— Да нет. В университете замуж не вышла, а потом в науку пошла, а там мужики, сам знаешь какие. Одним словом, ученые. Ну, в том плане, что читать и писать научились и думают, что этого достаточно для семейной жизни. Хорошая девчонка, а видишь, пару себе найти никак не может. Такую любой обидеть может.
— Насчет обидеть, это ты зря. Имея такого приятеля как ты, она должна чувствовать себя в безопасности. А жена твоя не ревнует?
— Я же сказал, они дружат с детства. В садик вместе ходили, потом в школу… Катька не такая девчонка…
— Понятно. Нам такая голова очень может пригодиться. Знаешь что, Стас, приводи ее сюда, потолкуем с ней. Может быть, на работу к нам устрою. Поговорю с пани Зосей, может она её к себе в отдел оформит.
Стас загорелся:
— Михалыч, поверь, не пожалеешь. Она может и на компьютере работать, может что-нибудь по делопроизводству делать. Так что, оружие даешь?
— На компьютере мы найдем, кто работать будет. Только свистни, очередь соберется. Она пригодится нам для другого дела.
— Для какого такого дела? — насторожился Стас. — Так я еще раз спрашиваю, оружие дашь?
— Ты с ней не пойдешь. Я тебе дам ещё двух мужиков, пойдешь с ними. Скорее всего, Миронова и Матюшина. Найди телегу с сеном, в него спрячете оружие после операции. Где-нибудь рядом с шоссе, около пруда, место выберете сами, будет стоять машина с удочками и наловленной рыбой. Закончите операцию, сразу же туда, раздеваетесь и ныряете. Поплаваете, запах пороха улетучится. Побудете еще там пару часиков и вернетесь в город.
— А что мешает нам сразу вернуться? Зачем там рядом торчать?
— Посты ГАИ мешают. Они засекут номер машины, возвращающейся из района перестрелки. Разве непонятно? Подробности обговорим завтра. Приводи свою подругу, решим вопрос об ее устройстве к нам.
— Только не сразу. Ей придти в себя еще надо.
— Если она нам подойдет, у нее будут деньги и время, чтобы придти в себя. Так что пусть она визит не слишком оттягивает.
— Ладно, Михалыч, я ей так и передам. Если ты её устроишь, я тебе буду очень благодарен. Ты ведь меня знаешь, я словами не бросаюсь.
— Знаю тебя, знаю. Ты вот что, иди по своим делам, а завтра утром в восемь часов у меня. Этот козел задумал создать свою личную охрану из бандитов. А потом, они, очевидно, займутся нами.
— Уже давно надо от этого козла избавиться. Я его морду видеть не могу, аллергия на него. Верно Самоха говорит — влить ему бутылку водки в горлянку и в окно его на фиг с четвертого этажа.
Мельников поморщился — ему эта болтовня про способы избавления от Афонина была неприятна, и, кроме того, слухи могли дойти и до Афонина. Поэтому он подал руку Стасу и уклончиво сказал:
— Всему свое время, Стас. Ну, давай, топай. У меня ещё дел невпроворот.
Зазвонил телефон и Мельников, попрощавшись со Стасом, снял трубку:
— Мельников слушает.
Голос в телефонной трубке принадлежал Ферапонтову.
— Это пирожковая рядом со сквером Победы? Вы заказывали тесто на 15–30?
О связи Мельникова и Ферапонтова не знал никто, кроме Самохина, и они старались её не афишировать. Сама информация об их постоянных контактах могла стать ключом к разгадке некоторых событий, поэтому Мельников и Ферапонтов использовали конспирацию при организации своих встреч.
— Вы ошиблись. Внимательнее набирайте номер.
Положив трубку, он посмотрел на часы и позвонил в приемную Афонина.
— Валечка, я ненадолго отлучусь, будет спрашивать шеф, скажи, что поехал проверять объекты.
— Хорошо, Виктор Михайлович, если спросит, я скажу.
Валя Панова была подруга Зои Данилиной и усердно копировала стиль её поведения, но с Мельниковым себя вела очень доброжелательно и всячески пыталась показать, как она к нему расположена. Вероятно, Матюшин, один из доверенных его людей в службе безопасности, сделал Мельникову серьёзную рекламу у Валечки, с которой в последнее время крутил бурный роман. Мельников надел пиджак, вынул из ящика ключи от машины и, оглядев кабинет, вышел.
Он поехал на встречу с Ферапонтовым, заехав по дороге на автозаправочную станцию. На автозаправке скопилось много легковых машин — время от времени они скапливались там по какому-то закону случайных чисел, но к колонке с дизельным топливом он был вторым на очереди и стоял, наблюдая разыгрывающийся скандал около колонки с бензином А95. Не успела заправившаяся машина отъехать от колонки, как на её место попыталась вне очереди подъехать другая. Водители начали возмущаться, но сидевший за рулем этой машины парень в спортивном костюме и с золотой цепью на шее — неотъемлемый атрибут криминальной крутизны, выглянув в окно, обматерил их и продолжил свои манёвры. Но в этот момент к колонке подъехала «тойота», которая начала сдавать задом, чуть не врезавшись в машину крутого парня. Он выскочил из своей машины, открыл левую дверь «тойоты», не заглядывая в кабину, вытащил сидевшего там мужчину и, матеря его, замахнулся кулаком. Но вдруг открылась правая дверь «тойоты», и оттуда вылез амбал под два метра роста с бычьей шеей, в таком же спортивном костюме и массивной золотой цепью.
— Слышь, братела, здесь у нас эта… руль справа, — сказал он, облокотившись на крышу машины, и крутой парень отпустил мужчину.
— Братан, но у нас же здесь очередь! А ты мне чуть передок не смял, — растерянно сказал он, но водитель «тойоты» пожал плечами.
— Понимаешь братела, спешим мы, времени нет, — веско ответил он и, открыв бак, засунул в него шланг.
«Загнать бы всю эту шваль в овраги и из пулеметов», — подумал Мельников.
Хотя он понимал, что эти ребята, возможно бывшие спортсмены, были раньше неплохими пионерами и комсомольцами, но резко изменились условия жизни в стране и они стали другими. Так сказать, адаптировались к новым жизненным условиям. Две социальные группы — чиновничество и криминалитет, делят между собой промышленность и ресурсы государства, а для этого необходимо разрушить все моральные и правовые нормы. И эти крутые ребята не более чем слепые исполнители и проводники навязываемого стране беспредела.
Михаил Трифонович Мартынов, местный криминальный авторитет по кличке Мартын, принадлежал к цветной масти[14]. В 1981 году во время очередной отсидки он был коронован в «воры в законе» и, выйдя на свободу в апреле 1988 году, обнаружил, что времена быстро меняются. В 1986 году власти разрешили молодежным клубам по интересам иметь свои расчетные счета и при райкомах комсомола стали создавать центры научно-технического творчества молодежи, основным занятием которых была трансформация безналичных денег, отпускавшихся различным организациям «на внедрение результатов научно-технического прогресса в производство», в наличные за 20–30 процентов отката. Перспективы, которые в связи с этим открывались, захватывали дух! Если раньше Мартын прессовал мелкую сошку — работников торговли, заведующих столовыми и складами, то сейчас можно было прессовать руководителей предприятий и организаций, отмывавших большие деньги через такие центры, а также комсомольских активистов, орудовавших в этих центрах! Это был качественно другой уровень, и он начал срочно сколачивать свою структуру, подбирая крепких спортивных ребят. Давний бухаринский лозунг «обогащайтесь», вновь оказавшийся популярным, стал руководством к действию не только для блатного мира, но и для чиновников и партократов, почувствовавших, что разрешено законно красть в особо крупных размерах. Криминальный мир начал лихорадочно снимать пенки с результатов перестройки. Правда, классические воровские постулаты обязывали вора в законе пренебрегать богатством, роскошью, уютом, не иметь собственности, не иметь социальных и иных контактов с обществом и не сотрудничать с государственными властями, но перестройка и реформы изменили не только масштабы воровства, но и психологию воровской элиты. Перестал действовать закон мести за отход от соблюдения воровских обычаев и традиций, и верхушка блатного мира начала обзаводиться шикарными особняками и открыто жить на широкую ногу. Быстрому наращиванию их капиталов способствовала антиалкогольная кампания 1985–1987 годов, во время которой Мартын сидел в тюрьме, а выйдя на волю, решил срочно наверстать упущенное, чтобы не остаться на бобах во время такого пиршества.
Буквально через полтора месяца после освобождения, 1 июня 1988 года, в газете «Правда» Мартын прочёл новый закон о кооперации и проникся твердой уверенностью в том, что наступил золотой век. В обычной кампанейской манере начали создаваться кооперативы, которые он сразу же обкладывал данью. Чиновница из горсовета, работавшая у него на зарплате, регулярно поставляла ему списки кооперативов, прошедших регистрацию, поэтому ни один кооператив не мог остаться незамеченным. Дань он назначал умеренную — по одной тысяче долларов в месяц, но потом сообразил: справедливость требует, чтобы кооперативы выплачивали дань пропорционально прибыли. Некоторые кооперативы занимались мелким ремонтом квартир и зарабатывали мало. Другие, более богатые, закупали в сельской местности мясо и перепродавали его на рынке, но всё равно особых средств не имели. Но были такие кооперативы и совместные предприятия, которые создавали руководители крупных предприятий и через них намывали деньги в свои карманы. Разрешение кооперативам и совместным предприятиям вести бесконтрольную внешнюю торговлю при неконвертируемом рубле и искусственно заниженных, по сравнению с мировыми, внутренних ценах, открывало невиданный ранее простор для рэкетирской деятельности. Мартын удивлялся, как такое может быть, и боялся, что вдруг всё закончится, и рай закроют. Но Гриня Шарый пророчески предрекал:
