— Все, сдаюсь. Я тогда вообще не пойму, зачем я тебе нужна. Замуж не зовешь, штатные единицы не нужны, а зачем же тогда угощаешь, немеркантильный ты наш?
— А я вот такой. Простой и хороший.
— Ах, вот как?
— Конечно. Кстати, хорошо, что вспомнил. Я хотел попросить тебя подыскать санаторий, чтобы туда срочно, но тихо отправить жену и ребенка Алексея Митрофановича. Видишь, не для себя прошу.
— Не поняла, он что, сам не мог мне об этом сказать? Только что со мной разговаривал. Почему это тебя заботит?
— Он еще не знает, а заботит это меня по роду службы. По моим агентурным данным в ближайшее время из Москвы должны прилететь три киллера. Их задача перехватить предприятие. С кого они начнут, я не знаю, но хотел бы, чтобы в это время у меня подопечных было бы меньше.
Конечно, Мельников блефовал. Он даже подивился той ахинее, которую нёс, но Зоя, очевидно, воспринимала это серьёзно:
— Не может быть, здесь что-то не так. Мне шеф только что поручил завтра встретить московский рейс, к нему летят трое мужиков из Москвы.
— Один из киллеров по пьяни проговорился в московском ресторане… Мне приятели сообщили…
Данилина встревожилась:
— Может это они и есть? Надо ведь шефа предупредить!
— Пока не надо. Сделаем так. Ты подбери подходящее предложение и выкупи путевки через подставу в другом городе. Или можно сделать еще проще — созвониться с директором какого-нибудь санатория и купить путевки непосредственно у него. Как только все будет готово, скажешь мне, а я поставлю в известность шефа.
Данилина вдруг вспомнила, что ей недавно звонила Галя, жена Афонина, и спрашивала её совета, на какой курорт лучше поехать с ребенком. Получается, что Галя тоже знала про существовавшую угрозу? Данилиной стало страшно, и она испуганно посмотрела на Мельникова:
— А как же я поеду их встречать? Я одна не поеду, я боюсь.
— Поедешь с Петром, он будет за водилу, а страховать вас будет еще одна наша машина с ребятами.
— Зачем мне ваше страхование? Вы их и встречайте. Я сейчас пойду к шефу и откажусь.
— Зоя, ты им не нужна, им нужно предприятие, следовательно, им нужен Афонин и его семья. Скажешь Афонину, ты же его знаешь, он начнёт от страха под себя ходить. Как ты в кабинет заходить будешь? Представляешь запах? И, кроме того, я же тебе сказал, с тобой поедет Петро, чего же тебе бояться?
— Бояться никогда не рано, но бывает поздно.
— Зоя, записывай свои афоризмы и публикуй — это может стать хорошим дополнительным заработком. Ну, что, кофе готово. Приступим?
— Какое там кофе, у меня ноги стали ватные от этих твоих известий! Не хочу я ехать, я боюсь!
— Зоя, я тебе гарантирую, всё будет в порядке. Ты мне веришь?
— А кто ещё поедет?
— Стас поедет. И сзади ещё одна машина с мужиками. Ты же знаешь наших мужиков? Они бошки кому угодно вмиг отвертеть могут.
— Ой, Мельников, чувствую, делаешь ты из меня, слабой женщины, камикадзе!
На столе зазвонил телефон.
— Ну, что, Зоечка, договорились? — спросил Мельников, положив руку на трубку. — Ты их встречаешь, а безопасность я тебе гарантирую.
Данилина, отпив кофе и закусив пирожным, ворчливо сказала:
— Твою гарантию бандитам не предъявишь, они на нее плевать хотели.
Мельников в ответ улыбнулся и снял трубку телефона:
— Мельников слушает.
Звонил Стас Кондратюк:
— Михалыч, это Стас. Здесь такое дело, мне нужен сегодня отгул.
— Почему экспромтом? Ты с кем-нибудь о подмене договорился?
— Нет, просто неожиданно так сложились обстоятельства.
— Так сложи их в другую сторону, как говорит наша пани Зося.
Мельников, улыбнувшись, посмотрел на Данилину, и та возмущенно показала ему кулак.
— Михалыч, я, это… Я потом тебе объясню, не по телефону. Так что, даешь отгул?
— Первый и последний раз. Больше никаких отгулов экспромтом! Ты хорошо понял?
— Все понял. Спасибо. Может быть, я сегодня ещё загляну. Позднее, тогда все и объясню.
— Кстати, завтра утром к восьми часам ты должен быть у меня в кабинете. Для тебя есть важное задание.
— Лады. Завтра утром в восемь часов.
Мельников положил трубку, взглянул на Зою и сказал:
— Кроме Петра с тобой поедут Стас и Миронов. Видишь, Зоечка, лучшие кадры тебя будут охранять.
Зоя доела пирожное, выпила кофе и искала салфетку, чтобы вытереть губы и руки.
— Нет салфеток. Извини, я как-то не подумал об этом.
— Правильно, зачем настоящему мужчине салфетки, если у него есть рукава?
— Я исправлюсь, Зоя.
— Ладно, Мельников, спасибо за угощение, я пошла к себе. Насчёт санатория я подумаю — надо ведь как-то отрабатывать твои пирожные.
Зоя вышла из кабинета, а Мельников, глядя ей вслед, думал о том, что он никак не может найти правильный тон с этой девушкой, которая ему очень нравится. Возможно, и она проявляет к нему интерес. Месяца два назад Афонин устроил в ресторане празднование пятилетнего юбилея своей фирмы. Зоя пришла в длинном вечернем платье, на фоне которого выделялись её белоснежные округлые плечи и пшеничного цвета волосы. Золотая цепочка с небольшим медальончиком подчеркивала красивую линию длинной шеи, а модная прическа и со вкусом выполненный макияж свидетельствовал о посещении дорогого салона красоты. Мельников издали залюбовался Зоей, но она неожиданно подошла к его столику, бесцеремонно, как это она умеет, согнала с места сидевшего рядом с ним начальника отдела снабжения и с независимым видом уселась на его место. На Мельникова пахнуло тонким ароматом французских духов и он от растерянности не знал что сказать. Главный бухгалтер, полная пожилая женщина, сидевшая за соседним столиком, сочувственно посмотрела на начальника отдела снабжения, искавшего себе новое место, потом перевела взгляд на Мельникова и покачала головой. Но Мельникова не интересовало сострадание главбуха, он мучительно соображал, что сказать Зое такое, чтобы не быть банальным, но Зоя опередила его:
— Мельников, надеюсь, ты знаешь, что мужчина должен ухаживать за дамой, сидящей справа. Чтобы ты не мучился, определяя, где у тебя право, а где лево, подсказываю — я сижу от тебя справа. Поэтому ухаживай за мной, а не за соседкой слева.
Слева от него сидела неизвестная ему и малопривлекательная дама, которая его совершенно не интересовала, а вот такое неожиданное соседство с Данилиной его возбуждало. Зое было двадцать семь лет, и она не была замужем. Мельникова неудержимо к ней тянуло, но он был на одиннадцать лет старше, и к тому же он жил с дочкой Яночкой, которой скоро исполнится тринадцать лет. Когда его выперли из «конторы глубокого бурения» во время демократической чистки органов, он пошел работать таксистом, и жена ушла от него к бизнесмену. Тот увёз её в Москву и, вероятно, поставил условие, чтобы жена переехала к нему без дочки. Яночка очень скоро привыкла обходиться без матери и только иногда тихонько плакала, рассматривая семейные фотографии. Она старалась этого никогда не делать при отце, но Мельников, приходя поздно домой, иногда видел красные глаза дочери, не на месте лежащий фотоальбом и понимал, что Яна разговаривала с мамой, которая редко, но все-таки звонила им из Москвы.
Мельников считал, что не подходит Зое и по возрасту, и из-за того, что имеет дочь-подростка. Боясь показаться смешным, а то и нарваться на колкости, он даже не пытался за ней ухаживать. Зоя была кошмаром для многих из их конторы благодаря своим язвительным репликам. Но его почему-то выделяла из общего круга сотрудников и частенько по-доброму подтрунивала над ним. Мельников не мог понять — она избрала его безобидной мишенью для своих шуточек или он ей, осторожно говоря, приятен?
Мельников сидел рядом с Данилиной, вдыхая аромат её духов, и выполнял все её требования: подать то, налить это. Несколько раз она сама приглашала его танцевать, и ему пришла в голову мысль, что, может быть, он ей не совсем безразличен, но мысль: «Ну и что дальше?» — останавливала его. Танцуя с кем-то, она перехватила взгляд Мельникова и озорно, показав ему язык, засмеялась, откинув назад голову. Он не знал, как себя с ней вести. В конце вечера, она, как избалованная девочка, потребовала, чтобы он проводил её домой. Отпустив такси возле её дома, он неуклюже топтался рядом с ней и думал, стоит ли напроситься к ней на чай или нет. Он боялся нарваться на отказ и что вообще она может его высмеять. Между тем Зоя немного постояла, глядя на него, а потом сказала:
— Ладно, Мельников, топай домой к Яночке. Она тебя уже, наверное, заждалась.
— Откуда ты знаешь о Яне? — удивился Мельников.
— Я о тебе, Мельников, всё знаю. Ну, хорошо, иди, я тебя отпускаю.
Она чмокнула его в щеку и быстро пошла к подъезду. Мельников похвалил себя за то, что сдержался и не попробовал напроситься к ней домой.
«Вот был бы номер, если бы я набивался к ней на чай, а она бы меня отправляла к дочери», — подумал Мельников и побрел искать такси. Но, с другой стороны, зачем она потребовала, чтобы он её провожал? А, может всё-таки надо было набраться наглости и напроситься? Он завидовал легкости, с которой Матюшин находил общий язык с девушками. Мельников и сам был далеко не стеснительный с женщинами, да и женщины им тоже интересовались. С тех пор, как от него ушла жена, у него было несколько романов, но ни одну из этих женщин он не видел в роли жены. А вот завести роман с Зоей ему что-то мешало. Видимо Зоя не была создана для романов, а для серьёзных отношений у него было препятствие — дочь. Пару лет назад Яночка зарыдала, смотря фильм про Золушку. Когда он с трудом её успокоил, Яночка призналась, что увидела себя в роли Золушки, потому что он наверняка женится и приведет в дом злую мачеху. Это было во время его очередного романа с женщиной, у которой, просто так совпало, было две дочери. И у Мельникова сразу пропал интерес к этой женщине, хотя у них начали складываться серьёзные отношения и Мельников задумывался о том, не сделать ли ей предложение. «Яна точно не примет Зою с её характером», — подумал Мельников. Яночка росла нервной девочкой из-за психологической травмы и приближалась к тому возрасту, когда у девочек начинаются всякие проблемы, а рядом с нею никого не было, хотя, по большому счёту, ей нужна была женщина, с которой она могла делиться своими девичьими тайнами. С отцом она ничем поделиться не сможет, а если будет обо всё узнавать от подружек — беды не миновать. Однако Зоя была явно не из тех женщин, с которыми девчонки могут делиться секретами. Даже он, взрослый и опытный мужчина, не мог найти с нею общий язык.
