).
– А ты спроси! Видишь, парень кончается (это Малинин, как всегда, настырный).
– Ладно, подождите…
Сорокин медленно выплывал из небытия. Руки и ноги покалывали приятные иголочки, будто его окунули в нарзанный источник. Тьма постепенно отступила. В глаза ударил яркий дневной свет.
– Тебе лучше? – Над Алексеем склонилось участливое лицо Малинина.
– В-вроде да!
– Отлично, а вот и твой друг.
Широким шагом к ним приближался Костров.
– Старец тебя примет, – с ходу выпалил бывший тренер. – Более того, он знал, что ты сегодня приедешь. – В голосе Кострова звучало некоторое удивление. – Можешь идти?
– Н-не знаю…
– Ничего, мы поможем. Эй, парень, давай вместе.
– Раз, два, взяли!..
* * *
– Оставьте нас, – тихо сказал старец, и Малинин с Костровым поспешно вышли из кельи. Старец был высок ростом, худощав. Изможденное, как на древних иконах, лицо обрамляла длинная седая борода. В глазах светилась бесконечная доброта. Вместе с тем в нем ощущались огромная внутренняя сила и несгибаемая железная воля.
– На тебе порча. Не бойся. При помощи господней ты от нее избавишься, но сперва исповедуйся.
Сорокин начал говорить. Слова лились легко, свободно. Алексей рассказывал даже о том, о чем сам давно забыл.
Внимательно выслушав его, старец совершил обряд отпущения грехов, затем, встав на колени перед иконами, принялся читать молитвы…
* * *
Госпожа Римма, обработав очередного клиента, решила сделать небольшой перерыв и, развалившись в кресле, закурила тонкую коричневую сигарету.
Ведьма находилась в прекрасном расположении духа. Напуск порчи на Алексея Сорокина прошел без сучка без задоринки. Выходит, зря она боялась. Теперь мальчишке точно конец. Шеф останется доволен.
Римма торжествующе ухмыльнулась, и тут внезапно горло сдавила невидимая петля. Ведьма захрипела, судорожно замахала руками, попыталась позвать на помощь, но голос не слушался. На губах выступила пена. Комнату заволокло тусклой красноватой мглой. Прямо перед Риммой появился один из повелителе[43] Черное, как сажа, козлоподобное лицо кривилось от ненависти.
– Безмозглая сука! – прорычал он. – Подставила, тварь! Ну я тебе покажу!
Ознакомительная версия.
