Эрл Гарднер - Дело о счастливом неудачнике

Делла Стрит, доверенный секретарь Перри Мейсона, подняла телефонную трубку и сказала:

– Алло!

– Сколько мистер Мейсон берет за день в суде? – спросил хорошо поставленный, молодой женский голос.

Делла Стрит быстро оценила ситуацию и осторожно ответила:

– Все зависит от рассматриваемого дела, от того, что требуется лично от мистера Мейсона, и…

– Ему нужно будет только слушать – и все, – перебили ее на другом конце провода.

– Вы имеете в виду, что не хотите, чтобы он принимал участие в судебном процессе?

– Нет. Только чтобы он послушал, что происходит в зале суда, и сделал свои выводы.

– Не могли бы вы представиться? – попросила Делла Стрит.

– Вам нужна фамилия, чтобы включить ее в отчетные документы?

– Конечно.

– Наличные.

– Что? – переспросила Делла Стрит.

– Наличные, – повторили на другом конце провода.

– Я думаю, что вам лучше встретиться с самим мистером Мейсоном. Я запишу вас.

– На это времени не остается. Слушание по интересующему меня делу начинается сегодня в десять утра.

– Секундочку. Не вешайте трубку, пожалуйста, – сказала Делла Стрит.

Секретарша отправилась в кабинет Мейсона.

Перри Мейсон поднял голову от писем, которые читал.

– Шеф, тебе придется лично разобраться с этим, – заявила Делла Стрит. – Звонит женщина – судя по голосу, молодая – и хочет, чтобы ты сегодня провел день в суде. Просто послушал, как идет разбирательство одного дела. Она сейчас на проводе.

– Как ее фамилия?

– Она говорит – Наличные.

Адвокат улыбнулся и поднял трубку:

– Алло! Перри Мейсон слушает.

Ему ответил вкрадчивый женский голос:

– В двадцать третьем отделении Высшего суда рассматривается уголовное дело по обвинению Балфура. Я хотела бы узнать, во сколько мне обойдется ваше присутствие в зале суда, чтобы вы послушали, что происходит, а потом сообщили мне свое мнение.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил Мейсон.

– Как я уже сказала вашей секретарше, моя фамилия – Наличные. Вы можете именно так записывать ее в свою отчетную документацию.

Мейсон взглянул на часы:

– Сейчас двадцать пять минут десятого. У меня на сегодняшнее утро назначены две встречи, еще одна – на вторую половину дня. Мне придется их отменить. Я пойду на подобное только ради дела чрезвычайной важности.

– Я говорю о деле чрезвычайной важности.

– Мой гонорар будет зависеть от того факта, что я отменяю три встречи, и…

– Просто назовите сумму, – перебила девушка.

– Пятьсот долларов.

– О!.. – Голос внезапно потерял вкрадчивость и уверенность. – Я… Простите… Я даже не представляла… Наверное, придется обо всем забыть… Простите.

Мейсона тронул испуг в молодом женском голосе, и он спросил:

– Это больше, чем вы ожидали?

– Ну… да.

– Насколько больше?

– Я работаю за жалованье… и… ну, я…

– Вы должны понимать, что я плачу налоги, зарплату своим сотрудникам, аренду помещения, мне постоянно приходится приобретать юридическую литературу. День моей работы… Кстати, а кем вы работаете?

– Секретарем.

– Вы хотите, чтобы я просто послушал, как проходит судебный процесс?

– Хотела… Я думаю… Наверное, я рассчитывала на слишком многое.

– А сколько вы планировали заплатить? – поинтересовался Мейсон.

– Я надеялась, что вы попросите сто долларов. Я могла бы себе позволить сто пятьдесят… Простите.

– Почему вы хотите, чтобы я присутствовал в суде? Вы заинтересованы в исходе дела?

– Не прямо, нет.

– У вас есть машина?

– Нет.

– Счет в банке?

– Да.

– Сколько на нем?

– Чуть больше шестисот долларов.

– Хорошо. Вы возбудили мое любопытство, – признался Мейсон. – Я схожу в зал суда за сто долларов.

– О, мистер Мейсон!.. О!.. Спасибо! Я сейчас же отправлю посыльного. Вы не должны знать, кто я… Я не могу объяснить. Деньги доставят сразу же.

– Что конкретно вам от меня требуется? – спросил Мейсон.

– Во-первых, пожалуйста, никому не сообщайте, что вас попросили присутствовать на судебном заседании. Я предпочла бы, чтобы вы пошли в зал суда как обычный зритель и не садились на места, отведенные для адвокатов.

– Предположим, в зале не окажется свободных мест?

– Я уже думала об этом. Когда вы войдете, посмотрите по сторонам. Слева от прохода, в четвертом ряду от конца, будет сидеть женщина. Рыжеволосая, около… ну, в общем, ей за сорок. Рядом с ней вы увидите более молодую женщину с темно-каштановыми волосами. На соседнем сиденье будут положены два пальто. Молодая женщина их поднимет, и вы сможете сесть. Давайте надеяться, что вас не узнают. Пожалуйста, не берите с собой портфель.

На другом конце провода повесили трубку.

Мейсон повернулся к Делле Стрит:

– Когда придет посыльный с сотней долларов, Делла, обязательно проследи, чтобы он взял расписку в получении, и скажи ему, чтобы он передал эту расписку человеку, который давал ему деньги. Я отправляюсь в зал суда.

Перри Мейсон добрался до зала заседаний двадцать третьего отделения Высшего суда как раз тогда, когда судья Мервин Спенсер Кадвелл выходил из своего кабинета.

Бейлиф постучал молоточком.

– Встать! Суд идет! – крикнул он.

Мейсон воспользовался возникшим в этот момент движением, чтобы проскочить по центральному проходу до четвертого ряда от конца.

Бейлиф призвал всех к порядку. Судья Кадвелл сел. Бейлиф опять стукнул молоточком. Зрители опустились на свои места. Мейсон осторожно протиснулся перед двумя женщинами.

Более молодая ловко убрала два пальто, лежавших на соседнем кресле. Мейсон сел и украдкой взглянул на нее.

Обе женщины смотрели прямо и, очевидно, не обращали на адвоката никакого внимания.

– Слушается дело по обвинению Теодора Балфура, – объявил судья Кадвелл. – Присяжные на месте, и обвиняемый находится в зале суда. Обвинение готово?

– Обвинение готово, ваша честь.

– Начинайте.

– В месте дачи свидетельских показаний находится свидетель Джордж Демпстер, – сказал обвинитель.

– Да, – подтвердил судья Кадвелл. – Мистер Демпстер, вернитесь, пожалуйста, в место дачи свидетельских показаний.

Джордж Демпстер, коренастый, медленно передвигающийся тридцатилетний мужчина, занял свидетельскую ложу.

– Вчера вы давали показания о том, что обнаружили кусочки стекла рядом с трупом на автомагистрали? – начал допрос обвинитель.

– Все правильно. Да, сэр.

– А у вас была возможность обследовать фары автомобиля, который вы нашли в гараже дома Балфуров?

– Да, сэр.

– В каком состоянии находились фары?

– Правая передняя оказалась разбита.

– В какое время вы ее осматривали?

– Примерно в семь пятнадцать утра двадцатого числа текущего месяца.

– Вы спрашивали у кого-нибудь разрешения осмотреть машину?

– Нет, сэр, про машину мы ничего не спрашивали.

– Почему?

– Мы хотели провести проверку перед тем, как выступить с какими-либо обвинениями.

– Итак, что вы сделали?

– Мы отправились к дому Балфура. В задней части находится гараж, рассчитанный на четыре машины. Из самого дома не подавалось никаких признаков жизни, но в квартире, расположенной над гаражом, кто-то двигался. Когда мы подъехали, этот человек выглянул в окно и спустился по лестнице. Он представился слугой, живущим над гаражом. Мы сказали ему, что мы из полиции и хотели бы осмотреть гараж, потому что ищем доказательства совершения преступления. Я спросил, не возражает ли он. Он ответил, что, конечно, нет, открыл гараж, и мы вошли.

– Теперь я хотел бы обратить ваше внимание на определенную машину с номерным знаком GMB шестьсот шестьдесят пять. Вы обнаружили на ней что-нибудь необычное?

– Да, сэр.

– И что вы обнаружили?

– Я увидел, что передняя фара разбита, на правом крыле имеется небольшая вмятина, а на бампере – несколько капель крови.

– Что вы сделали потом?

– Я заявил слуге, что нам придется изъять эту машину и нам хотелось бы допросить человека, который на ней ездил. Я спросил у слуги, кому она принадлежит, он сообщил, что мистеру Гатри Балфуру, но ею пользовался племянник мистера Балфура, Тед Балфур…

– Я возражаю, – встал со своего места адвокат защиты. – Это показания с чужих слов. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.

– Возражение принимается, – постановил судья Кадвелл. – Обвинению известно, что доказательства подобного рода представлять запрещено.

– Простите, ваша честь, – сказал обвинитель. – Я уже сам собирался попросить исключить из протокола последние слова свидетеля. Мы не собирались таким образом доказывать, кто вел машину. Свидетелю следует это понимать.

Обвинитель повернулся к дававшему показания Джорджу Демпстеру: