ног сумку, расстегнул ворот шинели, протянул военный и отпускной билеты. Старший лейтенант, внимательно просмотрев, вернул.
— Можете следовать дальше.
Застегнувшись, взял сумку, снова козырнул, патруль козырнул ответно. Весело позванивая подковками, отпускник бодро направился к метро. Он думал о том, что еще совсем недавно проделал тот же путь, но совсем в другом качестве. А теперь все вроде то же, и все по-новому. Спустившись вниз по эскалатору, доехал по Кольцевой до «Курской», поднялся вверх, вышел к вокзалу. Там, взяв в кассе билет на электричку до Балашихи, занял свободное место в вагоне. Через несколько минут, шипя, закрылись двери, за окнами поплыла платформа.
Пассажиров в вагоне было немного. Одни уткнулись в журналы, другие молчали. Два мужика напротив о чем-то спорили, за стеклом в тамбуре дымила сигаретами подвыпившая компания.
На очередной остановке — Реутово в вагон зашла худенькая женщина, ведя под руку слепого в темных очках и с обожженным лицом. Одет был в кепи, потертый камуфляж и берцы. На груди орден Красной Звезды и медаль. Сняв головной убор, протянул вперед. Двинулись по проходу.
Одни пассажиры участливо вздыхали, другие отворачивались, делая вид, что не замечают, третьи сидели с каменными лицами. Максим почувствовал, что его пробрал мороз по коже. Когда пара оказалась у скамейки, где он сидел, он вынул из кармана шинели сотню, опустил в кепи.
— Спасибо, — шевельнула бесцветными губами женщина, и они пошли дальше.
Балашиха осталась прежней. Тот же обшарпанный вокзал с бегающими по перрону бродячими собаками, серые дома и разбитый асфальт. Пройдя к ближайшей остановке, подождал старенький автобус, идущий к центру, скрипнула, закрываясь, дверь, автобус тяжело тронулся с места.
Впрочем, кое-что изменилось. Тут и там возводились новостройки, стихийных базаров стало меньше, увеличилось число автомобилей. Доехав до нужной улицы, вышел и пошагал к знакомой девятиэтажке. На стене все так же висела вывеска с временем работы школы, спустился по истертым ступеням в подвал.
На одном из помостов с канатами прыгала пара мальчишек, молотя друг друга перчатками, на втором незнакомый парнишка занимался с тренером. Четверо сидели на скамейке, наблюдая, как лопоухий пацан лет семи обрабатывал грушу в углу. Рыбаков с секундомером в руке стоял спиной к входу, время от времени подавая на ринг команды.
— Александр Иванович, — подошел ближе Найденов.
Тот обернулся, — брови поползли вверх.
— Максим?
— Точно так! — вскинул к виску руку. — Прибыл в краткосрочный отпуск!
Удары в зале смокли. Все пялились на невиданного гостя.
— Ух ты-ы, моряк, — протянул, обняв грушу, лопоухий.
Рыбаков с Найденовым, шагнув друг к другу, крепко обнялись.
— Орел, — отстранился Александр Иванович. — Меня перерос. — Он энергично похлопал бывшего воспитанника по плечам. — А почему не дал знать?
— Так получилось.
Оба рассмеялись.
— Леонид Юрьевич, — обратился Рыбаков ко второму тренеру, подошедшему пожать Максиму руку. — Продолжай занятия. Меня сегодня не будет.
Тот улыбнулся, согласно кивнул и вернулся к ребятам.
Спустя несколько минут Александр Иванович и Максим энергично шагали по улице. По дороге зашли в чебуречную. Теперь на месте киоска стояло модульное зеленое строение с вывеской «У Анзора».
— Капиталистом становится мой сержант, — улыбнулся Александр Иванович. — Заходи, — пропустил вперед курсанта.
За столиками в зале угощались десяток посетителей и сновал официант. Из колонок лилась песня «Любэ», за стойкой возвышался хозяин.
— Вах! — выпучил он глаза, увидев вошедших, и захромал навстречу.
— Джигит, совсем джигит! — громко провозгласил он и облапил Макса ручищами. — В отпуск?
— Да.
— Казбек! — обернулся к официанту. — Быстро накрой столик в кабинете.
Мимо стойки прошли в коридорчик, свернули в кабинет.
Вскоре на круглом столе появились истекавшие горячим соком шашлыки на блюде, нарезанный ломтями сулугуни, зелень, а к ним бутылка пятизвездочного коньяка.
— Рекомендую, «Кизляр». Такой только в Дагестане делают, — наполнил хозяин рюмки.
— За тебя, Максим! — поднял Рыбаков свою. Три хрустальные рюмки сдвинулись, зазвенели радостно. Мужчины выпили, закусили.
Когда съели шашлыки, повторили.
— Теперь тост, — сказал Анзор, — за настоящих мужчин и дружбу!
Грех не выпить! Вдруг Максим хлопнул себя по лбу — «совсем забыл» — и раздернул змейку на стоявшей рядом сумке. Достал оттуда две десантные тельняшки, купленные в Военторге.
— Это вам. — Он поочередно вручил обоим подарок.
— Ну, брат, удружил! А то моя совсем старой стала, — ткнул пальцем Анзор в выцветшие полоски под воротником.
Рыбаков повлажнел глазами.
— А теперь расскажи, как живешь и учишься? — Бывший сержант бережно отложил тельняшку.
Максим подробно рассказал об учебе, о курсантской жизни, о новых товарищах, — оба с интересом внимали.
— Ну а бокс? Продолжаешь заниматься или бросил? — вынув из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой Рыбаков.
— Продолжаю, Александр Иванович. Тренируюсь в сборной Морского корпуса.
— Неплохо. В соревнованиях участвовал?
— Пока нет. Но они не за горами.
Засиделись до ранних сумерек, а затем тепло простились с хозяином.
— Ты на сколько дней приехал? — вышел провожать Анзор.
— Отпуск две недели.
— Каждый день можешь кушать у меня. Не придешь — обижусь.
— Спасибо, дядя Анзор.
Пожав обоим руки, вернулся обратно: собственное дело присмотра требует.
— Значит так, живешь у меня, — сказал тренер, когда прошли к автобусной остановке.
— У меня же своя комната, — попытался отказаться Максим.
— Возражения не принимаются.
Минут через пять подошел дребезжащий автобус, открылась гармошка двери, поднялись в салон, поехали, переваливаясь на неровностях дорожного полотна.
В квартире тренера тоже было все по-прежнему, та же чистота, так же тихо урчал холодильник.
— Давай попьем чаю, — предложил тренер, когда сняли в прихожей верхнюю одежду и помыли в ванной руки. — Мне тут один приятель из деревни прислал банку меда. Настоящий липовый, со своей пасеки.
Уютно расположились в кухне. Как и раньше, водили глазами ходики, а еще висел офисный календарь. Глянцевый, посвященный ВДВ — с его эмблемой и девизом: «Никто, кроме нас!».
— Сильно сказано, — кивнул Максим на календарь, когда стали пить чай.
— На том стоим, — сказал весело Рыбаков и придвинул ему блюдце с медом, — нажимай.
— А можете рассказать какую-либо запомнившуюся историю о службе, Александр Иванович? — Максим аккуратно зачерпнул ложкой янтарного цвета прозрачный мед, стараясь не пролить ни капли. — Давно хотел попросить. У нас ребята из семей военных много историй рассказывают. Интересно… — Он вопросительно поглядел на наставника.
— Запомнившуюся, говоришь? — Александр Иванович вскинул бровь и на секунду задумался. — Ну что же, есть такая, запоминающаяся. Слушай.
Было это в Афгане. Служил я там второй год. И как-то летели с оказией на паре вертолетов Ми-8 за молодым пополнением в Кабул. Кроме меня, в грузовом отсеке нашего вертолета был незнакомый прапор, тоже из ВДВ, и молодая красивая блондинка в джинсовом костюме.
К тому времени, о котором рассказ, у духов, как мы звали
