предложения есть? — закончил необычный для него монолог Давлетов.
И без вопроса руководителя Аркадов обязан был предусмотреть различные пути реализации материалов, в том числе без показа своих «ушей». Еще в начале розыска у него появился случай встретиться и пообщаться с начальником резерва проводников Владимиром Калюжным. Знакомство с ним состоялось несколько лет назад по весьма печальному поводу — смерти отца близкого друга Аркадова, который почти всю жизнь проработал на железной дороге. Среди своих коллег отец друга носил удивительно трогательное прозвище: «Дитя вокзала». Несмотря на своеобразный, порой взрывной характер, Калюжный пользовался непререкаемым авторитетом среди подчиненных. О нем Аркадов сразу же и доложил Давлетову как о лучшей кандидатуре для беседы с Кузыриной.
— Не надо вам объяснять, что нам нужен объективный результат! — жестко отреагировал Давлетов, но тут же добавил: — Речь не о вас, но не проявит ли ваш кандидат чрезмерной прыти или, наоборот, спустит все на тормозах? Как там у железнодорожников говорят: поставить башмак под колесо?
— Я ручаюсь за него. Это человек старой закалки и хорошо понимает, что к чему. Мной будет отработан тщательный план беседы, учитывающий все возможные варианты. Более того, даже организуем негласное дежурство врачей.
— С нашатырным спиртом? — улыбнулся Давлетов.
— Спирт в обязательном порядке, — парировал Аркадов. — По нашим данным, у Клары Давыдовны со здоровьем в общем нормально, но вдруг… ведь речь пойдет о будущем сына, его судьбе.
— Слуховой контроль планируете? — явно подводя беседу к концу, спросил Давлетов.
— Нет, — отрезал Андрей. — Здесь контроль и вмешательство не потребуются.
— Убедил, не будем играть в шпионов, но дату проведения их встречи мне заранее сообщите, — закрывая папку с розыскным делом, закончил начальник…
Лежащий на столе у Аркадова график движения поезда, на котором работала подозреваемая, просто ласкал взгляд. Он не вызывал сомнений о пребывании Клары Кузыриной в городе в момент, когда анонимное письмо оказалось в почтовом ящике железнодорожного вокзала.
Аркадов ждал звонка, но, как всегда бывает, он прозвучал неожиданно. От волнения его рука на секунду зависла над телефонной трубкой. На другом конце провода раздался до боли ожидаемый голос, который озорно потребовал:
— Андрей Петрович, бутылку шампанского — и ко мне!
Быстро заскочив в ближайший магазин, Аркадов поймал такси. От волнения он, называя водителю адрес, чуть не указал номер этажа, на котором находился желанный кабинет. «Сейчас это простительно», — хмыкнул Андрей и с удовольствием откинулся на удобную спинку сиденья.
Калюжный сидел за своим рабочим столом и приветливым жестом встретил ворвавшегося в кабинет Аркадова:
— Я думал, что сотрудники вашего ведомства более холодные и выдержанные люди. Хотя в вашей ситуации трудно быть таким. — И театральным жестом подвинул ему листок, исписанный неровным почерком. Но Аркадова в первую очередь интересовали детали происшедшего, и Калюжный подробно сообщил о разговоре с Кларой Кузыриной.
Поначалу беседа шла в спокойном и доверительном тоне. Однако стоило коснуться темы анонимного документа, как женщина резко изменилась в лице и заплакала. Успокоившись, Клара с неожиданной для него откровенностью призналась: она составила анонимку в своем купе проводников, использовала для этого буквы из газет и журналов, которые в большом количестве выбрасывают пассажиры. В объяснительной Кузырина изложила все обстоятельства и причины своего поступка, а также подтвердила, что не собиралась совершать какие-либо конкретные действия по реализации своих угроз. В связи с тяжелой болезнью мужа, а также сына, находящегося в заключении, просила не наказывать ее.
Пробка с торжественным шумом покинула горлышко бутылки и часть брызг попала на стол Калюжному.
— Не обращайте внимания, — махнул он рукой, — это будет память о моих заслугах во славу спокойствия города. Когда такое, не дай бог, случится…
Смеркалось. Все было доложено, получены последние указания, и шифровка ушла в Москву. В уютном кабинете Аркадова, где на полках отсвечивали корешки всевозможной художественной и специальной литературы, всегда любопытный Сафронов с большим вниманием ознакомился с итоговой справкой по делу и, задумавшись, спросил:
— Андрей Петрович, но ведь хорошо подготовленный противник может, используя своеобразную лексику, ввести в заблуждение того, кто его ищет?
— Это практически невозможно, все происходит на подсознательном уровне, — нужно менять мозги.
Сафронов не сдавался:
— Ну, может, очень и очень подготовленный?
— Тогда он стоит перед тобой, — улыбнулся Аркадов. — Ну что, по «чайковскому», за победу? — И достал из тумбочки красивый торт.
Аркадов в раздумье остановился на лестничной площадке…
Сегодня рабочий день пошел как-то не так. Спустившись на первый этаж, он усиленно пытался вспомнить, с какой ноги начал движение — с правой или с левой? Такие маленькие приметы вносили забавное разнообразие в повседневное течение работы, но Аркадов относился к ним с большим уважением. Вот и сейчас, наклонив голову, он стал вопросительно разглядывать видавшие виды ботинки. Ему показалось, что и они хитро взглянули на него, упорно храня тайну первого шага. Не получив от них психологической «поддержки», Аркадов мысленно собрался и более уверенным шагом направился в Совет ветеранов управления.
На повороте он неожиданно столкнулся с незнакомым молодым сотрудником, который, бегло взглянув на него, молча прошагал по коридору. Аркадов на секунду задумался, а затем, не повышая интонацию, спросил:
— Молодой человек, почему вы не здороваетесь?
Тот, не смутившись, сразу ответил:
— Простите, но я вас не знаю…
— А вы что, знакомитесь только на брудершафт? Насколько мне известно, в этом здании посторонних быть не может. Кстати, вы, как военный и, наверное, офицер, должны не только знать, но и соблюдать правила приличия, особенно по отношению к старшим по возрасту и званию?
Не дожидаясь ответа от смущенного сотрудника, Аркадов спустился на первый этаж.
Подходя к кабинету, он пожалел о происшедшем. «Да если бы я вспомнил, с какой ноги наступил на первую ступеньку, возможно, прошел мимо. — Но тут же мотнул головой, как бы отгоняя эту мысль. — Нет, все правильно. Справедливое замечание остается в памяти на долгие годы, хотя, к сожалению, не всегда…»
Дверь кабинета открылась с каким-то особым приветливым шелестом. Этот таинственный звук неизменно свидетельствовал о частых посетителях в этом уютном, светлом помещении. Аркадов догадывался о цели своего приглашения в Совет ветеранов, но, зная, как любят поговорить пожилые люди, приготовился выслушать все с величайшим терпением.
Председатель Совета с редкой для его возраста силой одарил Аркадова рукопожатием. Андрей взглянул в его не по возрасту живые глаза и представил, сколько всего они могли видеть за большую и особенно тяжелую фронтовую жизнь.
— А у нас, как всегда, крепкий чай, — предложил Владимир Николаевич, — присоединяйтесь.
Ветеран по-хозяйски разливал чай в потертые чашки. Андрею неожиданно вспомнилось прошлое… После зачисления
