— Хорошо! — воскликнула Делла. — А что вы скажете о себе? Адвокат должен стоять на страже интересов своего клиента, но это не означает, что он может быть соучастником преступления.
— Преступления? Какого преступления? — спросил Мейсон.
— Да, преступления, — сказала Делла. — Гидеон был осужден. Вы не можете скрывать свою осведомленность об этом.
— А что же мне известно? — спросил Мейсон. — Что же я знаю?
— Вы знаете... знаете...
Мейсон ухмыльнулся:
— Вот именно, Делла. Возможно, мне известны какие-то слухи, косвенные доказательства. Ведь я видел лишь чемоданчик, наполненный старыми газетами. Это не преступление — собирать газеты в чемодан.
— И каков же тогда наш план действий? — спросила Делла.
— Нас наняли, чтобы охранять миссис Уоррен от человека, отпечаток пальца которого был передан мне. След пальца был сделан Маргарет Лорной Нили. Поэтому мы должны защищать Лорну Уоррен от самой себя.
— Мы должны понимать это задание буквально?
— А разве можно его понимать как-нибудь по-другому? — сказал Мейсон. — Поэтому нам нужно защищать миссис Уоррен от миссис Уоррен.
— Ее прошлого?
— Ее прошлого, настоящего, от всех.
— Как вы можете это сделать? Миссис Уоррен уже передала деньги.
— Но это не значит, что Гидеон получил их. Давай представим, что деньги еще на пути к передаче.
— Горас Уоррен говорил, что деньги еще находились в чемоданчике незадолго до того, как он пытался показать их мне. Открыв чемоданчик, мы обнаружили, что деньги были заменены газетами.
— Очевидно, полиция идет по следам Коллистера Гидеона. Он должен был бы предчувствовать это. Притом Гидеон вряд ли настолько глуп, чтобы сразу же отправиться в особняк Уорренов и забрать деньги. Он должен был бы послать какого-то посредника.
— Одного из присутствовавших на вечере? — поинтересовалась Делла Стрит.
— Трудно сказать, — ответил Мейсон. — Этим человеком мог бы быть один из слуг. Гидеон хитер и умен. Он заранее знал дату своего освобождения. Нельзя исключать, что он внедрил своего человека в число слуг Уорренов.
— Тогда миссис Уоррен уже передала деньги.
— Или слуга выкрал их, — заявил Мейсон. — Или это сделал муж, с тем чтобы жена не передала их вымогателю. А затем нанял меня для ее защиты.
— Какая неразбериха! — воскликнула Делла Стрит.
— Но, — указал Мейсон, — у нас есть одно преимущество. Мы располагаем отпечатками пальцев всех лиц, присутствовавших на вечере. Когда специалисты из грузовика-лаборатории склассифицируют их, мы сможем проверить по криминальным учетам. Возможно, на кого-то есть материалы. Начнем со слуг.
— Предположим, что мы найдем вора, — сказала Делла. — И что? Кто будет подавать заявление?
Мейсон улыбнулся:
— Никто.
— Вы имеете в виду, что отпустите вора с сорока семью тысячами.
— Я этого не сказал, — пояснил Мейсон. — В этом случае придется предпринять какие-то тайные действия, например выкрасть деньги.
— А вы можете написать в полицию заявление и...
Мейсон прервал Деллу энергичным жестом головы:
— В такой ситуации мы не можем подавать заявления. И не по причине подоходного налога. Каждый пришел бы к заключению, что эти сорок семь тысяч Уоррены пытались скрыть от властей и поэтому держали их в чемоданчике в шкафу миссис Уоррен. Вмешалась бы служба внутренних доходов и стала бы проверять все документы, относящиеся к этому делу. Они не оставили бы в покое миссис Уоррен, стали бы копаться в ее прошлом и вскоре обнаружили бы тайну ее платяного стенного шкафа. Нет, это дело нужно вести очень осмотрительно, действовать через специально нанятых людей.
— А что, если миссис Уоррен вообще ничего не говорила о пропаже денег?
— Что она могла сказать? Что ты сказала бы?
Подумав немного, Делла Стрит ответила:
— Мне кажется, я думаю, ничего. Но это было бы страшно — обнаружить пропажу спрятанных сорока семи тысяч долларов и даже слова не сказать об этом.
— Я думаю, — ответил Мейсон, — ты правильно квалифицировала это состояние: ужасное событие!
В тот день позднее привычного зазвонил телефон на столе Деллы Стрит.
Делла сняла трубку:
— Да, Герти.
Внезапно ее челюсть отвисла, глаза расширились:
— Подожди минутку. Не клади трубку, Герти.
Делла Стрит повернулась к Мейсону:
— Находящийся в приемной человек заявляет, что он Коллистер Гидеон.
— Да, подумать только, — сказал Мейсон. — Мне кажется, что вскоре нам придется признать, что Гидеон — очень умный человек. Во всяком случае, Делла, пусть он заходит.
— Но, шеф, о Боже, это означает, что он знает.
— Знает что?
— Все.
— Если он передал Лорне Уоррен на хранение сорок семь тысяч долларов, — сказал Мейсон, — он, естественно, знает ее нынешнее местонахождение. Если денег он ей не передавал, но считает ее лояльным себе человеком, он, возможно, внимательно следил за изменениями в ее жизни, и это значительно осложняет проблему.
— Что делать, — спросила Делла, — если он появится здесь?
— Он уже появился, — сказал Мейсон. — Это означает, что, по его мнению, у него есть козыри в руках и он потребует своего. Этот Коллистер Деймон Гидеон становится мне очень интересным. Пригласи его сюда, Делла. Потом скажи Герти, пусть позвонит Полу Дрейку и сообщит ему об установлении за Гидеоном наблюдения, как только он выйдет из нашего офиса.
Делла Стрит сказала в трубку:
— Я сейчас выйду, Герти.
Она повесила трубку, вышла из кабинета и через секунду вернулась, введя стройного, хорошо одетого, улыбающегося человека лет пятидесяти.
— Это мистер Мейсон, — сказала она.
Гидеон руки не подал.
— Здравствуйте, мистер Мейсон. Мне не известно, что вы знаете обо мне, но я догадываюсь, что знаете очень много. Могу я присесть?
— Конечно. Что заставляет вас думать, что я знаю о вас все?
— Это ясно как дважды два.
— Не разъясните ли, что означают ваши «дважды два»? — спросил Мейсон.
— Не возражаю, — сказал Гидеон, поудобнее располагаясь в кресле, быстро оглядывая кабинет, действуя как человек, которого обстоятельства вынуждают мгновенно сделать точную оценку обстановки.
— Видите ли, мистер Мейсон, — сказал Гидеон спокойно. — Я мошенник.
— Неужели?
— Это, — поправился Гидеон, — так считает правительство, и присяжные согласились с ним.
— Дальше?
— А дальше федеральная тюрьма почти без сокращения срока.
Мейсон покачал головой, что можно было расценить как жест сочувствия.
— В то время, — продолжал Гидеон, — когда я имел собственное дело и когда я столкнулся с так называемой «справедливостью», у меня работала очень симпатичная молодая женщина, Маргарет Лорна Нили.
— Она, надеюсь, не была вовлечена в ваши дела? — поинтересовался Мейсон.
Гидеон улыбнулся:
— Правительство пыталось привлечь ее к делу, но улики оказались слишком слабыми. Присяжные оправдали ее и осудили меня. Правительство посадило на скамью подсудимых нас вместе, возможно, по злобе, полагая, что, поскольку улики очень неубедительны, присяжные облегчат свою совесть тем, что осудят одного и оправдают другого.
— Кажется, что вы не очень сожалеете об этом, — заметил Мейсон.
— Я не очень сожалею об этом? — откликнулся Гидеон. — А что мне дает мое сожаление? Последние годы научили меня многому, мистер Мейсон. Я пришел к выводу, что главное — не делать ничего, что не приносило бы выгоды.
— Да?!
— Среди прочего эти годы научили меня, что миром, под внешним налетом цивилизации, все-таки движут древние принципы выживания наиболее приспособленных и в этой битве безжалостные и беспощадные люди имеют предпочтительные шансы по сравнению с теми, которые руководствуются нормами морали.
— Понятно, — сказал Мейсон. — Но вы до сих пор не сказали, что же привело вас ко мне.
— Чтение газет окупает себя, — заявил Гидеон. — Особенно колонки об общественно-социальных событиях. В дневных газетах я прочел, что мистер Уоррен, известный финансист и прогрессивный бизнесмен, давал неофициальный прием и гости были заинтересованы присутствием мистера Перри Мейсона и его очаровательного секретаря Деллы Стрит.
Гидеон сделал легкий поклон в сторону Деллы.
— В сообщении газеты, которое вы, возможно, не читали, отмечается, что известный адвокат Мейсон, чрезвычайно занятой человек, редко посещает какие-либо общественные мероприятия и что гости просто осаждали его вопросами.
— Действительно, — заметил Мейсон, — я не видел этого сообщения.
— Это чрезвычайно интересная заметка. Далее, учитывая тот факт, что Маргарет Лорна Нили сейчас является миссис Уоррен, что вы редко посещаете подобные мероприятия, что присутствовали там со своим секретарем, я прихожу к выводу, что ваше посещение мистера Уоррена носило официальный характер. Кроме того, будучи в определенной степени эгоистом, я допускаю, что мое освобождение из тюрьмы имело как-то отношение к вашему появлению на том ужине.
