Паренек — то ли дагестанец, то ли черкес, то ли абхазец играл здорово, играл так, что временами талантливый Князев приходил в отчаяние. Однако ж, сумев предельно напрячь недюжинные навыки и способности, он все же одолел его с перевесом в одну партию и, получая золотую медаль, не скрывал удовлетворения. А, увидев катившуюся слезу по щеке недавнего соперника, радовался по праву заслуженным титулу и званью еще сильнее. После награждения чемпион СССР отыскал этого паренька по имени Рустам, чтобы пожать руку, поблагодарить за хорошую игру, поздравить… На самом же деле просто возжелал еще разок насладиться его унижением.
Потом было триумфальное поступление в один из московских университетов. А, заработав отличной учебой красный вузовский диплом, Антон стал единственным счастливчиком со всего курса, приглашенным на работу в знаменитый Московский институт анализа, прогноза и стратегического планирования международных отношений. Работая там, сотрудничал с Лабораторией эволюционного моделирования, а затем и вовсе попал на стажировку в легендарную Академию геополитических проблем. Теперь же на даровитого и перспективного молодого специалиста обратило пристальное внимание и ФСБ. Кажется, Князева собирались привлечь к секретной и чрезвычайно важной операции, проходящей под патронажем генерал-лейтенанта Серебрякова. Всё, одним словом, в его судьбе складывалось согласно им же выстроенного графика и четко спрогнозированного будущего. Всё, кроме неустроенной пока личной жизни…
Незадолго до первой встречи с Сергеем Николаевичем Серебряковым, Антон по вызову питерского Управления ФСБ вернулся в родной город и временно поселился у матери, проживающей в отдельной квартирке в конце Нейшлотского переулка. Во время знакомства с генералом в клинике, куда тот угодил после нелепого случайного происшествия, Князев в самый последний момент узнал его соседа по палате — Костю Ярового. Их детство прошло бок о бок на Выборгской стороне. Учились, правда, порознь, но жили рядышком, изредка общались. Костя уже тогда был крепким и смелым парнем, слыл оторвягой и бойцом — мог постоять и за себя, и за товарищей, но особыми талантами не блистал, за исключением, кажется, отменного музыкального слуха. Антон припомнил собиравшуюся толпу сверстников вокруг Ярового, когда тот музицировал во дворе на гитаре или аккордеоне. Пацаны просили исполнить то одну, то другую мелодию, и Костя запросто их исполнял, то ли зная сотни мотивов наизусть, то ли искусно и слету подбирая аккорды.
А у кровати бывшего соседа по улице, Князев заприметил очаровательную девушку, настолько ошеломившую его своей обворожительной красотой, что, позабыв кивнуть старинному приятелю, он так и покинул клинику в немой растерянности…
К следующему визиту в больничные апартаменты он приготовился основательно: накупил фруктов, шоколада, свежей сдобы. Упаковал продукты в два одинаковых свертка; встретился у застекленного крыльца НИИ травматологии со здоровяком-подполковником, по слухам, руководившим знаменитым подразделением спецназа и, поднялся вместе с ним до нужного этажа…
— Добрый день, — достаточно громко поздоровался Антон, входя в палату. Ныне приветствие адресовалось обоим ее обитателям.
Генерал, как и в первый раз, сухо кивнул, пожал пришедшим руки и пригласил пройти в холл, расположенный в конце коридора. Сегодня он чувствовал себя лучше, и устраивать служебные совещания поблизости с отдыхавшим майором было с его точки зрения нетактично. Один из свертков Князев решительно уложил на тумбочку Серебрякова, второй же, ненадолго задержавшись у кровати Константина, с улыбкой протянул ему.
— Кажется, мы с вами когда-то встречались, — заговорщицки произнес он.
— Помнится было, — с готовностью отвечал Яровой, — я тебя, Антон, еще позавчера узнал, но ты слишком резво откланялся.
— Увы, дела ждали неотложные. Да и тебе, признаться, было не до меня.
Улыбнувшись, спецназовец вспомнил об Эвелине…
— Я сейчас ненадолго удалюсь, а потом поболтаем. Идет? — предложил Князев.
— Давай, жду…
Молодой специалист по анализу и прогнозам бесшумно прикрыл за собою дверь и торопливым шагом нагнал двух мужчин, неспешно следовавших длинным коридором к просторному, пустующему холлу.
— Присаживайтесь, — на правах хозяина распорядился фээсбэшник, и сам удобно устроился в одном из мягких кресел. Вооружившись очками, полистал пачку документов, принесенных днем ранее курьером из Управления и, молвил: — Итак, Антон, тобой дано официальное согласие, подписаны надлежащие бумаги, пройден ряд формальных процедур… Хорошо. Теперь позволь ввести тебя в курс дела.
Он откинулся на спинку кресла, а Князев, напротив, всем корпусом подался вперед, выказывая готовность внимать и цепко ловить на лету каждое слово.
— В соответствие с распоряжением Президента в рамках нашей структуры экстренно создаются две группы, — без лишних предисловий начал Сергей Николаевич. — Первая, — назовем ее «Центр оперативного анализа», будет состоять из маститых аналитиков, разведчиков-теоретиков и опытных контрразведчиков. В нее-то ты, с момента подписания сих документов и вливаешься. Задача группы состоит в четком анализе военно-политической обстановки в Чечне. Анализе, ну и, само собой разумеется, прогнозе развития ситуации на период от одной недели до нескольких лет.
Уловив нервозное движение правой руки молодого человека, энергично чесавшей запястье левой, генерал вскинул бровь:
— Ты хочешь что-то сказать?
— Да, Сергей Николаевич, — озабоченно пробормотал тот. — Я… хочу лишь напомнить о том, сколь огромный порой требуется объем исчерпывающей и разнообразной информации, для достижения наиболее вероятного прогноза развития события в таком обширном и неспокойном регионе, как Чечня.
— Мне понятно твое опасение, — довольно отвечал фээсбэшник, с симпатией относившийся к серьезным и основательным представителям молодого поколения. — Ваша группа не будет испытывать информационного голода. Во-первых, ты получишь допуск к любым необходимым для работы секретным данным. Во-вторых, сразу же после старта операции в Центр начнет стекаться самая разнообразная информация от разведок различных ведомств. Это и армейская, и авиационная, ну и, разумеется, разведка ФСБ. И, наконец, в-третьих…
Он выдержал небольшую паузу, поправил здоровой рукой на груди полы казенной пижамы, разгладил ладонью узенькие светло-синие лацканы и продолжил:
— В-третьих, я еще не обозначил задач второй, набираемой нами группы. Вот перед тобой сидит подполковник Извольский — заместитель командира Отряда особого назначения «Шторм». Ему поручено сформировать небольшой отряд из наилучших профессионалов и отправить его в тыл нашего противника — в горную Чечню.
Поймав на себе очередной беспокойный взгляд Князева, Серебряков уверенно упредил его пояснением:
— Нет, Антон, эта специальная группа отправляется туда не воевать, а добывать все ту же информацию. Самую свежую и ценную информацию о расстановке сил; о вооружении, составе и перемещениях банд…
Трое мужчин еще долго беседовали в квадратном холле. Расстались они лишь под вечер, когда и без того низко висевшее над горизонтом солнце, устало спряталось за крыши зданий старого города. Извольский покинул клинику первым; Антон, спохватившись у дверей лифта, поспешно вернулся в палату и около получаса предавался воспоминаниям о безмятежном детстве с Константином Яровым…
— Кстати, а что это за девушка сидела у тебя в прошлый раз? — промежду прочим, полюбопытствовал он перед уходом.
— Что ж ты, приятель, меня узнал, а девушку, жившую на той же улице, признавать не желаешь? — с нарочитой укоризной отчитал его Костя.
— На той же?.. — опешил новоиспеченный аналитик ФСБ. — Нет, не припомню.
— Мы с тобой обитали в Нейшлотском, а она на пару кварталов ближе к нашей набережной — на Фокина.
— Вот те раз. Мне и в голову не могло придти!..
Откланяться он не успел — майора навестила все та же, легкая на помине красотка в белом халате. Немного смутившись, Князев кивнул, когда Яровой его представлял, а та запросто подала руку, назвавшись Эвелиной. С минуту он с пристальным изумлением рассматривал ослепительную внешность девушки, затем попрощался, задумчиво спустился вниз, накинул легкое модное пальто, поднял воротник и окунулся во мглу темно-синего вечера. Лицо его было озадаченным — то ли мысли уже во всю работали в обозначенном генерал-лейтенантом направлении, или же какая другая задумка прочно засела в голове и не давала покоя…
* * *
— Скажи, Костя, — спустя пару дней, обратился к майору генерал, — а правда ли, что ты играешь едва ли не на всех музыкальных инструментах?
— Конечно, неправда, — подивился тот нежданному интересу. — Представляете, сколько на свете инструментов?! Жизни не хватит, чтобы только увидеть все, не говоря уж о возможности научиться нормальному исполнению.
