Часть 1. Дом, где все тронутые
Миссис Ван Райдок, глубоко вздохнув, отступила от зеркала.
— Ну что ж, — с трудом вымолвила она. — Тут ничего не поделаешь. Ты согласна со мною, Джейн?
Мисс Марпл обратила свой взор на изделие фирмы Лаванелли и отозвалась:
— На мой вкус, твое новое платье великолепно.
— К платью-то не придерешься, — снова вздохнула миссис Ван Райдок. — Помогите мне его стащить, Стефания.
Она подняла руки, и горничная, особа неопределенных лет, с профессиональной ловкостью сняла обновку.
Миссис Ван Райдок осталась перед зеркалом в комбинации кричащего абрикосового цвета. Ее талия была затянута в корсет, а стройные ноги обтягивала паутинка чулок. Лицо, привыкшее к массажу и притираниям, казалось очень моложавым под слоем искусного макияжа, а изящно причесанные волосы отливали скорее голубоватым цветом лепестков гортензии, чем вульгарной сединой. Ну а то, что было скрыто макияжем, оставалось для всех тайной. В ее распоряжении имелось все, что давали деньги, а забота о собственной внешности стала излюбленным занятием, которому она посвящала все время.
— Как ты думаешь, Джейн, многие ли способны догадаться, что мы с тобою ровесницы?
Взгляд Рут Ван Райдок был самодоволен и лукав. Мисс Марпл ответила с благородной искренностью:
— Относительно себя я не питаю иллюзий. Я-то выгляжу именно на свои годы.
С отбеленными сединой волосами, спокойным выражением лица в мелких уютных морщинках, с пухлыми щеками мисс Марпл казалась самой обаятельной старушкой в мире, тогда как ее приятельницу миссис Ван Райдок никому бы не пришло в голову назвать приятной старушкой.
— Ты права, дорогая Джейн! — неожиданно рассмеялась та. — Впрочем, я тоже выгляжу на свои годы, но в ином смысле. Глядя на меня, многие недоумевают: и как она ухитрилась так хорошо сохраниться, эта старая ведьма! Им доподлинно известно, что я старая ведьма, да я и сама этого не отрицаю.
Она уселась в мягкое кресло, обитое бледным шелком.
— Благодарю, Стефания. Вы мне больше не нужны.
Горничная неслышно удалилась, бережно неся на вытянутых руках новое платье своей хозяйки.
— Милая Стефания! — сказала ей вслед миссис Ван Райдок. — Она прожила в моем доме уже более тридцати лет. Она единственная, кто знает, как я выгляжу на самом деле, безо всяких прикрас.
Внезапно тон ее изменился.
— Послушай, Джейн, у меня к тебе серьезный разговор.
Мисс Марпл с готовностью обернулась к подруге, всем своим видом выражая внимание. В этих роскошных апартаментах она, в своем вышедшем из моды просторном черном платье, с объемистым ридикюлем на коленях, выглядела совершенно неуместной.
— Я тревожусь за Кэрри-Луизу.
— Кэрри-Луизу?
Вопрос мисс Марпл прозвучал задумчиво: это имя уводило ее в далекое прошлое.
Пансионат во Флоренции… Она сама, юная англичаночка, вся в белом и розовом в тени собора… И две таких же молодых американки по фамилии Мартин, с забавным заокеанским акцентом и резкими эксцентричными манерами — жизнь в них била ключом.
Рут — рослая, пылкая, честолюбивая, и Каролина-Луиза — миниатюрная, вся исполненная достоинства.
— Когда ты ее видела в последний раз, Джейн?
— Кэрри-Луизу? О, очень давно, пожалуй, четверть века назад. А после этого она, посылала мне рождественские поздравительные открытки.
Изредка доводилось и встречаться. Причем мисс Марпл чаще виделась с Рут, которая жила в Америке, чем с Кэрри-Луизой, обосновавшейся рядом — в Англии.
— Почему ты беспокоишься за сестру, Рут? — спросила мисс Марпл.
— В молодости Кэрри-Луиза была такой идеалисткой, — сказала миссис Ван Райдок, не отвечая на вопрос прямо. — В те времена было модно искать высокий идеал. Он был у любой девушки. И у каждой — непременно свой. Ты, помню, собиралась лечить прокаженных. А я хотела уйти в монастырь. Все эти химеры в конце концов улетучиваются. Но, видишь ли, Кэрри-Луиза… — лицо Рут невольно омрачилось. — Именно это меня в ней и волнует! Она в третий раз замужем, и каждый из ее мужей в своем роде уникум и феномен.
— Но, милочка… — начала мисс Марпл.
— Знаю, знаю, — перебила Рут Ван Райдок. — Гэлбрандсен, ее первый муж, отнюдь не был лишен здравого смысла, несмотря на свою исключительность. Когда он на ней женился, ему было пятьдесят лет, он имел взрослых сыновей и огромное состояние.
Мисс Марпл утвердительно кивнула. Имя Гэлбрандсена было известно во всем мире. Этот удачливый делец прославился филантропией. Его имя продолжало жить в Фонде Гэлбрандсена, в стипендиях и приютах Гэлбрандсена, и в его знаменитом колледже для детей рабочих.
— Я никогда так не радовалась за сестру, как в тот день, когда она, овдовев, вышла замуж за Джонни Рестарика. Нет, я вовсе не принимала всерьез его блажь с театральными декорациями или его режиссерскую деятельность. Ведь он женился на ней, чтобы финансировать свои увлечения. О, конечно, не только из-за этого, но будь она бесприданницей, их брак не состоялся бы. А потом его соблазнила эта ужасная женщина из Югославии. Она его украла, увела почти насильно. И если бы у Кэрри-Луизы оказалась хоть капля терпения, она бы просто подождала немного, и он вернулся бы непременно.
— Она очень страдала? — спросила мисс Марпл.
— Это-то и странно: во всей этой прискорбной истории она держалась восхитительно… Впрочем, ей вообще свойственно самообладание. Она поспешила развестись, чтобы дать ему свободу, появись у него желание жениться на своей соблазнительнице. Она предложила оставить у себя двух его сыновей от первого брака, чтобы не нарушать нормальное течение жизни мальчиков. Конечно, бедному Джонни не оставалось ничего другого, как жениться на своей пассии, которая немедленно превратила его существование в ад. А через полгода они ехали в машине и свалились в пропасть. Машиной управляла она. Это было квалифицировано как несчастный случай, но я-то уверена, что она поступила так умышленно, в обычном для нее приступе ярости.
Миссис Ван Райдок замолчала и снова уставилась в зеркало, изучая свою внешность. Пинцетом выдернула из брови волосок, который ей показался длиннее остальных.
— Затем Кэрри-Луизе понадобилось снова срочно выйти замуж чуть ли не за первого встречного. Им оказался Льюис Серроколд, еще один уникум! Очередной идеалист! Нет, нет, я не утверждаю, что он не любит Кэрри-Луизу. Он бесспорно дорожит ею. Но главная его забота — осчастливить всех вокруг себя. Как будто это возможно!
— По крайней мере, трудно, — согласилась мисс Марпл.
— Его конек — малолетние преступники. Ради этих бездельников он перевернул вверх дном все их поместье. Это уже не дом, а колония для юных правонарушителей. И полно всякого постороннего народа: психиатры, психоаналитики, психологи. Льюис и Кэрри-Луиза живут в таком странном окружении! Да и многие из их подопечных действительно ненормальны. А набранный ими врачебный персонал прямо-таки соревнуется в энтузиазме. Этакая неуправляемая компания без руля и без ветрил… Каково нашей малютке жить среди подобного бедлама?
Рут с неподдельной грустью взглянула на мисс Марпл. Та тоже казалась озабоченной.
— И все-таки ты не объяснила, Рут, почему тревожишься за сестру?
— Наверно, потому, что толком ничего не понимаю. Я совсем недавно гостила у них в Стоунгейтсе и все время меня не покидало ощущение, что в доме происходит что-то неладное… Какая-то мрачная, гнетущая атмосфера. Клянусь, это не мнительность! Моя интуиция… Я всегда была чутка ко всему скрытному, угрожающему… Джейн, — взмолилась она, — я хочу, чтобы ты поехала туда и сама во всем разобралась.
— Я? — безмерно удивилась мисс Марпл. — Но почему именно я?
— Потому что у тебя явно нюх на таинственное. Внешне ты простодушна и безобидна, но в тебе есть мужество и готовность к худшему в жизни.
— Но подумай, дорогая, как это я ни с того, ни с сего вдруг заявлюсь к Кэрри-Луизе?
— Я все уже обдумала, не сердись на меня. Я написала Кэрри-Луизе о тебе и, вернувшись домой, ты наверняка найдешь приглашение от нее.
Однако до возвращения в Сент Мэри Мид мисс Марпл надеялась получить от Рут еще какие-нибудь сведения, более конкретные, чем ссылки на интуицию.
— Милая Рут, попробуй изложить факты. Мне нужно получить хоть приблизительное представление о людях, которых я там встречу.
— Постараюсь. История первого замужества Кэрри-Луизы тебе хорошо известна. Хотя у Гэлбрандсена было трое взрослых сыновей от предыдущего брака, супругов очень огорчало отсутствие общих детей. Они удочерили прелестную девочку и назвали ее Пиппа. Ей было тогда два года.
— А кто она такая? Они имели сведения о ее семье?
— Сознаюсь, я не в курсе дела. Наверное, мне об этом не рассказывали. Может быть, они обращались в приют? Или родители отказались от прав на ребенка? Самое интересное, что вскоре после того, как малютка появилась в их доме, Кэрри-Луиза почувствовала, что сама станет матерью. Врачи говорят, что подобные случаи встречаются довольно часто. Еще совсем недавно беременность сделала бы Кэрри-Луизу счастливейшей из женщин, но теперь у нее возник комплекс вины перед Пиппой. К тому же новорожденная Милдред лицом пошла в отца, а бедняга Гэлбрандсен был добрым, надежным другом, но очень уж некрасивым. А Кэрри-Луиза из опасения, чтобы Пиппа не подумала, что она чем-то выделяет родную дочь, безбожно баловала приемыша. Милдред рано почувствовала это предпочтение и росла обиженной. Девочки выросли. Пиппа стала очаровательной, а Милдред осталась дурнушкой.
