Эрл Гарднер - Дело застенчивой обвиняемой

Надин Фарр — не потревожив напускной застенчивости и не моргнув невинными глазками, она созналась, под воздействием наркотиков, в убийстве, а после отрезвления — в шантаже…

Доктор Логберт П. Динэйр — законопослушный психиатр, который консультировался у Перри Мейсона по поводу деталей закона, которые он намеревался нарушить.

Перри Мейсон — знаменитый адвокат, настаивавший на том, что для укрепления репутации человека «бесхитростного и находчивого» ему не следует припрятывать улики, чтобы уладить вопрос с убийством.

Делла Стрит — доброжелательная незамужняя девица, помогающая Перри Мейсону, которая в случае необходимости нальет шотландского виски и даст без проволочек юридический совет.

Пол Дрейк — хотя его сначала и просят действовать помедленнее, но этот частный сыщик чувствует себя куда уютнее, когда Мейсон возвращается к привычному стилю и отдает команду двигаться вперед на полной скорости.

Мошер Хигли — злобный старикашка, который, умерев, принес еще больше бед, чем при жизни.

Джон Эвингтон Локк — жених Надин, красивый молодой химик, который предпочитает истину в лаборатории и ложь — за ее пределами, когда возникнет необходимость.

Лейтенант Пол Трэгг — добросовестный офицер полиции, который не может удержаться от легкой вспышки веселья, наблюдая за искусным поединком Перри Мейсона с окружным прокурором.

Гамильтон Бюргер — окружной прокурор, твердо вознамерившийся выиграть дело об убийстве, так и не найдя состава преступления.

Сью Ньюбэрн — дорого упакованная племянница Мошера Хигли, полагающая, что бесприютные блудные дети, вроде Надин, способны на все — от воровства чужих мужей до сочинения сказок о мнимых убийствах.

Джексон Ньюбэрн — человек, намеревавшийся позаботиться о своих собственных интересах, в число которых входило объявление Мошера Хигли умершим естественной смертью.

Капитан Хьюго — проработав тридцать лет на Мошера Хигли кем только можно, хотел одного: уехать жить в уединенное местечко у речки, в которой нашлось бы хоть немного рыбешки.

Девушка, которая лежала на кушетке, вытянув левую руку, была накачана наркотиками. Рядом стоял мужчина, державший микрофон магнитофона.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Зеленый глазок магнитофона замерцал, подобно расходящемуся лучу света, фиксируя тон. Он слегка отрегулировал звук и спокойным голосом, но достаточно властно, чтобы не вызвать сопротивление в подсознании девушки, медленно повторил:

— Как тебя зовут?

Девушка пошевелилась, веки ее дрогнули. В голосе мужчины не было никакого нетерпения, только все та же спокойная, внушительная настойчивость.

— Как тебя зовут?

На этот раз губы девушки дрогнули. Дремота, навеянная наркотиками, делала голос ее невнятным. И нельзя было разобрать слов.

— Говори громче, — слышался мужской голос, проникая в ее сознание. — Говори громче. Как тебя зовут?

— Надин.

— А как твое полное имя?

— Надин Фарр.

— Надин, ты, наверное, помнишь, как ты просила, чтобы я дал тебе для проверки сыворотку истины? — Она зевнула. — Ты это помнишь?

— Да.

— Ты обещала, что будешь помогать мне?

— Да.

— Пошевели-ка рукой, Надин. Она пошевелила правой рукой.

— Отлично. Теперь подними свою правую руку, Надин. Подними свою правую руку.

Она, прилагая усилия, медленно подняла руку.

— Подними ее выше. Подними, Надин. Выше. Отлично. А теперь опусти руку. Скажи правду, ты кого-нибудь ненавидишь?

— Сейчас нет.

— Ты влюблена?

— Да.

— А ты ненавидела когда-нибудь?

— Да.

— Кто это был, мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Кто он?

— Он уже умер.

— Надин, я твой доктор Динэйр. Ты мне полностью доверяешь?

— Да.

— Ты мне расскажешь всю правду о себе?

— Думаю, что да.

— Так ты скажешь мне правду?

— Да.

— Ты кого-нибудь ненавидишь?

— Да.

— Он мертв?

— Да.

— А когда и почему он умер?

— Он умер в начале лета.

— И как он умер?

— Я его убила, — легко и естественно ответила девушка, не думая.

Доктор Динэйр, который хотел задать очередной вопрос, отпрянул, словно получил удар. Он быстро взглянул на сиделку, стоявшую у капельницы с дистиллированной водой и натриевым пентоталом. Раствор капал в вены девушки именно с такой скоростью, чтобы держать ее как бы парящей в состоянии невесомости, но в сознательности, этакой наркотической летаргии, где нельзя было призвать себе на помощь весь свой ум, чтобы солгать.

— Надин, ты знаешь, кто я? Ты веришь мне?

— Да.

— Надин, скажи мне правду, кого ты ненавидела?

— Дядю Мошера.

— Ты имеешь в виду Мошера Хигли?

— Да.

— А какой мужчина ненавидел тебя?

— Дядя Мошер.

— Он умер?

— Да.

Доктор снова быстро взглянул на ничего не выражавшее лицо сиделки, немного поколебался, а потом спросил:

— Надин, скажи правду. Как он умер?

— Я отравила его ядом.

— Где ты достала яд?

— Он был там.

— Что ты потом сделала с ядом?

— Бросила в озеро Туомби.

— В каком месте ты его бросила?

— Я бросила его с лодочной пристани.

— Ты его просто опустила или зашвырнула?

— Зашвырнула.

— Он был в упаковке или в пузырьке?

— В пузырьке.

— И пузырек поплыл?

— Я положила внутрь свинцовую дробь.

— А где ты взяла дробь?

— От дробовика дяди Мошера. Вскрыла патроны.

— Сколько их было?

— Два.

— А что ты сделала с пустыми патронами?

— Отнесла в шкаф с оружием.

— Ты рассказывала кому-нибудь об этом?

— Нет.

— Где ты достала этот яд?

Ответ девушки был неразборчивым.

— Надин, где ты достала яд?

Она шевельнула губами и стала издавать звуки, как бы пытаясь что-то сказать, а потом внезапно девушка заснула. Доктор знаками показал сиделке, чтобы та сняла капельницу.

— Надин, — позвал он, но не услышал ответа. — Надин. — Его голос стал громче. — Надин, послушай меня, пошевели правой рукой.

Но она лежала не шелохнувшись.

— Надин, как тебя зовут?

Девушка не пошевелилась. Доктор Динэйр своим пальцем приподнял ей веко, посмотрел в глаз и снова закрыл. Затем протянул руку и выключил магнитофон.

— Ей надо немного поспать, — сказал он. — Когда она станет приходить в себя, то поймет, что рассказала слишком много, больше, чем хотела. Она разволнуется и будет раздражена. Вам это понятно, мисс Клифтон? — Сиделка кивнула. — Ведь этот разговор чисто профессиональный, и вы не должны раскрывать ничего из того, что здесь слышали.

Она встретила его взгляд и спросила:

— А не собираетесь ли вы раскрыть это?

— Кому? — холодно спросил он.

— Властям.

— Нет.

Сиделка промолчала. Доктор Динэйр вытащил штепсель из розетки в стене, накрыл крышкой магнитофон и повернулся к сиделке.

— Я хочу попросить вас, мисс Клифтон, присмотреть за ней. Она должна лежать спокойно, и ее нельзя тревожить. Ей нужна поддержка. Время от времени измеряйте ей пульс. Я оставлю вам подробные инструкции, что надо делать в случае каких-либо осложнений. Вы знаете мои правила.

Сиделка кивнула.

— Я уеду, вероятно, на час или полтора, потом вернусь. Не думаю, что она придет в сознание в ближайшее время. Но если придет и захочет поговорить, не обсуждайте с ней ничего. Просто скажите ей, чтобы еще спала. Вы помните, что вы профессиональная сиделка, и не должны ничего говорить о том, что здесь произошло.

Он подождал, пока она посмотрит ему в глаза. И она с неохотой посмотрела на него.

— Хорошо, доктор, я все поняла.

Доктор Динэйр вышел из смотровой комнаты, которая была сделана так, чтобы в ней не было ничего напоминающего строгость белых больничных стен, которая может взволновать пациента. Комната была освещена только мягким отраженным светом. Воздух поддерживался на уровне нужной температуры, а стены были звуконепроницаемые.

Когда Перри Мейсон уже собирался уйти из конторы в конце рабочего дня, Делла Стрит, его личный секретарь, сказала:

— Шеф, пришел доктор Логберт П. Динэйр. Он колотил в дверь, и мне пришлось ему открыть, хотя я сказала, что уже шестой час и…

— А что ему нужно?

— Он хочет вас видеть немедленно. И притащил с собой магнитофон.

— Я приму его. Доктор Динэйр не стал бы врываться, если бы не случилось какого-то дела крайней важности.

— Врываться? — переспросила Делла Стрит, подняв брови.

— Да, — кивнул Мейсон, — в любом случае он бы уж позвонил нам. Если уж доктор Динэйр не смог прежде позвонить, это что-то очень срочное. Приглашай его, Делла.